Клубничный блеф. Каван

Господи, как ты меня бесишь. Своим жутким упрямством ты выводишь меня из себя. Ты просто невозможен. И знаешь, если тебе будет ещё лучше, то признаюсь, я хотела сбежать. Сбежать, потому что я тоже боюсь сделать что-то не так, уже дышать боюсь рядом с тобой. Я хотела сбежать, даже рюкзак свой собрала, чтобы сделать это тихо. Этого ты добивался? Хочешь, чтобы я ушла? Хорошо, Каван, всё я сдаюсь. Ты тупой осёл, — фыркнув, направляюсь мимо него, специально толкая плечом.

— Я не хочу, — тихо говорит он.

Бросаю на него злобный взгляд и качаю головой.

— Ты хочешь. Если бы не хотел, то вёл бы себя иначе. Ты бы услышал меня ещё раньше и не довёл себя до такого состояния. Ты словно ждёшь, когда тебя кто-нибудь убьёт или причинит тебе боль.

Ждёшь, что тебе воткнут нож в спину, и ты умрёшь. Тебе нравится страдать, но страдай один, потому что я хочу жить. Жить, ясно? Я не для того сбежала из дома, чтобы умирать рядом с тобой. Нет, — отрезаю я.

— Что ты хочешь от меня, Таллия? — повышает он голос.

— Дело не в том, чего хочу я! А в том, чего хочешь ты! Ты боишься желать чего-то хорошего! Ты! Всё дело в тебе! Да, в тебе, потому что я старалась быть любой для тебя, а в итоге ничего не получается.

Нет, не убеждай меня в том, что всё будет лучше. Нет. Не будет. Ты не сломаешь стену, которую сам же и выстроил между нами. Ты будешь холить и лелеять её, потому что тебе нравится быть печальным и одиноким. Тебе нравится искать того, кто излечит тебя.

Но правда заключается в том, что излечить себя можешь только ты сам. Думаешь, что всё дело в женщинах? Нет. Дело не в нас, а в мужчине, который хочет жить. И когда он хочет жить, то меняется. Женщина может лишь показать мужчине, что он может потерять. А тебе, по-видимому, вообще, терять нечего, так что я сделала свой вывод. Я тебе не нужна. Тебе нужны тьма и одиночество. Тебе нужно страдать, иначе ты потеряешь суть всего своего существования.

Разворачиваюсь и направляюсь в сторону танцевальной комнаты, где до сих пор играет музыка. Это так противно и неприятно осознавать, что я проиграла. Я пыталась и сделала всё, чтобы Каван сломал стену, но нет, он никогда не сделает этого. Я не стала для него причиной, по которой он захочет жить иначе.

Паршиво.

— И что я должен сделать, чтобы доказать тебе, что ты нужна и важна для меня, Таллия? — спрашивая, кричит Каван и следует за мной.

— Заяви на меня свои права, придурок, — бубню я себе под нос.

Почему мужчины такие глупые?

— Таллия, остановись!

Упрямо вхожу в танцевальную студию и подхожу к своим вещам.

Я хватаю их, когда Каван вырывает одежду из моих рук и со злостью швыряет её на пол.

— Что ты, мать твою, хочешь от меня? Что? — перекрикивает он музыку.

— Ничего. Больше ничего, — печально отвечая, наклоняюсь и собираю одежду с пола.

— Ты меня бесишь!

— Прекрасно.

— Ты слишком зациклена на прощении, доброте и человечности!

Но мир — дерьмо!

— Это ты дерьмо, раз не осознаёшь, насколько прекрасен мир, Каван, — огрызаюсь я.

— Что ты сказала? — прищуриваясь, спрашивает он.

— Ты слышал. Ты дерьмо. Ты ведь этого от меня ждал, не так ли?

Ты хочешь, чтобы я оскорбляла тебя за то, что ты сделал. Хорошо.

Убийца. Извращенец. Жестокая сволочь. Дерьмо. Ублюдок.

Ничтожество. Лучше стало? — язвительно ухмыляясь от его покрасневшего лица, обхожу его и выхожу из студии.

— Ты обозвала меня.

— Надеюсь, теперь ты пищишь от счастья, Каван. Это ведь то, что лелеет твоё раненое эго. Тебе нравится быть жестоким в глазах всех вокруг. Нравится продолжать быть тем, кого из тебя сделали.

Ненавидишь ты только себя. Так и живи с этим, — выплёвываю я.

— Ты охренела, Таллия? — Каван грубо хватает меня за локоть и толкает к стене. Я вскрикиваю и, бросая вещи, ударяюсь о стену спиной. Он сразу же оказывается напротив меня, накрывая меня своей тенью.

— А что, если так? Да, я охренела. И что ты сделаешь? — спрашивая, вскидываю подбородок, без страха глядя ему в глаза.

Взгляд Кавана загорается неведомой силой и желанием уничтожить меня. Но я не боюсь. Я знаю, что делаю и прекрасно изучила Кавана, чтобы добиться своего. Ему нужен пик эмоций.

Плохих эмоций, чтобы пережить боль. И я дам их ему. Без сожжения собственной темноты он никогда не увидит света.

Глава 32

Таллия

Задерживаю дыхание и даже вижу мелкую пыль, медленно оседающую на грудь Кавана. Свет бьёт по моей макушке. Моя кожа покрывается мурашками. Я больше не могу не дышать, пригвозжённая взглядом Кавана к стене. С моих губ срывается судорожный вздох, и лёгкие загораются от нехватки кислорода.

Коленки начинают дрожать. Я не выдерживаю эти долгие минуты, тяжёлые и резкие между нами. Но я не опускаю голову, хотя хочется.

А ещё хочется просто извиниться, промямлить что-нибудь и сбежать.

Я стою на дрожащих ногах. Стою до последнего, ощущая жар, исходящий от тела Кавана.

Внезапно его рука взлетает вверх. Я не вздрагиваю, на удивление, хотя боюсь, что он ударит, но его ладонь крепко хватает меня за горло. Издаю писк, распахивая губы, как они моментально оказываются под губами Кавана. Мой писк возвращается с жёстким дыханием Кавана. Он сжимает мои губы своими. Его пальцы надавливают на быстро бьющуюся вену у меня на шее. Я цепляюсь за его плечи и надавливаю своим горлом на его руку, чтобы быть ближе к его рту. По моему позвоночнику проносится знакомый ток, как и каждый раз, когда он меня так целовал. Ладонь Кавана скользит по моему бедру. Он задирает мою ногу на своё бедро, ударяя своим пахом в мой. Охаю, распахивая шире рот. Вновь ударяюсь спиной о стену, а Каван накрывает меня своим телом. Его рука с горла перебирается к моим волосам, и он дёргает за них, вынуждая меня запрокинуть от боли голову.

— Решила поиграть со мной, Таллия? Это опасно, — шепчет он, прикусывая мою кожу на шее.

— Я не боюсь, — уверенно отвечаю. Наши взгляды на несколько секунд пересекаются, а затем Каван набрасывается на мой рот. Я обнимаю его за шею. Каван подкидывает меня и полностью сажает себе на бёдра, прижимая к стене. Я жадно и быстро целую его, стараясь успеть за ним. Мои пальцы проносятся по его затылку, и я сжимаю в руках его чёрную футболку, пока он терзает мой рот. Язык Кавана скользит по моему и обхватывает его губами, снова дёргая меня за волосы. Всхлипываю от боли, запрокидывая голову вновь.

Каван впивается ртом мне в шею и посасывает мою кожу. Табун мурашек проносится по моей коже, и я издаю стон. Каван целует изгиб моей шеи, подбородок и теперь уже с другой стороны всасывает кожу в свой рот. Я вздрагиваю от сильного жара внизу живота и подаюсь вперёд к его телу. Его пальцы до боли сжимают мою ягодицу, за которую он меня держит. Стон снова срывается с моих губ, но уже разочарованный. Я, тяжело дыша, смотрю на Кавана.

— Ты уверена? — хрипло спрашивает он меня.

— Абсолютно, но я хочу, чтобы ты хотел этого сам. Ты решаешь, что будет дальше, Каван. Это ничего не изменит между нами. Я всё так же буду видеть в тебе тебя, а не того, кем тебя видят другие. Я всегда буду рядом, даже как друг. Ты решаешь, — быстро шепчу я.