Клятва, которую мы даем

– Сестренка, я обычно лежала у тебя под кроватью, пока ты болтала со своими друзьями по телефону в групповом чате, – поддразнивает она в ответ. – Я всегда была любопытной. Ты только сейчас это заметила.

Я смеюсь, качая головой над ее глупостью. В самые мрачные дни она всегда была светом в конце туннеля.

– Хотя в смокинге он выглядит сексуально.

Я не могу сдержать румянец, который разгорается на моих щеках от ее слов.

– Боже мой, он тебе нравится, – задыхается она, словно поймала меня на лжи. – Он тебе так нравится!

Я закатываю глаза от ее чрезмерной реакции, пытаясь стереть с лица свои чувства.

Привлекательность – не причина, по которой я не пою свадебные дифирамбы и не закручиваю волосы от радости в локоны. Я знаю, как он выглядит, знаю, что есть сотни девушек, которые убили бы за то, чтобы оказаться на моем месте.

Он заставляет меня чувствовать себя уязвимой. Заставляет меня чувствовать себя в безопасности, чувствовать, что я могу открыть себя и знать, что он не сбежит, испугавшись того, что внутри.

– Нет, не нравится, – лгу я, ощущая горечь на языке. – Кроме того, это не имеет значения, Лилак. Это... это просто неважно.

С ее губ срывается разочарованный вздох, и она прекращает попытки заставить меня радоваться этому моменту. Она лезет в сумочку и достает оттуда серебристо-голубую булавку. Затейливо украшенная крошечными голубыми кристаллами и тонкой серебряной отделкой, она представляет собой потрясающее украшение.

– Тебе нужно что-то голубое, – Лилак крутит пальцем, заставляя меня повернуться. Решив не спорить с ней по этому поводу, я снова встаю перед зеркалом.

– Я знаю, что ты боишься, – шепчет она, перебирая пальцами мои волосы и собирая их в пучок. – Если притворюсь, будто я знаю, через что тебе пришлось пройти, не облегчит ситуацию, и доводы в пользу того, чтобы ты впустила меня, ничего не изменят.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, пока она поправляет мои волосы, напоминая мне о всех тех случаях, когда я делала то же самое для нее. Когда она успела повзрослеть?

– Но я думаю, что Сайлас мог бы стать хорошей парой для тебя, Коралина. И ты тоже могла бы стать хорошей парой для него. От вас обоих исходит печаль.

У меня внутри все переворачивается от беспокойства.

– Ты его не знаешь, – я расправляю плечи, когда она завязывает мне волосы на затылке. – Это ради твоей безопасности, Лилак. Дело не в любви. Не все об этом мечтают.

– Раньше ты мечтала, – заявляет она, встречаясь со мной взглядом в зеркале. – Раньше ты мечтала влюбиться. Возможно, ты этого не помнишь, но я помню. Каждую сказку на ночь, каждое свидание с Эмметом. Я восхищалась тем, как ты стремилась к любви. Теперь ты просто не обращаешь на это внимания.

Это было до того, как я стала этого недостойна, хочется мне закричать.

Я хочу, чтобы она поняла, но не знаю, как ей сказать.

Что часть меня все еще живет в подвале Синклера. Он забрал у меня то, чего мне никогда не вернуть.

Я не могу просто гнаться за любовью, потому что знаю, как чертовски горько послевкусие.

Любовь – это оружие, и я уже убила им слишком много людей.

Но она права. Я боюсь.

Страшно, что такой хороший парень, такой замечательный человек, как Сайлас, умрет из-за меня. Внутри я разрываюсь на две части. Та, что знает, чем все закончится, и та, что хочет быть эгоисткой.

Я хочу узнать его. Хочу знать, как он борется с вещами, которых нет, как он справляется с тем, что его разум постоянно играет с ним злые игры. Преследуют ли его по-прежнему днями и ночами. Я хочу знать, что его пугает, совпадает ли это с моими собственными страхами.

Я хочу его, но не больше, чем я хочу, чтобы он жил.

– Я бы хотела, чтобы ты видела себя такой, какой вижу я. Такой, какой тебя видят другие. Ты не такая холодная стерва, Коралина. Что бы ни пытался сказать тебе мир, – ее пальцы вдевают шпильку в мой пучок, надежно удерживая пряди на месте. – Ты добрая, и твое сердце создано для того, чтобы отдавать. Ты отчаянно защищаешь других, больше боишься причинить боль другим, чем себе. Тебе позволено впускать в себя любовь, Кора. Я не говорю тебе влюбляться в него. Я просто прошу, если представится такая возможность, оставайся открытой для нее. Я прошу тебя воспользоваться шансом стать счастливой. Видеть тебя такой грустной – это убивает меня.

Я люблю свою сестру, и когда я вижу едва заметные, блестящие в свете ламп, слезы в ее глазах, это убивает меня. Я бы сделала все, чтобы она была счастлива, но я не могу ей лгать.

Я не могу сказать ей, что попробую, потому что не могу.

Поэтому я поступаю так, как считаю нужным.

– Отдай мне это дурацкое платье.

***

Сайлас

– Сэр, – судья прочищает горло. – Если невеста не появится в ближайшие десять минут, нам придется перенести церемонию.

Я смотрю на короткий проход между деревянных скамей. Я не из тех, кто волнуется. Редко, если вообще когда-либо, сомневаюсь в себе. Но после вчерашней игры в прятки я понял, что вероятность того, что Коралина испугается, высока.

Может, это невежество подсказывает мне, что она все равно появится. Что она слишком упряма и сильна, чтобы отступить. Я знаю, как много Лилак для нее значит, и Коралина знает, что я сдержу свое слово. Если с ней что-то случится, о ней позаботятся.

Несмотря на нашу связь, она не станет рисковать безопасностью сестры.

Если письмо, которое я получил сегодня утром от того, кто, как я предполагаю, является Стивеном, говорит о том, что ей понадобится моя защита от него. Одной строчки было достаточно, чтобы я понял, что мой маленький вирус трахнул весь его план.

Думаешь, мне нужно видео, чтобы покончить с вами четырьмя? Эта игра только началась.

– Мне нужна минутка, – говорю я единственному человеку в этом зале – судье, сидящему на возвышении позади меня.

Я иду по проходу, толкаю ладонями большие двери. Когда они открываются в главное фойе, передо мной предстают сотни людей, снующих по алебастровому полу. Мужчины и женщины в рабочих костюмах, случайные незнакомцы, старающиеся не пропустить назначенные им судебные заседания.

Все это сильно отличается от тихой комнаты, которую я только что покинул. Я тянусь к карману, достаю телефон, готовый позвонить ей и выманить ее, но, похоже, мне не придется этого делать.

Среди моря безликих тел она спускается с широкой парадной лестницы. Ее волосы убраны назад, обнажая заостренные черты лица. Макияж отличается от ее обычной темной подводки. Он более мягкий, нейтральный. Солнечный свет из окон во всю стену освещает каждый ее шаг по мрамору и граниту.

Белое платье облегает каждый изгиб ее тела, как вторая кожа.