Клятва

Лес рядом с замком Валентина был скорее северным – сосновый, воздушный, желто-коричневый и душистый. Я наивно верила, что вся Мальтия покрыта такими – коль скоро её называли Лесным Краем. Поэтому не сразу поняла, где оказалась.

Для начала я наелась малины и набрала цветов – их тут было много, свободных, а не тепличных – как я люблю. Волк, крутившийся вокруг меня, убежал – я то и дело слышала его клич. И ответный – местных волков. Бояться их или за моего Волка мне не приходило в голову. Они просто не могли напасть: звери, в отличие от людей, не идиоты и вошедшего в силу чародея никогда не трогают. Не любят, да, но предпочтут убраться с дороги.

Так что за полдня мне не встретилось даже белки.

Волк появлялся пару раз, убеждался, что со мной всё в порядке и снова исчезал. К вечеру он принёс мне двух кроликов – одного съел сам, второго я очистила и приготовила. Зак в своё время настоял на том, что я должна уметь такие вещи – разводить огонь без помощи магии, очищать птицу сама или освежёвывать зверей, начиная от кроликов и заканчивая оленями. На королевской охоте это пригождалось. А когда Ярати так открыто воспылала всеобщей любовью ко мне, я и вовсе проводила целые седмицы в соседних мелких лесах. Особенно, если Зак был в отъезде.

Так что к ужину своими руками или ночёвке под открытом небом я была вполне привычной. И даже намеревалась провести так седмицы две – отдохнуть, набраться сил и только тогда искать тропу в деревню или город. Как и все чародеи я нуждалась в общении с людьми, но быстро от этого уставала. Зак считал это шуткой создателя, я считала, что Заку хорошо бы держать своё мнение при себе.

По крайней мере, он никогда не удерживал меня от очередной вылазки в лес. Знал, что одиночество обязательно выгонит меня обратно.

Утром следующего дня мы вместе с Волком углублялись всё дальше в чащу. Я собирала ягоды и грибы уже про запас, Волк бегал неподалёку. Около полудня он засуетился, принялся нюхать воздух, и очень скоро я услышала всадников.

Первым желанием было закрыться, отвести им глаза – как в Ярати. Я не желала, чтобы меня беспокоили. Но любопытство победило. В конце концов, я уже умела ходить по лесу и оставаться незаметной – что же мне мешает посмотреть на иноземных охотников?

Волк трусил впереди, и шум приближался, а с каждым шагом росло и моё любопытство. Особенно когда вместо сигнальных рожков и лая собак зазвенели клинки.

Я придержала Волка за холку, остановившись за деревом, откуда открывался отличный вид на усыпанную колокольчиками поляну – только чтобы увидеть, как один из рыцарей, обессилев, выронил меч, а второй – стоявший до этого в стороне – с опаской стал к нему подходить.

Мне не было смысла вмешиваться. Более того, я до последнего отводила им глаза – впрочем, они так были увлечены друг другом, что вряд ли обратили бы на меня внимание.

Хотя сцена была, по меньшей мере, странная и неприятная. Если я правильно могла понять – двое убитых до этого напали на одного, сейчас обессилевшего, а третий, получается, стоял в стороне и ждал, когда он окончательно ослабеет?

Наверное, поймав моё отвращение или ещё почему, Волк неожиданно вырвался, скакнув на поляну – как раз когда третий, трус, замахивался мечом. И я изумлённо наблюдала, как мой Волк, совершенно без моего приказа, всегда смирный и послушный, рвёт глотку трусу. А потом, склонившись над раненым, понюхал, поднял голову, кинув на меня короткий взгляд и помахивая хвостом. А когда я подошла ближе, жалостливо заскулил.

Раненый рыцарь был ещё в сознании и смотрел на меня в упор широко раскрытыми глазами.

Говорят, мы, чародеи, хорошо можем предсказать будущее, касающееся нас самих – именно поэтому мы почти неуязвимы. Врут. Я ничего не почувствовала, когда склонялась над раненым – кроме разве что сожаления. Он был красив, очень, и мне было жаль, что он умрёт. С такими ранами, отчаянно истекающими кровью, он был точно не жилец.

Мой Волк считал иначе. Он скулил, подвывал и даже пытался содрать с раненого доспехи зубами. А когда я хотела уйти, прикусил мою ладонь – не сильно, но он редко так делал.

Я вернулась ровно в тот момент, когда на поляну выскочила лошадь без седока, а за ней ещё пара всадников. Они потерянно оглядывались, но я уже отводила им взгляд. А лошадь, отчаянно хромая, встала над умирающим рыцарем и явно собралась стоять так до скончания века. Ещё и ощерилась на меня, когда я подошла.

Забавно, но на лесного бога рыцарь не походил никак – хотя бы по возрасту: стариком он уж точно не был. Однако животные его защищали с удивительной преданностью. Любопытство – и только оно – заставило меня остаться и всё-таки помочь.

Да, к тому времени во мне мало что осталось от маленькой Лизетты, когда-то отказывавшейся стрелять даже в «злых» волков и доверяющей людям, потому что они ей улыбались.

С доспехами рыцаря пришлось повозиться – с латами я раньше дел не имела, и завязки нашла не сразу. Нательная рубаха у него тоже была вся в крови – я срезала её, освобождая себе «рабочее место». В то время я уже достаточно освоила искусство трансформации, и заставить раны рыцаря затянуться, убрать внутреннее кровотечения и вылечить повреждённые внутренние органы было кропотливой, но в принципе, не сложной задачей. Честно говоря, я дольше возилась, когда убирала последствия собственной аллергии на фейхель, которым объелась как-то в королевском дворце.

От слабости из-за кровопотери я рыцаря, впрочем, вылечить не могла. Я поколдовала, конечно, с водой из собственной фляги, но я всё же не была целителем Великой Матери, чтобы уметь делать такие вещи виртуозно быстро. Оставалось надеяться, что рыцарь сам с этим справится.

Ещё дольше пришлось уговаривать его коня – у него была вывихнута нога, и он не доверял ни мне, ни тем более Волку, но оставлять хозяина не желал ни на мгновение. Но и это было, в конце концов, закончено – конь покорно опустился на колени, уже оба здоровые, и позволил мне втащить на него рыцаря. Без лат он тоже весил ого-го, пришлось снова прибегать к магии. И ехать потом по лесу, ненавязчиво касаясь его, объясняя себе, что я просто не даю ему упасть.

Мне повезло наткнуться на заброшенную хижину лесника. Создавать дом из ничего я бы сейчас не стала – это точно истощило бы меня слишком сильно. А ночёвки под открытым небом в отличие от меня рыцарь мог не пережить.

С его конём мне пришлось объясняться ещё не единожды – он всё норовил зайти внутрь, проверить, как там хозяин. Рыцаря я уложила на широкую, местами прогнившую скамью и укутала в свой плащ. Потом распрягла его коня и подложила под голову спящему попону. Вроде бы получилось удобно.