Клятва ненависти

Джулианна

Я села на большую кровать, сложив руки на коленях. Душ выключился, и через несколько минут Киллиан вышел только с полотенцем, обернутым вокруг талии.

Это был мой первый раз, когда я останавливалась в поместье Спенсеров. Хотя я думала, что у меня будет собственная спальня, как на острове, я ошибалась. Потому что дворецкий принес мой чемодан в комнату Киллиана.

Я ждала, когда муж меня выгонит, но когда он этого не сделал, стало ясно, что мой чемодан привезли сюда не по ошибке.

Спальня Киллиана была элегантной и безупречной. В то время как я привыкла к чему-то более яркому и живому, его комната была вся черно-серая. Угрюмая. Но это его вполне устраивало.

Единственным украшением комнаты была хрустальная люстра, висевшая в центре потолка, и картина с изображением вороной лошади, бегущей на свободе и дикой, прикрепленная к стене над его изголовьем.

— Мы живем в одной комнате? — спросила я, облизывая пересохшие губы.

— Да, — невозмутимо ответил он, не вдаваясь в подробности.

— Почему? — Мои глаза следовали за ним по его комнате, когда он прокрался в свою гардеробную.

Он вернулся в серых спортивных штанах. Его грудь была обнажена, а волосы все еще были влажными после душа.

— Потому что будет безопаснее, если ты останешься рядом со мной, — наконец, ответил Киллиан на мой вопрос.

Он сел на стул в противоположном конце комнаты и вытянул ноги перед собой. Мы сидели лицом друг к другу, напряжение в воздухе было густым и ощутимым.

Мы до сих пор не осознали тот факт, что прошлой ночью, после нашего полуночного секса, мы каким-то образом заснули, переплетаясь. Это было впервые, и, по совпадению, в ту же ночь ко мне вернулись воспоминания.

Как будто так и должно было случиться. Чтобы Киллиан был со мной, когда я проснулась от этого ужасного кошмара, чтобы успокоить меня.

— Это была не моя вина, — прошептала я надтреснутым голосом. — Авария… Я не была пьяна в ту ночь. Это была не моя вина.

Весь этот день был в беспорядке, и у меня не было возможности подумать или признать эмоции, которые я похоронила внутри себя.

Суровое осознание состояло в том, что… в течение трех лет я несла тяжкое бремя вины и позволяла ему запятнать свою жизнь, потому что считала себя виновником — тем, кто убил мою сестру.

— Но я все еще была причиной, по которой мы улизнули той ночью. — Я вытерла слезы. Горячая тоска пронзила меня. — Может быть, если бы… мы не…

— Иди сюда, — приказал Киллиан, подзывая меня подойти поближе.

Я подошла к нему, и его рука вытянулась, схватила меня за руку и потянула к себе на колени. Его тело было сильным и теплым. Оно одновременно и доминировало, и успокаивало. Я зарылась лицом в его плечи, вдыхая его свежий и естественный мужской запах.

Его губы коснулись моего виска так нежно, что это меня удивило.

— Сначала ты должна простить себя, и тогда ты обретешь истинное спасение.

Я зажмурила глаза, сдерживая слезы.

— Я не знаю, как.

— Чувство вины ядовито, Джулианна, — сказал он. — Пока ты несешь это бремя, ты будешь продолжать переживать прошлое снова и снова. Тогда ты никогда не сможешь простить себя. Мы люди, и у нас есть серьезные недостатки. Вы с Грейслин невинно сбежали той ночью. Как и большинство молодых людей. Итак, прости себя, потому что ты не можешь видеть будущее. Ты не знала, что эта авария произойдет.

Я замолчала, обдумывая его слова. Слезы хлынули по моим щекам, и я тихонько всхлипнула. Киллиан, вероятно, мог слышать меня, потому что я плохо справлялась с молчанием, но он позволил мне насладиться этим моментом.

Все, что он сказал, имело смысл, но глубоко в груди зарылась боль. Я не знала, избавлюсь ли я когда-нибудь от него. Я могла бы простить себя однажды, но я никогда не смогу забыть выражение смерти на окровавленном и изуродованном лице моей сестры.

Я потеряла три года, мучая себя. Искупление греха, который не был моим.

Саморазрушение, потому что я думала, что заслужила это. Потому что я думала, что это все моя вина.

Но я не была убийцей Грейслин.

И как только это осознание пришло ко мне, как будто вся ноша спала с моей груди. Мои плечи опустились, и я почувствовала… невесомость.

Мы с Киллианом долго сидели так, находя утешение в тишине. И в объятиях друг друга. Я наполовину ожидала, что он предложит заняться сексом, но когда он этого не сделал, я почувствовала удивительное облегчение. Потому что мне хотелось чего-то большего, чем просто физического.

По крайней мере, на сегодня.

Захотелось нежности и близости.

— Ты все еще ненавидишь меня? — прошептала я, когда начала засыпать. Я моргнула раз, потом два, заставляя себя проснуться, чтобы услышать его ответ.

Его пальцы, гладящие мою голую руку, остановились.

— Так же, как боль субъективна… ненависть — это все серые области, никаких черно-белых определений. — Его рука скользнула по моей груди, обхватила один тяжелый холмик, прежде чем ущипнуть мой сосок. Жестокий.

— Я ненавижу тебя, но я жажду тебя. Я ненавижу тебя, но ты мне нужна. — Словно в доказательство своих слов, он встряхнул бедрами, его твердость впилась в изгиб моей задницы. — Ненависть — слишком простое слово, чтобы описать то, что у нас есть, то, что я чувствую к тебе. Это не ненависть, принцесса. Это намного больше. Это хаос, — прохрипел он мне в ухо.

Джулианна

Месяц спустя

Мой телефон зазвонил, пробудив меня от мертвого сна. Я ответила на звонок, не глядя на экран, уже зная, кто это.

— Доброе утро, Мирай. Не слишком ли рано? — Я поздоровалась с ней.

— Слишком рано? – усмехнулась она. — Уже почти полдень, Джулианна.

Мои глаза распахнулись, и я села на кровати, пораженная. Я посмотрела на цифровые часы на ночном столике, зияя. Мирай была права; был почти полдень. Как я проспала все утро, ни разу не проснувшись? Я даже не помнила, как проснулась, когда Киллиан встал с кровати.