Клятва Примара (Дерзкая - 2)

– Мне очень не хотелось верить тому, что мне сказал Олег... Я никак не могу понять, как у тебя рука поднялась провернуть все это?
– задумчиво сказал Юра.

– Жаль, что ты не можешь понять.

– Это и все, что ты можешь мне сказать?
– удивился Юрка.

– Все. А что ты хотел? Чтобы я покаянно расплакалась у тебя на плече? Но меня не мучает совесть от того, я убила их обоих, и Одера, и Мари.

Юрка мрачнел на глазах:

– Неужели ты не чувствуешь, как дико звучат твои слова?

– Мои слова звучат совершенно нормально. Я рада тому, что мой брат жив. И все остальное лишь не очень приятные сопутствующие обстоятельства.

Юра задумчиво потер лоб и проронил:

– Интересно, с чего это началось? С того психологического эксперимента с Зубарским, или с твоего решения разбить бутылку о голову Олега?

– Какая разница, Юрка? Ты что, хочешь отказаться от сомнительной чести быть моим братом?

Юра отчаянно запротестовал:

– Хочу всего лишь запоздало понять, неужели цель для тебя оправдывает средства?

– Да, Юрка.

– Значит, я плохо тебя воспитал, - Юра развел руками.

– Все, поздно об этом жалеть. Но хочу тебя успокоить. Цель оправдывает средства, но не человека их применившего, - сказала я.
– И поэтому наказание свое я уже получаю. В душе Олега вспыхнули воспоминания моей невинной жертвы, да, как я вижу, и погасли. А я каждую ночь вижу во сне, как я убиваю сама себя, сама себя боюсь и ненавижу. И эти воспоминания не хотят гаснуть...
– четко сказала я, не сводя глаз с лица брата.

Он поежился, сглотнул слюну и произнес, наклонив голову и спрятав от меня лицо:

– Я настолько же глупее тебя, насколько старше. Мой идиотский максимализм просто смешон. Ты прости меня за этот нелепейший допрос.

Я промолчала.

Юра притянул к себе мою голову, коснулся губами моего лба и, пробормотав что-то, отошел в сторону и присоединился к друзьям.

Я взглянула на Олега и поймала все тот же особый взгляд.

– Что ты на меня так смотришь? Тебе не удасться добавить ничего вроде "я не так представлял себе нашу встречу", - буркнула я.
– Ты ведь не мог ее себе представлять.

Он покачал головой:

– Я только этим и занимался. Я представлял, что скажу тебе при встрече. Я надеялся, что хотя бы на том свете она произойдет.

– Должна тебя разочаровать. На том свете я была и авторитетно заявляю: там ничего нет. Все встречи могут произойти только на этом свете.

– Этим ты меня не разочаруешь, - засмеялся Олег.
– Это просто здорово, что ты с нами.

– Это не надолго. Я не собираюсь тут задерживаться.

Олег, казалось, не придал значение моим словам, он понял их так же, как только что Юрка. Олег посмотрел на Юру и ответил:

– Юра тоже хочет уйти в Питер. Он все это время держал связь с агентством и с Зинченко лично. Раза два-три в год он появлялся в агентстве, чтобы не вызывать подозрений и не терять старые связи. Все думают, что он просто уехал по личным делам... Но я считаю, что ему лучше остаться здесь. Он будет отличным советником иерарха и сможет занять высокий пост в Совете. Он прекрасно сумеет внушить этой мелюзге, что это именно они принимают столь мудрые решения... Это лучше, чем возвращаться в Питер и отбирать самостоятельность у Озерова, который за пять лет считает дело своим, и по праву...

– Олег произносил это все ленивым тягучим голосом, не отрывая глаз от Юрки. Мне показалось, что он одновременно связывался с ним. И точно, Юра на секунду оторвался от своего разговора и сделал Олегу характерный жест, означающий: "со мной все в порядке."

– А по-моему, дела Первого мира уже не имеют для Юры такого значения, как раньше. Не лучше ли ему будет делать то, что ему больше по душе?

– Не лучше, - отрезал Олег.

– Не заставляй меня снова применять к тебе пытки с пристрастием! возмутилась я.
– Говори, в чем дело?

– Дело в том, - Олег встал и присел на стол рядом со мной. Его рука легла на мои плечи.
– Дело в том, что здесь, в Первом мире, самая высококлассная медицина, какую можно найти. И лучше Юре остаться здесь.

– Разве... Разве ему что-нибудь угрожает?

Олег слегка прокашлялся и отозвался натянуто:

– Понимаешь, старое ранение и выжатые нервы - это всего лишь фон. На это он не обращает внимание. С этим можно жить до ста лет. Но вот... Он думал: просто сердце шалит, обычное дело для тех, кто все время на нервах. Оказалось, что он давно и серьезно болен. Мы с ним мало разговариваем об этом, но я всячески пытаюсь склонить его остаться здесь. Тут его хоть и не вылечат, так помогут достойно перенести все это...

– Что значит "не вылечат"?

– Это неизлечимо, Катюша. Я уже изучил все, что касается этой болезни,

– Олег замолчал, только сжал мои плечи, а потом медленно опустил руку.

Жесткий спазм перехватил горло, и мне даже пришлось помять его ладонью, чтобы заговорить.

– Надо что-то делать, Олег.

– Ничего не имею против. Если бы я только знал, что. Ты не показывай, что все знаешь. Ты же помнишь, как он относится к жалости, - в голосе Олега было столько сожаления, что он, казалось, готов заплакать.

– Я все помню, Олег. Главное, ты не забывай, что я не возникла из ниоткуда, я просто из Рэсты превратилась снова в Катю. Ты даже знаешь, как.

– Я воскрешал тебя собственными руками, хотя и вспомнил это только сейчас. И я подумал, что все не могло случиться иначе. Уцелеть должны были именно мы с тобой, а не Одер и Мариэла, - прошептал Олег.
– Ты вернулась ко мне, и я впервые по-настоящему счастлив.

– Олег, ты по-прежнему мой добрый, надежный друг. Но никогда не говори больше о том, что я вернулась к тебе.

– Почему?
– удивился он.

– Потому что я возвращалась не к тебе. И даже сейчас, когда я здесь, это не значит, что я с тобой.

– Но послушай, малышка!...

– И не называй меня малышкой!
– отрезала я.

Раздался сигнал открывающейся двери главного входа. И Тарон поспешил навстречу новому вошедшему. Я подняла голову, и сердце, замерев на секунду, с силой тяжелого молота ударило изнутри по ребрам, заколотилось прерывисто и через чур интенсивно. Я поняла, что мне очень и очень повезло. Наконец-то повезло. Я в общем-то и не ища, неожиданно нашла этого человека.