Клятва трикстера
Шрифт:
Чья-то рука легла мне на плечо.
Я вздрогнул, повернул голову.
Ромка глядел на меня внимательно и встревоженно:
– Опять приснился кошмар – да, Глеб?
Он присел рядом на ступеньку крыльца.
Я не ответил, молча рассматривая кружившуюся на ветру паутинку. Говорить не хотелось. Хотелось выпить граммов двести «сталкеровки» [3] и опять провалиться в забытье…
Ромка шмыгнул носом:
– Мы тоже все на нервах. Целую неделю тут кантуемся…
3
«Сталкеровка» –
– Шесть дней, – сухо уточнил я.
– Глеб, а вдруг она уже не приедет?
– Что? – я повернул голову и внимательным взглядом смерил его исхудалое лицо. – То есть как не приедет?
– Вдруг… Настя решила не идти против своих?
Я стиснул зубы. Отвел глаза и выдавил – спокойно, как мог:
– У тебя что, после ранения башку переклинило? Каких еще «своих»?
– Ну, бог знает…
Я сгреб его за футболку и хрипло зарычал в самое ухо:
– Мы для нее – свои! Понимаешь?! Мы!
Сзади жалобно скрипнули половицы. Я хмуро оглянулся. На пороге стоял Кид, прислонившись к дверному косяку, засунув руки в карманы потертых джинсов. Солнечные зайчики сверкали на бляхе ремня, а его владелец мрачно рассматривал нас с высоты своего почти двухметрового роста.
Наконец не выдержал и сухо озвучил:
– Что вы с ума сходите, ребята?
– Нормально, – процедил я, выпуская Ромкину футболку. И отвернулся.
На самом деле – мне было стыдно.
Ладно, Ромка – он-то совсем зеленый, на пять лет младше, до этого никогда не попадал в серьезные передряги.
А я… Какого лешего устраиваю сцены?
Подумаешь, ляпнул он глупость – почему меня это так задело?
Нервы расшалились? Или он вслух произнес то, о чем я сам боюсь даже подумать?
К дьяволу!
Я не параноик.
Есть масса других, разумных объяснений…
Шесть дней назад Настя должна была явиться в это чертово заброшенное село. Но вполне могло статься, что она понадобилась в ином месте. Мало ли какие планы у командования Невидимой Армии? Такой ценный человек всегда нарасхват. Особенно если учесть, что она – не совсем человек…
Вон и Кид говорил, что все будет в порядке. И если бы случилось что-то экстраординарное, нам бы давно дали знать – связь-то у нас есть!
– Ромка, оставь его в покое, – негромко сказал Кид. – Пошли в дом…
Скрипнула за ними дверь.
Я целую минуту сидел неподвижно, уставившись в трещину на ступеньке. Потом обошел дом, отыскал в густой траве пульт от телевизора и вернул его на подоконник открытого окна.
Пускай смотрят. Один хрен нечего делать.
Энергии от портативного мю-генератора хватит и на старый телевизор, и на систему оповещения, датчики которой Ромка понатыкал на всех подступах к деревне.
Я сел в траву прямо под окном, привалился спиной к теплым кирпичам.
Мы тут – единственные жители, так что надо расслабиться и сполна насладиться этим солнцем и покоем…
Кид и Ромка о чем-то тихо переговаривались.
Я вслушался.
Нет, не обо мне. Кажется, опять обсуждают спецоперацию ОКАМа…
– …Думаю, чтоб отчитаться, дохлых псевдоволков свезли со всей области.
– Ну, может,
и живоглотов пришили где-то в области?– О чем ты говоришь! Эту нечисть даже огнеметом не возьмешь. Самая страшная тварь!
Я закрыл глаза.
«Самая страшная тварь – вовсе не живоглот…»
…Тусклый свет лампы. Острый запах крови.
Очень хотелось проснуться. Только кошмар не кончался.
Я опять увидел плавно качающееся тело Сереги и худого верзилу, присевшего на ступеньку лестницы. Кажется, он ждал, пока кровь стечет в таз.
– Что… что ты творишь?
Хозяин не ответил.
И молча вспорол голое тело ножом…
…шум ветра в кронах.
Чириканье воробьев.
Безмятежность – легкая и полезная для нервов. Даже голоса из открытого окна больше не раздражают.
– …а помнишь, министр еще летом дал обещание вычистить Подмосковье? Тогда проскользнула инфа о каком-то удивительном спецсредстве…
– Обещал вычистить? – хмыкнул Кид, – Смешно. Нынче даже трикстеры не держат слово!
«Интересно, кого он имеет в виду?..»
…Аккуратно открываю окно. И ужом выползаю наружу, кувыркаюсь в мокрую траву.
Вскакиваю, бегу под косыми струями, не разбирая пути. Падаю в грязь и опять поднимаюсь, петляю по кустам. Скатываюсь в канаву, ползу… А изувеченное тело Сереги до сих пор, как наяву, маячит перед глазами. И тяжелая поступь «мясника» мерещится за спиной.
Я прихожу в себя только метров за пятьсот, когда проклятый дом скрывается в дымке.
Тоска, как глухая боль, сжимает сердце. И такое острое чувство беспомощности, что ноги сами подгибаются…
– Глеб, ты завтракать будешь? – долетел голос Ромки.
Я повернул голову.
Он спрыгнул с крыльца. Подошел, остановился рядом, неуверенно переминаясь. Мне опять стало неловко – даже если нервы расшатаны, глупо срываться на друзьях. Пусть даже они мелют всякую чушь…
– Спасибо, Ромка, но что-то совсем жрать неохота… И вообще так колбасит, словно неделю из Зоны не вылезал.
– Голова болит? Таблетку дать?
– Не болит. Просто сижу и, как дурень, вспоминаю золотые дни детства…
Он насупился, буркнул:
– Ты меня извини, ладно?
– Уже, – усмехнулся я, – тебе еще повезло, что Кид не слышал, а то б он тоже обиделся… Так обиделся, что пришлось бы компресс прикладывать! Он-то Настю давно знает – куда дольше, чем мы с тобой.
Ромка вздохнул и присел рядом:
– Шестой день ждем – наверное, все-таки что-то случилось?
Я глянул в сторону сарая – за ним, под раскидистым деревом, стоит «Газель» с особо ценным грузом. Кид сейчас будет его проверять – обычно он делает это пару раз, утром и вечером. Говорит, для надежности, хотя картинка с внутренней камеры и так транслируется на стоящий в доме ноутбук.