Ключи к полуночи

— Если у Рандов такое большое наследство, — сказала Джоанна, — то, значит, мои отец и мать — Роберт и Элизабет — должны быть невымышленными людьми. Они существовали на самом деле.

— Возможно, — неуверенно произнес Алекс, — но даже если они и существовали, то это совсем не значит, что вы — их дочь.

— А как иначе я могла получить наследство?

Алекс не ответил на это. Он читал оставшиеся два из пяти писем, которые были из Объединенной Британско-Континентальной страховой ассоциации, ЛТД. На их бланке было оформлено официальное медицинское заключение о смерти Роберта и Элизабет (урожденной Хендерсон) Ранд. Ассоциация имела честью уведомить, что у нее есть пожизненный страховой полис на имя Роберта Ранда и она уплатила по нему полную сумму единственному живому наследнику — Джоанне. Полученная сумма в добавление к тем более чем девяноста тысячам долларов, выплаченным после ликвидации поместья, была сорок тысяч долларов.

— И вы это также получили? — спросил Алекс.

— Да. — Довольно солидная сумма.

— Была, — согласилась Джоанна, — но мне пришлось потратиться на здание и ремонт его. Здесь много чего надо было сделать. А затем мне пришлось использовать большую часть того, что осталось, чтобы содержать "Лунный свет", пока он не начал приносить доход, что, слава Богу, не заставило себя долго ждать.

Алекс перекладывал письма и остановился, когда обнаружил последнее письмо от лондонского поверенного, при этом он произнес:

— Этот Вулрич... Вы общались с ним только по почте или по телефону?

— Конечно, нет.

— Вы встречались с ним непосредственно?

— Конечно. Много раз.

— Когда? Где?

— Он бывал у моего отца... Он был личным поверенным Роберта Ранда, и еще они были друзьями. Он обедал у нас на квартире, по крайней мере, два или три раза в год.

— Как он выглядел?

— Он был очень добр ко мне, — сказала Джоанна. — После того, как мои родители погибли в аварии под Брайтоном, — ну, если они были моими родителями, — мистер Вулрич приходил ко мне несколько раз. И не только когда ему надо было мое одобрение или подпись, чтобы оформлять бумаги на наследство. По крайней мере, с месяц он приходил в гости каждый день. Он пытался подбодрить меня: я была ужасно подавлена. У него всегда были какие-нибудь новые шутки. Кстати, очень забавные шутки. Я не знаю, как бы смогла одна пережить все это. Он был необыкновенно деликатным. Никогда не заставлял меня приходить к нему в офис. Ни разу. Он всегда приходил ко мне сам. Он никогда ни в малейшем не причинил мне неудобства. Он был участливым и тактичным. Он мне нравился.

Прищурив глаза, Алекс посмотрел на нее изучающе. Теперь он снова выглядел, как детектив, и это ее беспокоило, хотя и не так сильно, как в среду.

— Вы сейчас не слышали себя? — спросил Алекс.

— Что вы имеете в виду?

— Как вы рассказывали?

— А как я рассказывала?

Не отвечая, Алекс на мгновение остановился. Затем снова начал мерять комнату шагами.

— Расскажите мне какую-нибудь его шутку.

— Шутку?

— Вы сказали, что Вулрич, пытаясь подбодрить вас, рассказывал много шуток. Так расскажите мне одну из них.

— Вы серьезно?

— Вполне.

— Но неужели вы серьезно думаете, что я смогу вспомнить их через столько лет?

— Он подбадривал вас. Его шутки были смешными. Вы отметили это, — сказал Алекс, — поэтому кажется вполне естественным допустить, что вы могли бы запомнить хотя бы одну из них.

Джоанну озадачил его интерес.

— Ну, я не помню.

— Всего лишь одну, — настаивал Алекс.

— Почему это так важно?

Алекс остановился и посмотрел на нее сверху вниз.

Эти глаза. Еще раз Джоанна почувствовала их власть. Они раскрывали ее с первого взгляда и оставляли беззащитной. Сначала она думала, что защищена от них. Но это было не так. Джоанна почувствовала приступ паранойи, ее захлестнул ужас, что у нее нет ни тайн, ни места, чтобы спрятаться от него. Но Джоанна успешно поборола краткое безумие и сохранила самообладание.

— Если бы вы смогли вспомнить одну из его шуток, — сказал Алекс, — вы добавили бы кое-какие очень важные детали к воспоминаниям о нем. Вы бы прибавили правдоподобия.

— Вы использовали это слово и раньше.

— Это профессиональный термин.

— Я не пытаюсь что-либо скрыть, — сказала Джоанна. — Я рассказываю вам все, какие могу, детали.

— Я знаю. И это меня беспокоит.

— Я не понимаю.

Алекс снова сел около нее.

— Разве вы на заметили, как странно вы описывали Вулрича минуту назад.

— Странно? В чем это выражалось?

— Ваш голос изменился, — сказал Алекс, — фактически, изменилось все ваше поведение. Слегка. Но я заметил это. Как только вы начали говорить о характере Вулрича, ваш голос стал монотонным, как будто вы цитировали что-то заученное.

— Вы хотите сказать, что я говорила, как зомби? Вы придумали это, — сказала Джоанна.

— Моя работа — наблюдать, а не придумывать, — ответил Алекс. — Расскажите мне еще о Вулриче.

— Что именно?

— Как он выглядел?

— А это так важно?

Алекс съехидничал:

— Разве вы и этого не помните?

— Разумеется, помню.

— Тогда расскажите.

— Ему было около сорока, когда мои родители погибли. Стройный мужчина. Пять футов десять дюймов. Примерно сто сорок или сто пятьдесят фунтов. Очень нервный. Быстро говорит. Энергичный. У него было вытянутое лицо. Довольно бледное. Тонкие губы. Карие глаза. Русые и местами редеющие волосы. Он носил тяжелые очки в черепаховой оправе, и...

Джоанна остановилась, потому что внезапно услышала то, что слышал Алекс минуту назад, — легкое изменение в своем голосе. Она звучала так, как если бы стояла перед классом учеников, рассказывая заданное стихотворение. Это было жутко. Она задрожала.

— Вы переписывались с Вулричем? — спросил Алекс.

— Писать ему письма? С какой стати?

— Он был другом вашего отца.

— Они были друзьями постольку поскольку.

— Но он был и вашим другом тоже.

— Да, в какой-то степени.

— И после всего того, что о" сделал для вас, когда вы чувствовали себя подавленной.

— Возможно, мне надо было поддерживать связь с ним.

— Это было бы на вас похоже.

— Но, увы.

— Почему? — спросил Алекс.

— Вы знаете, как это бывает. Друзья расходятся.

— Не всегда.

— Но как правило, если их разделяют десять или двенадцать тысяч миль. — Джоанна поморщилась. — Вы заставляете меня чувствовать себя жутко виноватой.

Алекс покачал головой.

— Вы не поняли меня. Я не пытаюсь заставить вас чувствовать себя виноватой. Как раз напротив.

— Ну, тогда у вас все-таки чертовски хорошая работа.

— Просто, мне кажется, ваши воспоминания о Вулриче или неточны, или вообще ложны.

— Но я...

— Позвольте мне объяснить, — произнес Алекс. — Смотрите, если Вулрич был в самом деле другом вашего отца и если он действительно был вам необыкновенно полезен после трагедии с вашими родителями, вы бы в какой-нибудь форме поддерживали с ним контакт, по крайней мере, еще года два. Это было бы похоже на вас. Судя по тому, что я знаю о вас, я бы сказал, что совершенно не в вашем характере забыть друга так быстро и так легко.