Клятва всадника ветра

– Конечно, вы сожалеете.
– Каждое слово было произнесено тщательно, точно, как будто было вырезано из листа бронзы. Затем он закрыл глаза и слегка покачал головой.

– Я мог бы пожелать, - сказал он тогда, его голос был намного мягче, его сердитые нотки были размыты горем, - чтобы вы вернули ее мне. Что, когда моя дочь - мое единственное дитя, Керита - пришла к вам в темноте, на обочине пустынной дороги, убегая от единственного дома, который она когда-либо знала, и от Хэйнаты и моей любви, вы, возможно, осознали безумие того, что она делала, и остановили ее.
– Он открыл глаза и посмотрел ей в лицо, его собственные глаза были искажены болью и блестели от непролитых слез.
– Не говорите мне, что вы не смогли бы остановить ее от того, чтобы бросить свою жизнь - бросить все и вся, кого она когда-либо знала. Нет, если бы вы действительно попытались.

– Я могла бы, - сказала она ему непоколебимо, отказываясь отводить взгляд от его боли и горя.
– Несмотря на всю ее решимость и мужество, я могла бы остановить ее, милорд. И я почти сделала это.

– Тогда почему, Керита?
– умолял он, уже не барон, не лорд-надзиратель Уэст-Райдинга, а всего лишь страдающий отец.
– Почему вы этого не сделали? Это разобьет сердце Хэйнаты, как оно уже разбило мое.

– Потому что это было ее решение, - мягко сказала Керита.
– Я не сотойи, Теллиан. Я не претендую на то, что понимаю ваш народ или все ваши обычаи. Но когда ваша дочь подъехала к моему костру под дождем и ночью, совсем одна, она не убегала от вашего сердца, или от вашей любви, или от любви Хэйнаты. Она бежала к ним.

Непролитые слезы вырвались на свободу, стекая по морщинистым от усталости щекам Теллиана в его бороду, и ее собственные глаза защипало.

– Это ее послание вам, - тихо продолжила Керита.
– Что она никогда не сможет сказать вам, как она сожалеет о боли, которую, как она знает, ее действия причинят вам и ее матери. Но она также знает, что это было только первое предложение о ее руке. Было бы больше, если бы в этом было отказано, Теллиан, и вы это знаете. Точно так же, как вы знаете, что то, кто она такая и что она предлагает, означает, что почти все эти предложения были бы сделаны по совершенно неправильным причинам. Но вы также знаете, что не смогли бы отказаться от них всех - не заплатив катастрофической политической цены. Может быть, ей всего четырнадцать лет, но она это видит и понимает. Поэтому она приняла единственное решение, которое, по ее мнению, она может принять. Не только для нее, но и для всех, кого она любит.

– Но как она могла оставить нас в таком состоянии?
– потребовал Теллиан, его голос был полон муки.
– Закон заберет нас у нее так же верно, как забирает ее у нас, Керита! Все, кого она когда-либо знала, все, что у нее когда-либо было, будет отнято у нее. Как вы могли позволить ей заплатить такую цену, чего бы она ни хотела?

– Из-за того, кто она есть, - тихо сказала Керита.
– Не "что" - не потому, что она дочь барона - а из-за того, кто она есть... и кем вы ее вырастили. Вы сделали ее слишком сильной, если хотели кого-то, кто безропотно согласился бы на пожизненное заключение не более чем высокородной племенной кобылы для кого-то вроде этого Блэкхилла. И вы сделали ее слишком любящей, чтобы позволить кому-то вроде него или барона Кассана использовать ее как оружие против вас. Вместе с Хэйнатой вырастили молодую женщину, достаточно сильную и любящую, чтобы отказаться от всех званий и всех привилегий своего рождения, страдать от боли "бегства" от вас и еще худшей боли от осознания того, сколько горя причинит вам ее решение. Не потому, что она была глупой, или раздражительной, или избалованной - и уж точно не потому, что она была глупой. Она сделала это из-за того, как сильно любит вас обоих.

Слезы отца теперь лились рекой, и она шагнула ближе, протянув руки, чтобы положить их ему на плечи.

– Что еще я могла сделать перед лицом такой большой любви, Теллиан?
– спросила она очень тихо.

– Ничего, - прошептал он и склонил голову, а его собственная правая рука оставила рукоять кинжала и поднялась, чтобы прикрыть руку на левом плече.

Он стоял так долгие, бесконечные мгновения. Затем он глубоко вздохнул, слегка сжал ее руку, поднял голову и смахнул слезы с глаз.

– Я бы от всего сердца хотел, чтобы она этого не делала, - сказал он, его голос был менее хриплым, но все еще мягким.

– Я бы никогда не согласился на ее брак с тем, за кого она не хотела выходить замуж, какой бы политической ценой это ни было. Но полагаю, она знала это, не так ли?

– Да, думаю, что знала, - согласилась Керита с легкой, грустной улыбкой.

– И все же, как бы сильно я ни хотел, чтобы она этого не делала, я знаю, почему она это сделала. И вы правы - что бы еще это ни было, это не было решением слабака или труса. И поэтому, несмотря на все горе и душевную боль, которые это причинит мне и Хэйнате - и Лиане - я горжусь ею.

Он покачал головой, как будто не мог до конца поверить собственным словам. Но потом он перестал трясти ее и вместо этого медленно кивнул.

– Я горжусь ею, - сказал он.

– И вы должны быть таким, - просто ответила Керита.

Они смотрели друг на друга еще несколько секунд молчания, а затем он снова кивнул, на этот раз решительно, с видом завершенности... и принятия.

– Скажите ей...
– Он сделал паузу, как будто подыскивая правильные слова. Затем он пожал плечами, как будто внезапно понял, что поиски на самом деле совсем не сложны.
– Скажите ей, что мы любим ее. Скажите ей, что мы понимаем, почему она это сделала. Что, если она передумает в течение этого "испытательного срока", мы будем приветствовать ее дома и радоваться. Но также скажите ей, что это ее решение, и что мы примем его - и продолжим любить ее - каким бы оно ни было в конце.

– Я так и сделаю, - пообещала она, склонив голову в полупоклоне.

– Спасибо, - сказал он, а затем удивил ее кривым, но искренним смешком. Одна из ее бровей изогнулась, и он фыркнул.

– Чего я не ожидал от себя за последние три дня, когда, наконец, догоню вас, что поблагодарю вас, дама Керита. Защитница вы Томанака или нет, но у меня на уме было кое-что более радикальное!

– Если бы я была на вашем месте, милорд, - сказала она ему с кривой улыбкой, - я бы подумала о чем-нибудь, связанном с палачами и плахами.

– Не скажу, что эта мысль не приходила мне в голову, - признал он, - хотя мне, вероятно, было бы немного трудно объяснить это Базелу и Брандарку. С другой стороны, я почти уверен, что все, что я собирался сделать с вами, меркнет по сравнению с тем, что, по мнению моих оруженосцев, я должен сделать. Все они глубоко преданы Лиане, и некоторые из них никогда не поверят, что она когда-либо додумалась бы до чего-то подобного без чьей-либо поддержки. Подозреваю, что тем, кого они собираются обвинить в этом, будете вы. И некоторые другие мои слуги - и вассалы - воспримут ее решение как позор и оскорбление моего дома. Когда они это сделают, они тоже будут искать кого-то, кого можно обвинить в этом.

– Я ожидала чего-то подобного, - сухо сказала Керита.

– Уверен, что вы это сделали, но правда в том, что это не пойдет на пользу вашей репутации в глазах большинства сотойи, - предупредил он.

– Защитники Томанака часто оказываются немного непопулярными, милорд, - сказала она.
– С другой стороны, как сказал Базел раз или два, - защитник - это тот, кто делает то, что нужно делать.
– Она пожала плечами.
– Это нужно было сделать.

– Возможно, так оно и было, - признал он.
– Но надеюсь, что одним из последствий не будет подрыв того, что вы здесь делаете для Хранителя Равновесия.

– Что касается этого, милорд, - задумчиво сказала она, - мне пришло в голову, что помощь Лиане попасть сюда, возможно, была частью того, что я должна была сделать прежде всего. Я не уверена, почему так должно было быть, но мне кажется, что это правильно, и я поняла, что в подобных случаях лучше доверять своим чувствам.

Теллиан не выглядел так, как будто он находил особенно обнадеживающей мысль о том, что любой бог, тем более Бог войны, должен желать, чтобы один из его избранников помог его единственному ребенку сбежать к девам войны. Если так, она ни капельки его не винила... И, по крайней мере, он был достаточно вежлив, чтобы не выражать свои чувства словами.