Ключ от чужой двери

Нельзя сказать, что он изменился сразу же, как они поженились. Первый год он, где бы ни находился, ещё звонил ей каждый день, присылал по утрам смайлики и писал эсэмэски со всякими милыми непристойностями на том особом языке, который уместен только в паре. Правда, когда Айрис нашла работу в престижном аудиторском бюро и поделилась радостью с мужем, он отреагировал неожиданно сухо. Сказал, что это глупости, но так и быть, пока у них нет детей, Айрис может поиграть в феминистку. На вопрос, а что же она должна будет делать после рождения детей, Тед спокойно ответил: «То, что и положено делать нормальной замужней женщине. Заботиться о доме. Воспитывать детей. Создавать комфортную жизнь для своего мужа».

Хотя этот утилитарный подход её неприятно поразил, тогда она не приняла его слова всерьёз. Тед был так ласков, и всё у них только начиналось…

А потом Айрис забеременела, и к моменту рождения дочери Тед уже стал совсем другим человеком. Шерил первые три месяца так плохо спала, что Айрис потеряла счёт дням и неделям. Ей казалось, что вся её жизнь теперь состоит только из кормления, переодевания и укачивания беспокойного младенца. Она нормально не ела, спала урывками и мечтала постоять под горячим душем хотя бы десять минут. Поначалу, поглощённая без остатка новой для себя ролью матери, она не обращала внимания на прорезавшийся у мужа авторитарный тон, на претензии по поводу её неухоженного вида или недовольное ворчание из-за отсутствия горячего ужина, состоящего из трёх блюд. Наконец, на свои звонки, которые всё чаще оставались без ответа. Айрис думала, что ему тоже сложно, ведь их жизнь резко изменилась с рождением дочери. Она тоже нет-нет, да ловила себя на том, что скучает по беззаботным временам, когда они с Тедом принадлежали друг другу без остатка. Так можно ли судить мужа за то, что он тоже проходит первый кризис отцовства?

Вскоре Шерил подросла, а вот Тед так и остался авторитарным. Потом родилась Полли, и у Айрис осталось ещё меньше времени, чтобы услышать саму себя. О карьере она уже давно не помышляла. Последние восемь лет её жизнь ограничивалась домом, магазинами, школой, бассейном для старшей трижды в неделю и группой по рисованию во вторник и четверг для младшей, и она изо дня в день крутилась в этом будничном колесе, не присматриваясь к тому, как живут другие. Пока девочки были маленькими, выходить на работу ей действительно не имело смысла, но об этом она почти не сожалела. Ей казалось, что у неё счастливая семья. Ей казалось, что жить ради служения своей семье – правильно и хорошо. Тед говорил ей об этом так часто, что она уже не помнила времени, когда могла думать иначе. У неё был обеспеченный муж, удобный и уютный дом и две чудесные дочери. А что муж всё больше отстранялся и жил своей жизнью – и в регулярных отъездах якобы по служебным делам, и в совместных, таких коротких и нечастых отпусках – она уже принимала как данность.

Да, она всё ещё его любила. Точнее, любила память о тех нескольких первых годах, когда, казалось, была нужна ему не меньше воздуха. В какой момент она стала думать, что её старательные попытки заслужить его любовь вернут ей того, любящего Теда? Возможно, это произошло не без его подачи: иногда, на короткие мгновения, в нём словно вспыхивал свет, и тогда на день-два в жизнь Айрис возвращался праздник. Только вот она постоянно упускала из виду, что эти светлые промежутки предварялись особенно въедливыми неделями его недовольства, доводящими её до полного бессилия.

Какое-то время она утешалась надеждой, что всё изменится, как только Тед поменяет работу, или они переедут в дом побольше, или подрастут девочки. Обстоятельства менялись, дети росли, время шло, мир бесповоротно съезжал с катушек. Неизменным оставалось только её одиночество.

Когда младшей дочери исполнилось три года, всё закончилось. Отвечая на звонок с неизвестного номера, Айрис ожидала услышать что угодно: рекламный опрос, маркет по телефону, очередное предложение «познать Господа». Она даже телефонным «разводилам» не удивилась бы. Но то, что сообщил нервный мужской голос, в первые секунды буквально её заморозило. Она слушала этого человека, всё плотнее и плотнее прижимая телефон к уху – будто боялась, что ужасные слова вот-вот посыплются из мобильника и как жирные слизни расползутся по дому, пожирая всё на своём пути.

На самом деле ничего ужасного незнакомец ей не сообщил. Ничто не ново в подлунном мире, в особенности человеческая подлость. Просто в двери её уютного дома постучалась судьба, а этот человек вынужденно стал недобрым вестником. Она слышала боль в его голосе и понимала, что он вовсе не враг – собрат по несчастью. Мужчина говорил что-то о распечатках звонков своей жены, спрашивал, часто ли муж Айрис бывает в служебных разъездах, но она уже не вникала в его слова. В мыслях её воцарилась хрустальная ясность, все странности в поведении Теда сошлись воедино. У её мужа была другая. А она все эти годы была слепоглухой дурой.

Айрис спросила у позвонившего только одно. Имя его жены. Она хотела знать, как назвать торнадо, ворвавшийся в её жизнь. Оказалось, это стихийное бедствие звали Энджел. «Боже, какая пошлость. Словно модель с „Онлифанс“. Наверняка ещё и карамельная блондинка с круглой задницей и силиконовыми буферами пятого размера, за которые заплатил её рогоносец». Разумеется, озвучивать свои мысли Айрис не стала. Вежливо попрощалась, отбила звонок и только после этого запулила телефон куда-то в недра мягкого дивана.

Когда через пару часов она спросила у разморённого вкусным ужином Теда, знает ли он такую женщину, его забегавшие глаза дали ей ответ ещё до того, как он открыл рот.

Дальше всё было достаточно буднично и от этого ещё более пошло. Тед поначалу надеялся, что Айрис всё же смирится («…сделай это ради детей, подумай сама, какой пример ты подаёшь девочкам! Ты же своими руками у них на глазах разваливаешь нашу семью!»), но подобные «аргументы» из арсенала продвинутого манипулятора на неё уже не действовали. Лучшее, что она могла сейчас сделать для своих девочек: не подавать им плохой пример и не оставаться с подлецом. Если тебе приходится выбирать из двух зол меньшее, отправь оба зла тому, кто тебе их причинил. Всегда выбирай себя.

Сердце её опустело, в доме погас очаг, и никакой золотой ключик не отворил бы тайную дверь в каморке умершего чувства. Просто-напросто потому, что в сказки она больше не верила, а «сказочники» отныне вызывали лишь скуку.

«Торнадо» Энджел получила развод первой – видимо, её муж давно уже только и ждал удобного повода. Тед вскорости её догнал, и они, надо думать, наконец-то воссоединились. Правда, Айрис не уточняла. Первые три года после развода из её жизни практически выпали. Тогда она работала на двух работах, ещё и фриланс перехватывала. Айрис не помнила никаких ярких моментов из того периода. Это было время работы, работы, ещё раз работы – и ковида. Казалось, судьба решила отсыпать ей пахоты полной мерой за все благополучные и размеренные годы. В этом Айрис находила один, но увесистый плюс: ей некогда было себя жалеть, иначе она бы точно сломалась.

А с полгода назад в её уже упорядоченную новую жизнь ворвалось ещё одно стихийное бедствие по имени Майкл Керук.

Её отец.

Официально родители Айрис развелись лет двадцать назад, хотя больше десяти лет до этого они уже не жили вместе. Странно, что они вообще смогли продержаться в браке хотя бы несколько лет. Люди из разных социальных слоёв, классический мезальянс… Они странно встретились: на родео – там, где Дана, дочь преуспевающих адвокатов, могла оказаться только по собственной внезапной прихоти. А вот Майкл там был как раз таки на своём месте: он зарабатывал на жизнь, выступая на родео. Да, они влюбились, как можно влюбиться только в молодости: без оглядки на смешки её подруг, осуждающие взгляды родни и шокированных их выбором родителей. К сожалению, чуда не произошло. Сказка продлилась недолго, завершившись сакраментальным «не сошлись характерами». Однако от этого «не сошлись» на свет успела появиться Айрис.

Наверное, родители действительно любили друг друга, потому что не единожды пытались сойтись во время своего «тренировочного» развода. Айрис часто думала об этом и пришла к выводу, что у них могло бы получиться – если бы мать нашла в себе силы пойти против мнения своей чопорной семейки и уехать с отцом куда подальше от родственников. Но вышло что вышло… Когда родители окончательно разбежались, отец не исчез из жизни Айрис, хотя и жил теперь далеко. Она проводила на его ранчо часть каникул, пока училась в школе. Отец всегда был рядом, когда она в нём нуждалась, занимался её студенческими проблемами и никогда не критиковал её решения, даже если они ему не нравились. И к алтарю он её повёл. Тихо материл свои новые, до крови натирающие туфли, священника, жениха и всю жениховую родню, пару раз наступил невесте на подол подвенечного платья, но довёл. Когда она рожала Шерил, Майкл ночевал под дверью палаты. Когда через пять лет родилась Полли, он осознал, что теперь уже дважды дедушка – и страшно этим возгордился.