Ключ к Ребекке

— Что-нибудь случилось, майор? — спросил Вульф.

Вандам снова взглянул на него и заметил на щеке свежую длинную царапину: видимо, Елена оказала некоторое сопротивление.

— Соображения безопасности, сэр, — ответил Вандам.

— Я тоже еду в Асьют, — сообщил священник.

— Понятно, — сказал Вандам. — В монастырь?

— Совершенно верно. Значит, вы о нем слышали?

— Место, где останавливалось Святое семейство…

— Верно. Вы там были?

— Еще нет… Но сейчас побываю.

— Надеюсь, вам это удастся, — сказал священник.

Вандам вернул ему бумаги.

— Спасибо. — Он продвинулся по коридору к следующему ряду сидений и продолжил проверять документы. Обернувшись, он встретился глазами с Вульфом. Тот смотрел на него безо всякого выражения. Вандам забеспокоился — не допустил ли он какой-нибудь оплошности? Когда он оглянулся еще раз, Вульф смотрел в окно.

«Интересно, о чем сейчас думает Елена? Она пытается догадаться, что я собираюсь предпринять. Возможно, ей это удастся. Наверное, ей нелегко сидеть спокойно, не говоря ни слова, когда я тут расхаживаю. Одно хорошо — теперь она знает, что я их не бросил на произвол судьбы…»

А о чем думает Вульф? Может быть, он испытывает нетерпение, или торжествует, или боится… Нет, вдруг понял Вандам, это все не то: ему просто скучно.

Майор дошел до конца вагона и проверил документы у последних пассажиров. Он уже отдавал их владельцам, собираясь вернуться в начало вагона по проходу, как вдруг раздался крик, пронзивший его сердце:

— ЭТО МОЙ ПАПА!

Он поднял глаза. Билли бежал к нему с вытянутыми вперед руками, спотыкаясь и ударяясь о сиденья.

О Боже мой!

Вандам видел, как Вульф и Елена вскочили со своих мест и смотрят на них: он с напряжением, она со страхом. Вандам открыл дверь, делая вид, что не обратил на Билли ни малейшего внимания, и вышел из вагона. Мальчик выскочил в тамбур за ним. Вандам захлопнул дверь и обнял сына.

— Все хорошо, — сказал он, — все хорошо.

Сейчас сюда должен прийти Вульф, чтобы разобраться, в чем дело.

— Они увезли меня. — Билли захлебывался в словах. — Я пропустил географию, мне было очень страшно!

— Теперь все хорошо! — Вандам чувствовал, что не может бросить Билли сейчас; ему придется остаться с мальчиком, убить Вульфа и распрощаться с идеей ловушки для Роммеля…

Но ведь этого нельзя допустить, нельзя допустить… Вандам подавил в себе отцовские чувства.

— Слушай, — быстро заговорил он. — Я здесь, я наблюдаю за тобой, но мне нужно поймать этого человека. Я не хочу, чтобы он знал, кто я на самом деле. Он немецкий шпион, я у него на хвосте, понимаешь?

— Да, да.

— Сынок, можешь сделать вид, что ты ошибся? Притвориться, что я не твой папа? Вернуться к нему?

Билли уставился на него, открыв рот. Он ничего не ответил, но весь его облик говорил: нет, нет, нет.

— У тебя на глазах разыгрывается настоящий детектив. И мы в нем участвуем, Билли, ты и я. Тебе нужно вернуться к этому человеку и сделать вид, что ты ошибся; но помни, я буду рядом, вместе мы поймаем шпиона. Ладно? Хорошо?

Билли молчал. Открылась дверь, из вагона вышел Вульф.

— Что происходит?

Вандам выдавил вежливую улыбку.

— Кажется, мальчик проснулся и принял меня за своего отца. Мы с вами похожего телосложения… Вы ведь сказали, что вы его отец?

Вульф взглянул на Билли.

— Что за чепуха! — сказал он резко. — Сейчас же вернись на свое место.

Билли не пошевелился.

Вандам похлопал его по плечу.

— Идите, молодой человек, — сказал он, — и выиграйте эту войну.

Услышав знакомую фразу, Билли храбро улыбнулся.

— Простите, сэр, — сказал он. — Я просто еще толком не проснулся.

Вандаму казалось, что у него вот-вот разорвется сердце.

Билли повернулся и пошел обратно в вагон. Вульф и Вандам последовали за ним. Пока они шли по проходу, поезд замедлил движение. Вандам понял, что они приближаются к следующей станции, где его ждет парень с мотоциклом. Билли сел на свое место. Елена недоуменно посмотрела на Вандама. Мальчик дотронулся до ее руки:

— Все в порядке, я обознался, наверное, мне что-то приснилось.

Она перевела взгляд с Билли на Вандама, в ее глазах появился странный блеск: казалось, она готова вот-вот разрыдаться.

Вандам не мог заставить себя уйти. Ему хотелось сесть рядом с ними, заговорить — только бы побыть еще с любимыми людьми. За окнами поезда проплывал очередной грязный городишко. Вандам задержался у двери.

— Приятного путешествия, — сказал он Билли.

— Спасибо, сэр.

Майор вышел.

Поезд остановился на станции. Выпрыгнув из вагона, Вандам немного прошел по платформе, встал в тени навеса и подождал несколько минут. Никто, кроме него, не сошел на этой станции, но два или три человека сели в вагон третьего класса. Раздался гудок, поезд тронулся. Глаза Вандама были прикованы к окну, возле которого, как он теперь знал, сидел его сын. Когда окно проплывало мимо, он увидел лицо мальчика. Тот помахал ему рукой, Вандам помахал в ответ, лицо исчезло.

Майор понял, что дрожит с головы до ног.

Дождавшись, пока поезд скроется из виду, Вандам покинул станцию. На площади его ждал молодой полицейский. С горделивым видом восседая на мотоцикле, он объяснял его устройство толпе восхищенных зевак. Вандам вручил ему вторую половинку купюры. Молодой человек приложил руку к козырьку.

Вандам сел на мотоцикл и включил зажигание. Он не спросил, каким образом юноша вернется обратно: ему не было до этого дела. Майор выехал из города в южном направлении. Солнце уже клонилось к западу, но жара по-прежнему держалась.

Вскоре Вандам перегнал поезд. Он подсчитал, что прибудет в Асьют с запасом в тридцать — сорок минут. Там его встретит капитан Ньюман. Вандам в общих чертах представлял себе, что будет делать дальше, а детали решил продумывать на ходу.

Майор прибавил газу и оставил позади поезд, в котором находились Билли и Елена — два самых близких ему человека. Он убеждал себя в том, что поступил правильно, единственно возможным образом, что так было лучше для Билли, но внутренний голос не умолкал ни на минуту, упрямо нашептывая: «Ты поступил жестоко, жестоко, жестоко».