Ключи от лифта
Шрифт:
Он же считал это хобби интересным, да еще и полезным с точки зрения вложения денег. Даже как-то, проводя просветительскую работу с невестой, зачитал статью из газеты:
«На торги, которые аукционный дом Bonhams проведет 18 ноября в Эдинбурге, будет выставлено более 3 тысяч бутылок виски, собранных покойным Уиллардом Фолсомом из Сан-Франциско, бывшим сотрудником United Airlines, умершим в июне 2008 года в возрасте 64 лет. Американец, которого любовь к виски заставила переехать в Шотландию, а потом в Англию, собирал свою удивительную коллекцию в течение 18 лет. Поговаривают, что вместе с собой по миру миллионер возил всю свою семью – правда, не с целью показать красоты планеты, а чтобы те носили его чемоданы с любимой коллекцией.
Количество
«Это самая удивительная коллекция, с которой мне когда-либо посчастливилось иметь дело, – говорит Мартин Грин, специалист Bonhams по продаже виски. – Многие из представленных в коллекции бутылок больше никогда не будут выпускаться или повторяться в индустрии виски, поэтому распродажа коллекции представляет собой возможность приобрести много перспективных предметов коллекционирования».
– Так ты решил жениться на мне, чтобы со временем было кому носить за тобой чемоданы с виски?! – расхохоталась Лиза.
– У тебя слишком острый ум, как для женщины, – изобразил на лице строгость Он, но потом улыбнулся: – Может, когда-нибудь обо мне тоже так напишут. То есть о моей коллекции.
– Если такое пишут вслед за некрологом, то лучше не надо! – махнула рукой Лиза.
После сбора всех необходимых бумаг и подготовки отгуляли свадьбу. Все состоялось в конце лета – в ресторане, солидно, пристойно, недешево.
«Не в ночном же клубе отмечать создание моей семьи?!» – провозгласил Он на старте, и дальше сам занимался процессом подготовки, чтобы было впечатляюще.
Гостей было не более тридцати человек, со стороны невесты только двое – бывшие сотрудницы Кира и Ирина. Мать отказалась прилететь на свадьбу, хоть Он и готов был оплатить перелет будущей теще. И пусть ее тревоги по поводу аморальных перспектив зарубежных заработков не оправдались, отношения после Лизиного отъезда с родины испортились окончательно, и даже зарубежный брак ничего не менял.
– Жадность – грех! Ради денег ты отреклась от Родины! Могла бы и тут жить, как все! – вычитывала Лизу мать, уже не вспоминая, какую именно родину и при каких обстоятельствах девушка покинула, как и то, что в родительском доме живет теперь чужой Лизе по крови и духу человек и что места для дочери там больше нет.
– На все воля Божья, – ответила Лиза мамиными словами, дождавшись наконец паузы в потоке упреков, и повесила трубку.
На свадьбе девушки и поздравляли подругу, и смеялись, и плакали. Непосредственная Кира отплясывала с гостями и подмигивала Лизе: «Неплохой бы жених для меня был?!» Она вполне серьезно просила подругу приглядываться – кто знает, может, и ей попадется какой-то нормальный мужчина, пусть даже и не такой красавец и богач, как Лизин. Ирина на это улыбалась, не мешая Кире мечтать и мысленно примеряться к разным вариантам возможного жизнеустройства. На прощание сказала Лизе:
– Ты, подруга, сорвала джек-пот. Многие из наших тебе откровенно завидуют, хоть и передавали поздравления. Но теперь тебе придется учиться с этим жить. Потому что, говорят, их сладкие сети, сплетенные для невесты, нередко становятся колючей проволокой для жены. Я тебе не говорила, но моя дочка – плод почти такой же сказки. Но с грустным концом. – Ирина затянулась дымом, позвала Киру и оглянулась, ища глазами Браса – он привез девушек из их городка на свадьбу и должен был теперь отвезти их обратно.
– Ирочка… Спасибо тебе за все! И тебе, Кирюха! Я вас люблю! Вдруг что будет нужно…
– Хорошо, сестренка. Ты сама смотри, если что – обращайся.
Девушки зашмыгали в сумерках носами, обнялись, и Его машина помчалась отвозить бывалых хостес в клуб (потому что еще нужно было работать до утра), а Лиза вернулась к гостям.
Через несколько месяцев сахар со «сладких сетей» действительно осыпался. Счастливый красавец жених, удовлетворившись победой, привык к молодой жене и вернулся к старым привычкам разгульной холостяцкой жизни.
Он пропадал ночами в клубах, то в своих, то заезжая гостем в другие, возвращался под утро выпивший, то машиной, то на мотоцикле, пугая сонную Лизу его ревом во дворе и доводя до отчаяния хмельными ароматами и храпом на супружеском ложе. К тому же вскоре после свадьбы Лиза забеременела, не очень хорошо себя чувствовала, чаще хотела побыть дома, никуда не выезжать и предполагала, что именно из-за этого будущий отец злился от непривычного порядка жизни и дефицита адреналина.Еще одно неприятное открытие поразило Лизу. Однажды она увидела из окна, как муж разговаривал во дворе с тем же толстяком (с пальчиками-сосисками и жирными щеками), который в том, первом ее клубе появлялся каждый вечер и изливал ей душу, пил, прижимался к ней, не касаясь руками, но всячески показывая свою сдерживаемую страсть и похоть. Это было именно в то время, когда будущий муж, после первых активных действий по завоеванию Лизиной благосклонности, исчез на долгое время без объяснений. Не исключено, что Лиза, раздраженная и измученная «вниманием» того потрепанного толстяка, недовольного женой, почувствовала разницу, когда ее герой неожиданно вернулся с букетом, дорогим подарком, поздравлениями и предложением руки и сердца.
«Неужели Он это устроил тогда нарочно? Договорился с этим типом, заплатил ему, чтобы довел меня до бешенства, чтобы потом въехать «на белом коне»?! Что же это за человек – с такими методами?» – сердилась Лиза, наблюдая через тюлевые шторы, как по-дружески весело общались мужчины возле гостевого домика.
«Неужели хватит совести еще и домой его пригласить?» – подумала Лиза.
Но толстяк, передав хозяину какие-то бумаги, попрощался и вышел через калитку. Лизе снова стало плохо, она ушла в спальню и улеглась в постель. Разговоров об увиденном решила не заводить. Чем она могла доказать свою догадку? Ходил человек, развлекался, как и все, кто ищут за свои деньги сладкого джема или острой приправы на постный супружеский пирог.
А еще через несколько дней домработница Мария сломала ногу, и все ее обязанности по кухне и уходу за домом легли на плечи Лизы. Новую домработницу муж нанимать не торопился – это вам уже не холостяцкий дом, где некому о нем позаботиться. Не то чтобы Лизу пугала работа, она и раньше охотно помогала Марии и даже не любила, когда та убирала в их спальне, складывала или стирала личные вещи, – все это молодая жена потихоньку делала сама, сохраняя контроль за «своей территорией». Но территория скоро слишком расширилась, а сил почему-то было маловато. Анализы показали анемию и нестабильность давления. Лиза пила какие-то таблетки и витамины, муж все чаще раздражался, кричал на нее, грюкал дверями и оставлял дома одну, хотя, вообще-то, был рад перспективе получить наследника.
Где-то перед Новым годом, когда прошли трудности первых месяцев и организм Лизы обрел равновесие и привык к новой маленькой жизни в нем, она повеселела, стала активней, и это не прошло незамеченным. Несколько раз супруги ездили в небольшие путешествия по стране. Лиза наслаждалась новыми впечатлениями, фотографировала пейзажи и интересные дома, радовалась подаркам, которые покупал ей муж в магазинчиках.
Однажды Он сказал, что нужно попутно с прогулкой сделать одно дело – привезти в клуб новенькую, которая переходит к нему на работу из другого городка. Лиза не возражала. Тем более что та оказалась ее землячкой. Пока Лиза ждала мужа, фотографировала странный памятник и пыталась разобрать надпись на старинном языке на камне, Он вернулся к машине не один. Высокая, худощавая девушка, блондинка с очень короткой стрижкой, безразличными глазами и шеей, перемотанной черно-белым шарфом, держала в руке небольшой рюкзачок и казалась безучастной ко всему, что происходило.
Сердце Лизы сжалось. «Наверное, новенькая, – подумала она. – Дикий, худой воробышек… Сколько же ей лет?» Она улыбнулась девушке, но та в ответ молча кивнула и скривила губы в улыбке, плохо скрывавшей скепсис.
Все сели в машину – супруги впереди, девушка сзади. Лиза, все же радуясь, что встретила землячку, оглянулась и спросила, как ее зовут. Девушка на миг уставилась серо-голубыми глазами в каштановые глаза Лизы, а потом приложила руку к горлу, точнее, к шарфу, который был намотан на шее.