Ключ к Айруниуму

Он не знал, сколько прошло времени, когда он проснулся. Почти сразу же, все-таки, когда он сел и с непристойным восклицанием приложил руки к голове, он ощутил голод, жажду и боль. В его голове было такое ощущение, словно ее верхнюю часть неуклюже отпилил и пришил подмастерье. Оно напоминало ему о той стальной полоске, кружившей над его головой на автостоянке, когда их готов был раздавить вертолет. Ему, наверное, пришлось потрудиться, чтобы перенести себя; в то же время он ничего не заметил, когда отправил в это сумасшедшее место Фритси.

Затем он услышал стаккато пулеметного огня.

Из-за двери раздавались пронзительные голоса. Люди кричали, и он слышал злобные «Хошу! Хошу!», говорившие ему о том, что стражники Хонши ввязались в игру с дьяволом.

Дверь с треском распахнулась, впустив ослепляющую вспышку света. Он заслонил глаза, ожидая, что будет сразу же убит. Темные фигуры на ощупь вошли внутрь, и он услышал взволнованные голоса, говорившие: «Давай! Пошли!» Они тараторили на итальянском, французском, немецком, испанском, английском и каких-то еще языках, крича где-то за дверью.

Престин встал, заразившись этим возбуждением, которое он мог понять, подумав о деревянном кухонном стуле и стимулирующей машине, желтом круге узловой точки и горке зловещих драгоценностей. Он выбежал наружу. В дыму выстрелов мужчины и женщины толкались и пропихивались, кричали и пели, размахивая обломками брони Хонши, распевая и пируя. Он смешался с ними, толкался и мгновенно стал просто еще одним клочком толпы, разбросанной потоками неконтролируемого движения. Это была фиеста, Марди Гра, революция, Ломка оков и крушение цепей. Он видел разорванных на части стражников Хонши, устилающих канавы, свисавших с флюоресцентных ламп, разбросанных повсюду.

Толпа людей выбежала из бетонного бокового туннеля. Большинство из них были полуголыми; все в лохмотьях, размахивающие оружием, пронзительно кричащие, смеющиеся — некоторые из них — от силы выражения своих эмоций. Перед ними бежали два стражника Хонши, без мечей, с развевающимися на высоких конических шлемах «скальпами». Один из Хонши упал. Толпа прокатилась над ним, как лава.

Хотя в толпе было огнестрельное оружие, они не стреляли в Хонши… Они ждали. Он увидел перед собой другую толпу, отшатнулся и, колеблясь, смотрел вокруг себя, наклонив свою отвратительную голову с этими широко расставленными, немигающими глазами. Толпа сблизилась.

Из напряженной толпы внезапно полетело копье, взмыв вверх. На его конце развевался пучок волос, весь в крови, которая капала с него.

Толпа визжала, улюлюкала и приветствовала это громкими возгласами.

Хотя сцена и вызвала в Престине отвращение, он не мог обвинять их. Обращайтесь с мужчинами и женщинами, как с животными, и вы можете ожидать от них звериной реакции, даже если вы утверждаете, что Homo Sapiens не может так поступать.

Ты сеешь насилие, братец, и ты пожинаешь насилие.

Да, дружище.

Престин внезапно улыбнулся. Он побежал вперед, вытянув руки.

— Я знал, что революция не закончится случайно, как только появлюсь я!

Тодор Далрей, с окровавленной по локоть правой рукой, с мечом, как продолжением этой руки справедливости, обернулся.

— Боб! Значит, они нашли тебя! Да, мы были заняты. Революция была полностью подготовлена. Все, что я сделал, заключается в том, что я сказал им, чтобы они начали ее сейчас.

— Это все?..

Лицо охотника стало более тонким, больше похожим на волчью морду, но торчащая борода тряслась от смеха.

— Незачем беспокоиться, Боб. Все под контролем. Очень многие из этих людей из твоего измерения; хотя большинство отсюда. Дарганы очень быстро поднимаются на восстание. Взять весь наш караван в плен было ошибкой. Графиня…

— Да?

Далрей внимательно посмотрел в глаза Престина. Его собственное лицо имело удаленный, жесткий, похожий на судный день вид. Затем он сказал:

— Она сбежала в другое измерение. О, они поймали и убили ее измененное эго…

— Измененное эго? Ты имеешь ввиду красивую молодую девушку с темными волосами и фиолетовыми глазами?

— Я, слышал, что ты виделся с ней, Боб. И я верю, что она тебя не соблазнила. Да, именно эту дьяволицу они убили. Ее девушки-рабыни были слишком испуганы, но это было сделано. Были такие, которые сочли это за честь.

— Могу представить, — прошептал Престин. Он подумал о той девушке, которая получала такое удовольствие от купания в ванной, которая пыталась соблазнить его, чтобы он работал на Монтеварчи. Она умерла. Но графиня продолжала жить. Так, наверное, будет всегда, подозревал Престин.

— В один прекрасный день графиня пожнет свой собственный урожай. Далрей поднял меч, в то время как люди отходили, обтекая их. — Но есть еще много работы. Хонши- и Трагоподобные должны быть выкурены из этого места. Затем мы сможем подумать о собственном будущем, и Даргай…

— Послушай, Тодор. — Престин схватил Далрея за руку, когда Дарган большими шагами направился прочь. — Девушка — ты знаешь, Фритси Апджон девушка, которая здесь работала на них, что бы это не значило. Ты или твои люди видели ее? Это важно, Тодор.

— Девушка?..

— Подумай о Дарне, Тодор. Да, это важно — девушка!

Катящаяся фигура, кашель и бульканье почти законченного графина с вином возвестили о прибытии Ноджера. Он икал и улыбался. Его меч тоже блестел от крови.

— Я убил эту змею Энрико, — решительно сказал он. — Но его братец Чино сбежал в Большую Зелень. Значит, с ним тоже покончено.

— Чтоб ему пусто было, — прорычал Далрей, перебирая пальцами бороду. Он размахивал мечом, кричал и люди целеустремленно двигались. — Мы должны проверить насчет этой девушки Боба…

— Этот придурок Чино, — Ноджер вытер рот, приложился к горлышку, и вино опять потекло по его подбородку, — пытался с нами торговаться. Схватил девушку и пытался прикрыться ею. Конечно, мы его не слушали. Энрико устроил из этого целое представление; но он так плохо работал ногами, что даже такие старые кости, как мои, смогли сделать из него котлету. Но Чино, сейчас…

— Девушка, — сказал Престин. Он знал. Так должно было быть. В конце концов, почему бы и нет? Мозг Чино работал именно таким образом — если можно было назвать его животные реакции именем «мозг». — Фритси, — уныло произнес Престин, — в руках у Чино. Она должна быть у него. Она единственная девушка, которой он может торговаться. В самом деле.