Ключи

Вот ведь какое горе было в детстве у Маши-Спички. А она во все годы юности бегала с улыбкой до ушей, декламировала стихи Маяковского, водила свой цех на выборы, на демонстрации. А все страшное носила в себе.

– Наверное, отцу Сергию-то рассказывала?..
– спросил я.
– Он-то Божий человек.

– Ему рассказывала, - открыла белесые глаза старуха.
– Ему рассказывала.
– Вдруг засмеялась: - Как в детстве шишки сосновые в мешке таскала из лесу, когда уже в Россию переехали. Для самовара и для печки, жар от них. В Казахстане такого нет. Еще ветки сухие мужики сшибали баграми. На голову дяди Саши, помню, упал сучок, ухо порвал. А еще помню: когда в техникуме училась, бегу поздним вечером пешком из города домой, в деревню, несу хлеб. Это из моих студенческих завтраков-ужинов. А в город под утро тащу свеклу.

– Свеклу?!
– ахнула Алена.

– Свеклу. Все ж витамины. А бежать страшно... цыгане, говорили, воруют девчонок... волки стоят в оврагах, на луну воют...
– Мать виновато улыбнулась: - Трусиха была, форменная трусиха.

Ничего себе трусиха!

Вот же как! Живет мама у нас уже семь лет, вместе с нами из старой квартиры сюда переехала, казалось бы, о чем только не говорили мы с ней за эти годы, а столько держит, утаивает на незримом замке... Коммунистка, ныне верующая, соблюдает все мыслимые и немыслимые посты, целыми днями стоит, пошатываясь от усталости, перед своим подоконником, перед иконками, и все бормочет молитвы. О чем она думает? В каких таких грехах кается? Кого проклинает? Дети все выросли, внуки выросли, а на правнуков сил уже не осталось, да и молодые их родители сами управляются... Чем заняться живой еще женской душе?

– Нет, в церкви народ хороший, - словно поразмыслив, сказала старуха. И в Совете ветеранов тоже хороший.

7

Наконец приехал Юрий Михайлович Боголепов, он был не один, а с очкастым лаборантом, - пыхтя, они вместе занесли через порог старый сварочный агрегат.

– Полчаса - и будете как за каменной стеной, - хмыкнул Юрий, включил визжащую болгарку и выключил.
– Сейчас мы тут вымерим еще раз.

Мы стояли в дверях маминой спальни, старушка тоже поднялась и с виноватым видом смотрела на работу мастера.

Полетели из-под круга искры, длинный красный пучок бился в одежный шкаф, не причиняя, впрочем, вреда, - я взглядом успокоил жену. Лаборант тем временем вставил в деревянную дверь простенький новый замок, чуть-чуть подчистив гнездо в дереве стамеской. А когда Боголепов, опустив на глаза щиток с синими очками, начал заваривать ослепительной звездой какой-то уголок в зияющей железной дыре, забрякал звонок.

Мы не сразу услышали, закричали:

– Юрий Михайлович... там кто-то идет!

Выключив электросварку, мастер пошел открыть дальнюю, общую с соседями, дверь.

К нам вбежала рослая бабуля, подруга мамы, Елизавета Васильевна, она была в ярком синем плаще и шляпке. Поправив очки, перешагнула провода, постояла, с таинственным видом озирая всех, и наконец звонко провозгласила:

– Машка, пляши!
– И, разжав кулак, показала связку потерянных ключей: Нашлись!

– Господи!..
– воскликнула наша старушка.
– Я не зря молилась...

– Где, где нашлись?
– в голос спросили мы с женой.

– А в церкви, - стала рассказывать Елизавета Васильевна, сверкая искусственными зубами, улыбаясь молодым мужчинам.
– Юлька нашла.

– Постой, я не понял.
– Мы с Аленой переглянулись.
– Она вчера вечером убиралась в церкви, сегодня утром... и только сейчас?..

– Ну какая разница?!
– радовалась подруга мамы.

– Юлька говорит, они лежали в выбоине, рядом с отлетевшей плиткой. И сослепу она не сразу заметила.

Однако выбоина, как я понимаю, глубиной полсантиметра, не больше, а связка ключей, хоть так ее клади, хоть этак, сантиметра на полтора в высоту. Не подбирал ли кто-нибудь эти ключи и не снял ли копии, вот о чем я размышлял и о чем, конечно же, думала со страдающим лицом моя жена.

Елизавета Васильевна поняла наши сомнения:

– Да что вы, церковь такое место... там никто...

А если наша мама обронила ключи в Совете ветеранов, так могло быть? И кто-то из старушек подобрал их, сразу не смог отдать (может быть, та же Юля? Не нравится мне ее показное смирение), а дома внук или сынок поинтересовались, взяли посмотреть да и сняли копию? Поскольку все эти бабушки живут неподалеку друг от друга, обойти с копией ключей наш микрорайон и отыскать нужную квартиру не составит никакого труда.

Или я грешу, так размышляя?

– Так ставим новые замки или нет?
– хохоча, спросил Боголепов.
– У меня все готово.

– Простите меня ради Бога, - снова заплакала наша старушка.
– Такие хлопоты, такие траты...

– Да какие хлопоты!
– Юрий Михайлович подошел к старушке и погладил по руке.
– Нам это все равно что семечку щелкнуть. Для очистки совести давайте все-таки... вмастрячим?
– Он прекрасно понимал, о чем мы с Аленой думаем.

Мать встревоженно посмотрела на нас.

– Так ведь нашлись!..
– прошептала она.

– Нашлись, нашлись!
– радостно подтвердила Алена.
– Все в порядке, мама.

В неловком молчании мы постояли минуты две. Мать не уходила - смотрела в наши лица.

– Конечно, вряд ли в церковь мог зайти плохой человек, - с неким усилием сказал я, убеждая себя и жену.
– В самом деле, зачем менять... если нашлись. Юра, прости нас, все бывает...

Боголепов - легкий человек.

– О чем речь?! Можно только порадоваться.
– Он мигом вынул из деревянной двери уже вставленный туда замок и внедрил старый, завинтил шурупы.
– А вот в железной... чуть-чуть восстановим статус-кво. Мы тут лишнего расширили. А то все же новый воткнуть?

Я покосился на тещу - она страдающими глазами смотрела на меня.

– Да нет, давай уж прежний...

Юрий Михайлович включил сварочный аппарат и, ослепляя нас, принялся вновь что-то кроить в железной дыре. Затем пошоркал рашпилем, вставил старый замок, закрутил болты, проверил - язычок замка ходит легко, - закрыл дверь, запер, отпер.

– Все как было!
– хмыкнул он.
– Так что, бабушка, не расстраивайтесь.

И они с напарником принялись собирать инструменты.

– А новые ты сложи где-нибудь...
– негромко буркнул мне Боголепов. Вдруг когда пригодятся.

Прихватив его кейс и болгарку, я вышел проводить работников на крыльцо. Когда они осторожно перевалили в багажник "тойоты" трансформатор, я протянул Юрию Михайловичу деньги. Он отмахнулся:

– Обижаешь! Дело же не сделано. Вот только бы какая-нибудь сволочь не это самое...
– И, задумавшись, добавил: - А если хочешь, когда бабушки дома не будет, я тебе могу все-таки заменить. Она вряд ли заметит.

– Заметит, - тоскливо ответил я.
– Ключи сильно отличаются. Она не такая беспамятная, Юра.