Клятва и меч

Эрнард покачал головой.

– По-твоему, сундуки моих хозяев набиты монетами?

– Конечно!

– Конечно, – горько повторил Эрнард. – Да, я слышал такую поговорку: «Путь всех рыцарей – слава, священников – набожность, а баронов – богатство». Как бы не так! Ладно, пойдем поищем мою повозку.

Арест епископов поверг в шок противников Стефана в королевстве. Сторонники Стефана восприняли их разгром как победу, поскольку в лице Роджера Солсберийского в тюрьму был брошен один из самых влиятельных представителей духовенства Англии. Его владения были даже обширнее владений епископа Генри. На средства Роджера были построены замки в Солсбери, Шрусбери и Девизесе. Его племянник, епископ Александр Линкольнский, чью шею изрядно придавили сапогом в таверне, владел замками в Линкольне, Ньюарке и Слифорде. Сын Роджера Солсберийского, Роджер Бедный (прозванный так, потому что единственный из всей семьи не был епископом), тем не менее, занимал влиятельный пост лорда-канцлера Англии. И эта богатейшая в королевстве семья буквально за один день потеряла все свои владения, влияние, их заслуги обернулись позором.

Немногим лучше сложились дела у Нигеля Айльского. Ему удалось убежать из таверны, переправиться через реку и скрыться. Добравшись до замка своего дяди Роджера в Девизесе, он оказался заперт там королевскими войсками.

Так или иначе, но король и его супруга почувствовали себя значительно лучше после этих энергичных действий. Ночные кошмары у Стефана прекратились. Его брат Генри не выезжал из Кентербери. За прошедшие полгода король сумел сокрушить всю церковную оппозицию и лишил ее возможности нанести ответный удар. После ареста епископа Айльского в Девизесе победа короля стала полной.

Противники короля, опомнившись от случившегося, сочли арест епископов святотатством и решили, что после такого преступления Стефан окончательно потерял права на английскую корону. Были ли основания у Стефана действовать так кроваво? Нет. Причина поездки епископа Генри в Рим и привезенная им папская грамота просто проигнорированы королем. Епископы Солсберийский, Линкольнский и Айльский никогда не действовали против монарха и не высказывали недовольства им. Так почему же они безжалостно избиты и брошены в тюрьму?

Невольно вспоминались строчки поэта:

Прежде, чем обнажить меч, он рубит…После того, как выскажется, он думает…

Как точно они выражали импульсивную натуру Стефана! Приняв предложение супруги, он устроил резню в таверне, не подумав о возможных последствиях.

Восставшие бароны послали совместное письмо Ангевинам. Пора действовать, взывали они, никогда еще железо не было таким раскаленным – надо ковать немедленно. Вторгайтесь с армией в Англию сейчас, когда половина дверей в королевстве закрыта из опасения нападения солдат Стефана. Вас примут как спасителей, как своих избавителей от тирана. Пора!..

Восемнадцатого сентября Бриан получил письмо от императрицы Матильды. Оно было не длиннее того, что передал ему Роберт Глостерский весной 1136 года, но в нем было все сказано.

«Все готово, мой друг. Как я вам некогда говорила, паруса подняты, и мы ждем только прилива. Что ж, Седой, вода стала прибывать, и подул попутный ветер. Мы уже в пути и прибудем в Англию в конце месяца. Если вы найдете время посетить нас, мы будем рады обнять нашего самого верного сторонника. Я знаю, это письмо дойдет до вас в целости и сохранности, потому что уверена – вы не позволите моему вероломному кузену приблизиться к вашему замку ближе, чем на расстояние полета стрелы. До скорой встречи, дорогой Седой».

Бриан, поразмыслив, показал это письмо Элизе. К его удивлению, она презрительно заметила:

– С чего это она написала письмо именно вам? И что за странная манера – всегда спрашивать, но никогда не отвечать?

Бриан нахмурился, в словах жены слышался скрытый упрек.

– Жаль, что ты не разделяешь радость доброй половины жителей Англии, – сухо сказал он. – И что ты имела в виду под словами «именно вам»? Наверняка Матильда послала такие же письма еще десяткам своих сторонников.

– Может быть, – раздраженно ответила Элиза, – но что-то императрица слишком долго раздумывала. Я написала ей письмо еще полгода назад, а она только сейчас соизволила…

– Ты написала ей? – Бриан был поражен до глубины души. – Зачем?

– Я попросила ее о помощи, – спокойно ответила Элиза. – Ты знаешь, как нам туго пришлось. И еще я хотела узнать, способна ли эта женщина не только брать, но и давать.

Элиза демонстративно уронила письмо императрицы на пол, словно ненужную бумажку, и добавила, холодно глядя на ошеломленного Бриана:

– Матильда прислала ответ только сейчас, когда это нужно ей. Теперь я твердо знаю, кто есть кто.

Бриан хотел успокаивающе погладить ее по руке. Но Элиза резко повернулась и вышла из комнаты. Он озадаченно посмотрел ей вслед, удивленный ее бурной реакцией, а затем поднял упавшее письмо. Перечитав его еще раз, он невольно улыбнулся. На него нахлынули волнующие воспоминания, и он, закрыв глаза, с легким сердцем отдался им. Матильда возвращается. Возвращается!

Тридцатого сентября 1139 года императрица Матильда в сопровождении графа Роберта Глостерского и ста сорока рыцарей высадилась в порту Арандел, графство Суссекс. Сестра и брат, опустившись на колени на английском берегу, поцеловали землю, размытую осенними дождями. С трудом сдерживая радостные слезы, они помогли друг другу встать и счастливо улыбались.

– Прекрасно, сестра, – сказал Роберт. – Вы заключили в объятия ваше королевство.

Рыцари стояли неподалеку, с трудом успокаивая своих лошадей. В их глазах еще стелился туман, их покачивало – они еще не совсем пришли в себя после приступов морской болезни. А может, они просто были очень взволнованы первым вторжением в Англию со времен Вильгельма Завоевателя.

Глава VII КУЗИНА МАТИЛЬДА

Сентябрь – декабрь 1139

Матильда долго смотрела в сторону пролива, и кто знает, какие мысли и чувства обуревали ее алчную душу, она словно прощалась с прошлой, относительно спокойной и благополучной жизнью, а затем перевела взгляд на арандельский замок.

– Они не приветствуют мое прибытие в Англию, я не вижу моего флага, – недовольно сказала она. – К чему бы это?

Ее брат пристально вгляделся в стены и сторожевые башни Арандела. Действительно, флага Ангевинов не было, и он поспешил найти этому убедительное объяснение.

– Разглашать ваше присутствие было бы слишком опасным для обитателей замка, – сказал он. – И потом, здесь не знали точной даты нашего прибытия и не могли как следует к нему приготовиться. Вывешивать ваш флаг? А если в округе бродят соглядатаи Стефана, а к берегу подплыло какое-нибудь торговое судно? Будьте благоразумны.

– Они могли подождать, пока мы высадимся на берег, и затем поднять мой флаг, – раздраженно настаивала на своем Матильда, демонстрируя далеко не ангельский характер. – Чего они боятся сейчас? Ведь я в Англии и беру их под свою защиту.