Клятва, которую мы даем

– Тогда поклянись! – кричит Рук. – Вы, ребята, не понимаете. Вы должны поклясться, что будете держать язык за зубами. Или я настучу о том, кто подложил пауков в ящик с нижним бельем Дориана.

Технически, это были все мы. Алистер был просто тем, кто подкинул их.

Нам с Руком потребовалось несколько дней, чтобы найти столько длиннонлапых пауков, не говоря уже о том, что нам пришлось иметь дело с Тэтчером, жалующимся на грязь.

– Клятвы ничего не значат, если нечем клясться, – тихо говорю я, хотя Руку не нужно было меня просить. Каждый секрет, каждый страх, каждую мечту.

Я буду хранить их для него. Хранить для них.

– Я не буду клясться своей семьей, – Тэтчер тянется к одному из яблок, лежащих на кухне, и откусывает кусочек. – Это просто дурной вкус, и это было бы ложью.

– Тогда есть идеи получше, гений?

Он подходит к холодильнику, а я до сих пор не могу понять, как он не вспотел насквозь в своем свитере, пока ехал сюда на велосипеде. Дорога от его дома до Рука занимает целую вечность.

– В греческой мифологии Стикс – одна из рек подземного мира, – бормочет он, доставая пакет с замороженным горошком и протягивая его Руку, который тот берет, прикладывая к свой распухшей губе. – В «Илиаде» и Одиссее» Гомер говорил, что боги клялись водой Стикс, это их самая крепкая клятва.

– Тогда мы поклянемся на водах Стикс, – Рук быстро говорит, кивая головой. Я даже не уверен, что он знает, что это значит, но он слишком боится, что у нас не будет какой-то привязки, которая сохранит наше молчание.

– Подожди, – Алистер лезет в передний карман и достает черный маркер. Сначала он хватает меня за руку и дергает ее к себе, а затем рисует на ней дерьмовый круг с черепом внутри и словами вдоль внутреннего контура.

Сверху написано «Прими меня», а внизу – «паромщик Стикса».

– Что ты делаешь, не рисуй на мне, – Тэтчер пытается избежать его прикосновения, но Алистер с небольшим трудом заставляет его стоять на месте.

– Что это? – спрашиваю я, глядя на чернила и покрасневшую кожу вокруг рисунка.

– Обол Харона⁴¹, – он бормочет, держа во рту колпачок от маркера. – Чтобы оплатить наш путь через Стикс в загробный мир.

Я хмурюсь, когда он рисует то же самое на Руке, потом на себе.

– Вот.

– Что именно делает это дерьмо?

Он засовывает маркер обратно в карман джинсов, затем отвечает.

– Так мы найдем способ вернуться друг к другу, – он смотрит на каждого из нас, стиснув зубы. – Мы воруем. Мы горим. Мы истекаем кровью. Мы клянемся, что, несмотря ни на что, мы вернемся друг к другу, даже после смерти.

Это глупый рисунок. Глупая клятва, которую мы даем. Кто знает, где мы будем через двадцать лет? Возможно, завтра мы даже не будем знать друг друга.

– Ты читал «Илиаду» и «Одиссею»? Кто-нибудь еще знал, что Али умеет читать? – говорит Тэтчер.

– Я тебя, блядь, ударю, если ты еще раз меня так назовешь.

Я качаю головой, глядя на отметину на своей руке.

Сейчас мне кажется, что это самый важный момент в моей жизни.

Неважно, куда мы пойдем и что случится, я буду помнить об этом. Я буду помнить, что у меня были друзья, которым в этот момент было не все равно, чтобы дать такую клятву.

Это хорошо.

Этого достаточно.

– На Стикс? – произношу я, и они отвечают в унисон.

– На Стикс.

Коралина плачет, и мне так хочется быть рядом, чтобы утешить ее.

Рук сделает это.

В голове звучит эхо.

Рук поможет ей справиться с горем, чтобы она не была одинока. Парни будут опираться друг на друга. Они будут заставлять друг друга двигаться вперед, потому что это то, что мы делаем. Мы движемся вперед.

– Я... я люблю тебя, – я задыхаюсь, невозможно холодно цепляясь за сознание, но сон – это песня, которую я не могу заглушить. У него сильные руки, и он затягивает меня в себя.

Коралина расплывается в тумане. Я не вижу ее лица и надеюсь, что она слышит эти слова и знает, что они всегда предназначались ей.

– Не надо, пожалуйста, – умоляет Рук, но умолять некого.

Бога здесь нет.

Ибо тень и долина принадлежат мне.

Я не боюсь зла.

– Клянись м-м...

Мой голос больше не работает. На этот раз он покидает меня навсегда.

– Я обещаю, Сай. Клянусь на Стиксе, она со мной.

– Нет! Рук, не говори так. Черт возьми, не говори так. Он в порядке, хорошо? Не говори так! Он в порядке. Малыш, ты в порядке...

Ее голос звучит как заклинание на расстоянии.

Я не думаю, что ее колдовские губы способны произнести заклинание, которое остановит это. Не тогда, когда это кажется таким неизбежным. Смерть всеобъемлюща. Она покрывало. Щит.

– С тобой все в порядке. Я тебя люблю. С тобой все будет в порядке. Я тебя люблю.

В пространстве витают громкие звуки, но темнота – это комфорт. Она приходит ко мне, когда уходит холод, и ничто не берет верх.

Я – воздух и все, что между ними.

Я безграничен.

<