Клятва француза

– А сами вы как себя чувствуете?

Джейн негромко всхлипнула и перевела дух.

– Простите мою чрезмерную прямоту, – сказала она. – Вы так откровенно поделились со мной рассказом о вашей жизни, о Лизетте, о погибшей семье, что я не сдержалась и, по-моему, поддалась жалости к себе. Я очень любила Джона и никогда не считала его чудовищем. Его родственники говорят, что до войны он был очень заботливым и щедрым человеком.

– Вы давно расстались?

– Развод я получила в апреле, но разошлись мы годом раньше. Я решила сделать себе подарок и уехала в Европу, чтобы вновь ощутить свою независимость. – Она вздохнула и пожала плечами. – Пожалуй, и для того, чтобы сбежать от прошлого.

– Вы работаете?

– Нет. Джон не хотел, чтобы жена работала. Он происходит из весьма зажиточной семьи. Мои родители были вполне обеспеченными, я получила хорошее образование, несколько лет после войны работала гувернанткой во Франции – кстати, тогда и выучила язык, – а в двадцать два года вернулась домой и устроилась модельером в дом моделей. Семья Джона занимается бакалейной торговлей, они ко мне очень хорошо относятся, в средствах я не стеснена, но, возможно, вернусь на работу – не хочется сидеть без дела. Вообще-то в молодости я была чересчур разборчива, с Джоном мы встретились в пятьдесят восьмом, когда мне было уже за тридцать. Тогда я считала, что мне повезло, – невесело усмехнулась она. – Я очень хотела детей… Не сложилось. Сейчас я – независимая тридцативосьмилетняя женщина, одинокая и печальная. – Джейн выпрямилась и допила кофе. – Так-то, мистер Рэйвенс, вот вам мое краткое жизнеописание. Простите, что обременила вас своими горестями. Похоже, мы оба прожили непростую жизнь. Примите мои искренние соболезнования по случаю гибели жены и сына. Я очень сочувствую и вам, и Дженни. Обещаю, что субботу мы с ней проведем прекрасно.

– Джейн, позвольте пригласить вас на ужин, – внезапно выпалил Люк.

Она пристально посмотрела на него, удивленная не столько приглашением, сколько настойчивостью, прозвучавшей в голосе собеседника. Люк чувствовал, что между ними возникла неясная, но прочная связь, и боялся отпугнуть Джейн своим нетерпением.

Джейн молчала, словно оценивая все доводы «за» и «против».

– В воскресенье? – предложил Люк, не давая ей возможности придумать причину для отказа.

Глава 21

Субботним утром Люк просматривал газеты в фойе гостиницы. Неожиданно к нему подошел портье.

– Мсье Рэйвенс, вас просят к телефону, – сказал он, указывая на телефонную кабинку в вестибюле.

Люк недоуменно наморщил лоб, гадая, кто бы мог ему звонить, и направился к телефону.

– Люк Рэйвенс, – сказал он в трубку.

– Здравствуйте, это Макс говорит, – представился собеседник.

– Что-то случилось?

– Нет, ничего страшного. На всякий случай я приехал в Париж вчера вечером. Ваши планы не изменились? Мы с вами встретимся чуть позже? Не хотелось бы, чтобы из-за меня у вас возникли трудности.

– Видите ли, трудности у меня возникнут исключительно из-за того, что вы собираетесь мне сказать, – ответил Люк, хотя его тронула забота юноши.

– Я просто хочу сообщить некоторые сведения, которые будут вам интересны, – помолчав, заметил Макс.

– Однако же дело не в них, а в том, как я их применю, – уточнил Люк.

– Если вы не желаете… – Макс замялся, не зная, как продолжить.

– По-моему, сейчас нет смысла об этом говорить.

– В таком случае, до встречи через полчаса. Благодарю вас, – сказал Макс и повесил трубку.

«Гм, он умен, хорошо воспитан и вежлив, – подумал Люк, покачав головой. – Мой сын погиб, а сын моего врага старается мне помочь…». Тем не менее, все складывалось как нельзя лучше: Дженни и Джейн отправились по магазинам, а Люк, в ожидании Макса Фогеля, остался сидеть в фойе, рассматривая посетителей отеля.

Внезапно Люк вздрогнул: ему показалось, что в гостиницу вошел Маркус Килиан – высокий, светловолосый, с прекрасной выправкой и уверенными манерами. Макс Фогель, в дорогом клубном пиджаке и рубашке без галстука, остановился у порога и, разматывая шарф, обвел фойе внимательным взглядом. Люк встал, мысленно поблагодарил Дженни за то, что она заставила его сменить гардероб, и приблизился к юноше.

– Здравствуйте, Макс, – произнес он.

Молодой человек обернулся и окинул собеседника холодным взором льдисто-голубых глаз – копией отцовских. Люк потрясенно уставился на него.

– Доброе утро, мистер Рэйвенс, – с запинкой произнес Макс и протянул руку для приветствия. Твердое, решительное рукопожатие снова напомнило Люку манеры полковника Килиана.

– Давайте пройдем в бар, – предложил Люк.

– Не рановато ли? – усмехнулся Макс.

– Ничего подобного, – ответил Люк, многозначительно посмотрев на кожаный портфель в руках юноши. – Вдобавок, сейчас там никого нет. А ваш отец очень любил кальвадос и считал, что этот благородный напиток прекрасен в любое время суток.

– Именно такие подробности я и мечтал от вас услышать, – вздохнул Макс. – Спасибо. Наверное, вам это кажется несущественным, но для меня это очень важно.

Юноша безукоризненно говорил по-английски, и Люк догадывался, что немецким и французским Максимилиан тоже владеет в совершенстве. Впрочем, благодаря настойчивости родителей, Дженни тоже прекрасно знала оба иностранных языка.

Бар «Блю» недаром носил это название: ковер, обивка, абажуры и даже неоновая вывеска переливались различными оттенками синего. Макс с Люком заняли отдельную кабинку. Люк, вспомнив о романтической стороне характера полковника Килиана, решил, что и сына отличает некоторая мечтательность.

– Что вы желаете заказать? – осведомился Люк по-французски.

– Кока-колу, – нерешительно ответил Макс.

– Ваш выбор не обрадовал бы Килиана, – фыркнул Люк. – Закажите спиртное, Фогель.

– Хорошо, только зовите меня Макс, – попросил юноша, глядя на собеседника прозрачными голубыми глазами.

– В таком случае, выпейте со мной, Макс, – ответил Люк.

– Ладно, я возьму кальвадос, – непринужденно согласился юноша. – Пожалуй, для пива слишком холодно, – пошутил он, ссылаясь на австралийские привычки.

Они оба заказали кальвадос и уставились в золотистую жидкость, ощущая призрачное присутствие Лизетты и Килиана.

– Знаете, известие о гибели Лизетты и Гарри потрясло меня до глубины души, – признался Макс. – Слова утешения здесь бессильны.

– Да, – согласно кивнул Люк. – Словами нельзя передать весь ужас утраты. Впрочем, вы и сами это знаете, ведь смерть вашей матери несомненно стала для вас ударом. Примите мои искренние соболезнования.

Люк надеялся, что больше вопросов не последует: ему было невмоготу снова описывать трагические события, каждый раз ощущая, что сам он захлебывается и тонет в своем горе.

Макс будто почувствовал это и произнес:

– Мистер Рэйвенс, я очень признателен вам за то, что вы согласились встретиться со мной. Пожалуй, за это стоит выпить.

– Прошу вас, зовите меня Люк. А выпить я предлагаю за искупление.

Максимилиан кивнул, и они с Люком молча чокнулись.

Люк не вытерпел и заметил:

– Должен признать, что вы с отцом похожи, как две капли воды.

– Мама мне говорила, – ответил Макс, – но я ей не верил. Фотографий отца у нас не было, только групповой снимок, нечеткий и размытый. Я всегда считал наше сходство надуманным.