Ключ от всех дверей

— Он что, тебе совсем не нравится? — Жанна вопросительно окинула меня взглядом. — По-моему, так он очень… симпатичный.

— Не то, чтобы не нравится, нравится… — замямлила я и почувствовала, как кровь приливает к щекам. Что за привычка вечно краснеть?!

— Ого, — восторженно сверкнула глазами подруга.

— Только, ради бога, не смей ничего говорить ни ему, ни Филу! Я серьёзно.

Жанна, смеясь, подняла ладони вверх в знак капитуляции. На этом наш разговор прервался (чему я была несказанно рада — не хотелось больше развивать эту тему), поскольку всех пригласили отужинать.

Стол тёмного дерева был огромен: за ним при желании могло поместиться человек двадцать. Стулья были ему под стать — массивные и тяжёлые, с высокой резной спинкой.

Сама гостиная, её обстановка выглядели, как из романа о средневековых рыцарях. Под потолком деревянные балки, на одной из них закреплена огромная кованая люстра. На стенах гобелены и оружие, в основном холодное: кинжалы, сабли, мечи, ещё черт знает что. Трофейные, что ли? Или коллекционирует? Надо было в подарок-то меч для харакири подарить. Для коллекции-то. На всякий случай. Хотя… денег бы у меня не хватило. Кроме увешанных «железом» стен, дополняя в этой части дома мрачную смертоносную атмосферу, комнату облагораживали расставленные в специально отведенном для этого углу чучела животных. Бр-рр. Вот это мне совсем не понравилось. Нет, конечно, охота и всё такое — ладно: у каждого свои увлечения, но вот так, из живых существ делать украшения интерьера — выше моего понимания. Но в целом занятно и атмосферно, если не принимать во внимание чучела. Короче, орден «Меча и орала». Король Филипп и рыцари прямоугольного стола. Но вернемся к трапезе.

За столом я опять оказалась без Жанны под боком: она, Филипп и Ян сидели прямо напротив. Так получилось, что оставалось место только рядом с Яном, но такой вариант устраивал меня ещё меньше. В итоге я оказалась в компании с разодетым исключительно в бренды наманикюренным метросексуалом одной стороны, и с мрачного вида оборотнем — с другой, который лишь раз взглянул в мою сторону и вскоре вообще потерял интерес к моей персоне.

Еда была разнообразной, а местами даже экзотической: например, котлетки из медвежатины, рагу из лосятины, жаркое из кабана и подобное. В этом плане меню, конечно, не удивило, если судить по живодёрскому уголку в гостиной. Жанна хихикала, когда я решилась последовать рекомендации именинника продегустировать чьи-то потрошки, запечённые в пиве по древнему рецепту, поскольку гамма чувств от предвкушения ожидаемо отразилась на моём лице. Подозреваю, что подруга надоумила своего ненаглядного выбрать именно это блюдо по большей части из-за названия, чтобы насладиться произведённым на меня впечатлением. Сдаваться, под таким пристальным вниманием Фила и Яна, я не желала, героически отправила в рот кусочек и быстро запила шампанским. Удивительно, но потрошки оказались вполне съедобными.

За столом я разглядывала гостей в поисках Макса из сна. Вдруг он правда существует? От этого занятия меня то и дело отвлекал напомаженный сосед справа, интересуясь то родом моей деятельности, то предпочтениями в области искусств и прочих душевных порывов. Отвечала я неохотно, но старалась сгладить неразговорчивость милыми улыбками, которые, как оказалось, были восприняты навязчивым собеседником иначе, чем задумывалось мною. И этот человек по имени Глеб, к огромному моему неудовольствию, усилил напор и принялся атаковать меня жизненными историями и страшно бородатыми анекдотами, изредка прерываясь на алкогольные возлияния, в результате чего окончательно растерял остатки моего расположения. Немые сигналы SOS, посылаемые Жанне, вызывали у последней только тихие хрюки в кулачок. Ну ещё один раз она сочувственно развела руками, мол, не в её это компетенции спасать юных дев от ухаживаний неугодных кавалеров, и вообще она тут ни при чём. Нечего, мол, было усаживаться произвольно.

К слову сказать, поиски мои не увенчались успехом: ни разноглазого оборотня, ни других знакомых лиц не обнаружилось. Значит, все-таки сон и мои фантазии… Иначе, кто-нибудь да был бы здесь. Тем более старый друг Максим Крамер.

На протяжении всего ужина Ян время от времени он бросал на меня и моего собеседника странные взгляды. Правда от этого он нередко отвлекался на разговоры с симпатичной сестрой Филиппа: отвечал ей, улыбался и обменивался шутками. Почему-то мне нравилось, что он смотрит на меня. Иногда я, стараясь, чтобы он не заметил, поглядывала на него из-под ресниц, проверяла, смотрит ли.

Ужин прошел в довольно приятной обстановке (даже несмотря на компанию Глеба) и плавно перетек в вечериночно-танцевальный фуршет, переместившийся в противоположный конец гостиной. Кто-то развлекался танцами, а на диване возле камина собралась небольшая компания. Шутили, смеялись, болтали о ерунде и о серьёзном. Временами.

— Вчера мне обещали солнечную погоду, — доверительным шёпотом поделился Фил и кивнул на Жанну, а та пихнула его локтем в бок. — Но…

— Все врут, — многозначительно и некоторым весельем глядя на меня, заявил Ян.

На каратистов намекает. Как же, как же.

— Можно не обманывать. Промолчать, — намекнула и я. — Главное помнить: молчание о важном — тоже враньё.

— Такова природа человека, — невозмутимо отозвался Фил.

— Такова и больше никакова, — с умным видом подтвердила Жанна.

— Только человека? — прищурилась я.

— Не только. Любого социального существа, — вывернулся Фил. — Общество заставляет врать, так или иначе. И все врут. В своих целях.

— Да. В целях спасти человечество. Или в целях залезть под юбку, чтобы поставить галочку в своём списке, — желчно заметила я. Жанна бросила на меня обеспокоенный взгляд, а Фил нахмурился. — Простите, не то что-то говорю, — я устало потёрла виски.

— Конечно, одно дело — соврать, чтобы не обидеть, уберечь, а другое — предать, — снова вступил в беседу Ян, когда я уже собралась пойти проветриться, чтобы не наговорить лишнего. И автобиографичного.

— Опять двойные стандарты. Это другое, да? Печально жить в таком мире, — полушутливо улыбнулась Жанна.

— Мир — сложная штука, и не делится на чёрное и белое, — безо всякой иронии в голосе сказал Ян.

— Провести всю жизнь, разгадывая оттенки серого…

— Натура всё равно прорвётся наружу, рано или поздно. И ты сможешь сделать вывод и оставить такого лжеца в своём кругу или нет.

— А если эта натура — суперталантливый лжец? — поинтересовалась подруга.

— Натуру не спрячешь: её выдадут поступки, особенно в критической ситуации. Первый порыв — природный: струсить или помочь, сбежать или спасти, — объяснил Ян.

— Нельзя осуждать кого-то за такие порывы: струсить и сбежать. Не все готовы на подвиги, — возразила я.

— А я и не осуждаю. Струсить и сбежать это для примера. Говорю о том, что порывистые поступки как фонариком высвечивают основные душевные качества. А так, конечно, можно быть смелым человеком и при этом совершать подлости.

— И что, ты даже не даёшь право на ошибку? Надо быть идеальным с рождения, чтобы получить твоё расположение?

— Почему не даю? Я и сам ошибаюсь. Главное — раскаяние и готовность её исправить. И смотря, какая ошибка.

— Не все ошибки исправимы.

— Опять же, расположение — штука эмоциональная. И складывается из впечатлений от общения, восприятия слов и поступков человека.

— Меня не удивит, что твоим расположением пользуются всего шесть человек, — с вызовом поглядела я на Яна.

— Почему шесть? — рассмеялся Ян.

— Это гипотеза. Ведь очевидно, что некто с недостатками не получит места в твоём кругу.

— У всех есть недостатки. Если собеседник порядочен, неглуп, интересен, с большинством мелких прегрешений мы, как правило, готовы мириться. Вот, скажем, обидчивость.

— Или, например, предвзятость. И готовность ненавидеть первого встречного неизвестно за что, — поддержала тему я.

— Ну, или безрассудство. И готовность дерзить опасным незнакомцам, — ответил с улыбкой Ян и посмотрел мне прямо в глаза. А, заметив, как я нахмурилась, тут же добавил: — Или намеренно не понимать шуток.