Ключ от Венеции

— Что так? — удивился Лютер. — Ты же дымил, как паровоз?

— Пытаюсь бросить.

— А-а… — он глубоко затянулся сигаретой. — Ну и для чего же ты хотел увидеться со мной?

— Я просто думал, что приятно будет поболтать с тобой, вот и все, — любезно произнес Филипп.

Последовало неловкое молчание. Филипп был уверен, что Лютер должен заговорить.

— Ужасные новости о Рексе. Я просто не мог поверить.

— А я и не верю, Лютер, — подчеркнул Филипп.

— Что ты имеешь в виду?

— Рекс не покончил с собой. Его убили.

Лютер облизнул губы.

— Так считает полиция?

— Так считаю я.

— Ну, на твоем месте я бы, вероятно, тоже так думал, особенно после того, что случилось с Энди. Слишком подозрительный случай.

— Определенно. Ты не думаешь, что он каким-то образом связан с Рексом?

— Похоже на то. Или невероятное совпадение. Эти ребята были в чем-то замешаны, Филипп. Скорее всего. Хотя Бог его знает, во что.

Лютер начал откровенно поглядывать на часы.

— Если я не ошибаюсь, — поспешно сказал Филипп, — ты приезжал в Мидлсекс повидаться с Энди?

— Да, я на днях заезжал с ним поболтать. Но «поболтать» — это пожалуй сильно сказано, я и дюжины слов от него не услышал.

— Со мной он разговаривал так же. Скажи мне, Лютер, Рекс упоминал когда-нибудь о желании поехать в Мейденхед?

— Я такого не помню. А что он там делал?

— Ничего. Жил в отеле, читал книгу.

— Рекс читал книгу! Он, должно быть, решил начать новую жизнь. А как назывался отель?

— «Королевский сокол».

— Это не тот, что стоит у моста?

— Нет, он на другом берегу. Красивое старинное здание, много дерева, с соломенной крышей — типичный постоялый двор старых добрых времен. Хозяйка там женщина по имени Ванесса Кэртис. И у неё есть управляющий, которого зовут Тэлбот.

— Никогда о них не слышал, дружище.

— Я так и думал. А как насчет парня по имени Флетчер — о нем ты слышал?

Лютер снял очки и стал их тщательно протирать. Похоже, он обдумывал ответ. Наконец произнес:

— Нет, не думаю.

Брови Филиппа поползли вверх.

— Странно. А он слышал о тебе.

Лютер, похоже, насторожился.

— Что ты имеешь ввиду? — спросил он осторожно.

— На днях он проник в мою студию, и мы провели с ним легкую разминку. В результате он оставил мне на память о своем визите бумажник. А внутри оказался вот этот билет, — Филипп показал входной билет на вечер. — На нем карандашом нацарапаны три имени: Рекс Хольт, Энди Вильсон и Лютер Харрис. Странно, не правда ли?

Лютер протянул руку и схватил билет. Когда он рассматривал написанные на билете имена, его пальцы дрожали. Горло у него пересохло, и, прежде чем начать говорить, он отхлебнул из стакана.

— Почему, черт возьми, мое имя оказалось здесь?

— Не знаю, Лютер. Я как раз надеялся, что ты мне сможешь ответить на этот вопрос.

— Но я никогда не слышал ни о каком Флетчере. Как он выглядит?

— Высокий, худой, скверно выбрит. На нем был синий плащ с поясом, а сам он довольно умело владеет ножом.

— Ножом? — Лютер сделал ещё один глоток.

— Да. Он метнул его в меня.

Лютер выдавил из себя слабую улыбку.

— Ну, по крайней мере, он промахнулся.

— Да нет. Он чертовски точно попал в цель, — и Филипп кратко описал схватку в студии.

Лоб Лютера вдруг покрылся капельками пота.

— Это невероятно. Я хочу сказать… Ну, во всяком случае, я никогда не слышал об этом парне и не имею ни малейшего понятия, почему мое имя оказалось на билете. А что говорит обо всем этом Энди?

— Я его не спрашивал.

— Почему же?

— Потому что Флетчер побывал у меня уже после того, как я навещал Энди в больнице.

— На твоем месте я бы показал Энди этот билет и спросил его про Флетчера. Заодно бы выяснил, почему на этом чертовом билете написано мое имя.

— Пожалуй, ты прав, Лютер. Я так и поступлю.

— Мне надо торопиться, — поднялся Лютер, — или Моффет устроит скандал. Пока, дружище. Доброй ночи, Рут.

Наблюдая за удалявшейся фигурой, Филипп не мог избавиться от сомнений. Повернулся, чтобы спросить Рут о её впечатлении, и обнаружил, что она встала из-за стола и направляется в женскую комнату с долгоиграющей пластинкой, купленной Филиппом. Взглянув в ту сторону, где сидели Стэнсдейлы, он довольно улыбнулся: солдатская жена, очевидно, отбыла в том же направлении.

Филипп закурил сигарету, первую за вечер, и стал терпеливо ждать появления обеих девушек. Ждать пришлось долго, но когда дверь женской комнаты в конце концов открылась, он увидел, что уловка удалась. Делясь какими-то женскими секретами, две только что подружившихся девушек направлялись к столику. Он встал.

— Филипп, это — Фрида Стэнсдейл, счастливая обладательница проигрывателя, — представила Рут. — Я сказала, что у нас проигрывателя нет, и она обещала позволить нам прослушать наш утешительный приз на их новом аппарате.

Они дружно рассмеялись, и Филипп поздравил Фриду с удачным выигрышем. Та грустно улыбнулась.

— Мы с ним только намучаемся, если не продадим. Нормана перебрасывают в армии с места на место, а чтобы оставить аппарат на хранение, у нас нет денег.

— Ну, так продайте его. Почему бы вашему мужу не подойти сюда и не выпить с нами? Глядишь, мы найдем вам покупателя.

После некоторого размышления миссис Стэнсдейл приняла предложение.

— Должна вам сказать, что я не возражала бы вытащить его из этой толпы, — сказала она, кивнув в сторону шумной группы коллег, окружавшей её мужа. — Подождите минутку, я его приведу.

Когда она отошла, Рут торопливо шепнула:

— Что теперь будем делать?

— Продолжать в том же духе, — проворчал Филипп.

Через несколько секунд Фрида Стэнсдейл вернулась, ведя за собой мужа. Они устроились за столом, а Филипп тем временем заказал напитки. Поначалу разговор состоял из шутливых замечаний о доставшихся им призах и количестве пива, выставленного Норманом Стэнсдейлом в ознаменование победы в лотерее.

— Отпуск явно удался, не правда ли? — тепло улыбаясь, спросила Рут.