Ключ для хранителя

Мужчина неожиданно засуетился, потом густо покраснел и выронил ручку.

– Ты чего? Я же тебе не зубную щетку возвращаю...
– опешила я, вдруг вспомнив, что зубных щеток в стакане на полке умывальника было действительно две.
– Ну, и дела... И давно вы с бабушкой по утрам... рыбу ловить начали?

– Да, что уж теперь, - глубоко вздохнул "герой-любовник".
– Четыре года тридцать первого декабря... было бы.

Узнай я эту новость вчера, услышал бы Валерыч много чего интересного в свой адрес. Но сегодня, в силу моего, граничащего с эйфорией настроения, объяснимого вновь обретенным за последние полгода смыслом жизни, я лишь подсела к нему на низкую скамью, обняла за плечи и иронично скривилась:

– Значит, мы с тобой теперь оба сиротки остались.

– Вета, она ведь такая была... Такая... Как с другой планеты.

– Знаю. И заботливая очень... Вот, - протянула я мужчине маленький ситцевый мешочек.
– Тебе просила передать - оберег для вашего с... дома.

– Когда просила?

– Сегодня ночью.

– Приходила, значит, - произнес он с тихой завистью.
– А ко мне не приходит.

– Зато помнит, даже на своей планете. Не грусти, - поцеловала я Валерыча в жесткую щеку и поднялась на ноги.
– Мне пора, куча дел впереди. Всего тебе и твоей семье самого светлого.

– Удачи и тебе, Ветвяна Полунич.

Я, на мгновенье замерла, услышав странное из уст Валерыча сочетание звуков своего полного имени и, с улыбкой подумала: "Ну что ж, теперь и ему можно так меня называть"...

Утро понедельника в моем рабочем "медиа-муравейнике" было традиционно бурным. Уже на лестнице, на меня чуть не наскочил, читающий на бегу лист с текстом, Павлик Рогозин из студии новостей.

– Ой, Вета, привет! Отлично выглядишь. А у нас тут с утра пораньше ЧП с участием твоего Бурова.

– Привет, неужели свершилось?

– Что свершилось?
– захлопал ресницами Павлик.

– Сделал он, таки ребенка Виолетте Дмитриевне.

"Гламурный" отрок на секунду задумался, видимо соединяя в своей фантазии худого, как кий, Андрея с "монументальной" кадровичкой, давно уже строившей Бурову глазки, и взмахнул рукой.
– Ой, да ну тебя! Тут другое: сегодня в курилке они с Владиком чуть не подрались.

– Неужели, из-за Виолетты Дмитриевны?- развила тему я.

– Вета! Угомонись, это тебя тоже касается, - пристыдил меня строгий Павлик и, на всякий случай ускорил темп своего повествования.
– У вас чалдоны зависли, потому что "Окна в будущее" соскочили, а третий этаж рогом уперся насчет Омска.

– Н-да...
– задумчиво изрекла я, "переваривая" эту слэнговую шифровку.

– И это все? А где обычный глубокий обморок?
– разочарованно протянул новостник.

– Знаешь, дорогой, а мне плевать. Я в отпуск ухожу.

– Счастливая... Ой, мне же в студию на запись, я вообще то опаздываю, - вспомнил вдруг Павлик и, бросив на прощание.
– Чмоки-чмоки, - понесся вниз по ступенькам.

Новость, действительно, была малоприятной. Сериал про чалдонов в Сибири, над которым в течение последних месяцев "карпел" Андрей, на данный момент оказался под большим вопросом. А все потому, что главный наш спонсор, владелец "Окон в будущее" по какой то, неизвестной мне причине, решил деньги нам не давать. В довершении всего, наше наивысшее руководство отправлять съемочную группу в Омск за счет конторы отказалось. Поэтому и был, видимо, чуть не побит Буровым в курилке форсистый Владик, начальник отдела продаж. Ведь это кто-то из его менеджеров по рекламе "не дотянул" такого важного клиента. И я, кажется, помню, кто именно - Катенька с наивными детскими глазами и пятым размером груди. Вот ее мне, действительно, было искренне жаль. А, что касается всего остального...

– Мне плевать, а мне плевать, - удивляясь сама себе, повторяла я, медленно поднимаясь на второй этаж...

А потом, обменявшись несколькими приветственными репликами с коллегами "по цеху", постучала в дверь кабинета Андрея:

– Да!
– услышала приглушенный "рык" с той стороны.

В маленькой комнате, от пола до потолка завешанной дипломами различной ценности, кроме моего угрюмого начальника томились сейчас "пострадавший" морально Владик и Катенька, тоже с заплаканными глазами. Я, разумно оценив обстановку, решила с разговором по душам пока повременить:

– Извините, я, кажется, не вовремя.

– Вета, погоди!
– не дал мне закрыть дверь Андрей.
– Зайди, будем вместе думать, как выходить из положения.

Пришлось возвращаться (вот ведь, попала), садиться за переговорный стол и делать умное лицо.

– Сейчас мы вместе с Катериной туда поедем, - продолжил излагать свою стратегию Владик.
– Я договорился на 9.30. Покажем новое коммерческое предложение и начнем торговаться по обстоятельствам.

– Обстоятельства хотелось бы знать заранее. У меня на двадцатое съемка назначена в Омском университете с профессором Угрюмовой, а она на следующий день в Америку улетает. Вот и ищи ее потом... по заграницам, - невесело усмехнулся Андрей и обратился уже непосредственно к Катеньке, точнее, к ее шикарной груди.
– Этот... хоть объяснил причину "соскока"?
– Катенька всхлипнула и отрицательно замотала головой, а я отстраненно подумала: "Вот мне и замена нашлась". Андрей же, застигнутый моим взглядом "на месте вожделения", наконец улыбнулся.
– А ты что молчишь? О чем думаешь?

"А я думаю, мой дорогой, что вся эта суетня мне уже порядком обрыдла", - проговорила я с чувством про себя, а вслух, пожав плечами, дисциплинированно выдала:

– На Угрюмовой свет клином не сошелся, хотя она, конечно, самый лучший в Сибири специалист по чалдонам. Но, с двадцать первого, у нас в ТГУ будет читать спецкурс ее ученик, доцент Банников, я тебе про него говорила. На крайний случай, можно записать и его.

Андрей улыбнулся еще шире и поднял вверх указующий перст:

– Мы будем иметь его в виду, но, вам, господа, - на этот раз осторожно скосил он глаза в сторону встающих с мест "коммерсантов".
– желаю удачи.

"Господа" раскланялись и быстро вышли из кабинета. Андрей же встал из-за стола и приглашающее распахнул свои широкие объятия:

– Как я по тебе соскучился, Веточка. Иди же ко мне!
– ответного порыва не последовало, но он, как видно, был настроен сегодня решительно. Поэтому, подошел ко мне сзади, обнял за плечи и принялся целовать в шею.
– Ты на меня действуешь умиротворяющее... Как, кстати, съездила в свое Качелино?