Книга чудес, или Несколько маловероятных историй

Девушек на лесах уже не было. Сторож, сидевший у ворот, указал дом, где жили строители. Все семь этажей были освещены. Сто сорок окон раскрыты настежь. Ветер колыхал сто сорок занавесок. Сто сорок абажуров разной окраски цвели в комнатах. И в одной из комнат второго этажа мы увидели Глашу Парфенову.

Она стояла возле окна, сердитая и толстенькая. В одной ее руке было зеркало, а в другой — новая шапочка.

Это была чудесная шапочка, с цветочками и листиками, яркими и свежими, будто они росли в лесу. Но как только эту шапочку надела Глаша, цветочки сразу как бы завяли и выцвели, а листики свернулись сухими серыми трубочками, и чудесная шапочка стала похожа на старую кастрюльку, надетую на пенек озорными мальчишками.

И Глаша заплакала.

Она стояла возле окна с нелепой кастрюлькой на голове, размазывая по веснушкам слезы.

Бедная девушка! Бедная дурнушка Глаша!

А мы стояли на другой стороне улицы, опираясь на свои понурые велосипеды.

Как мог так обманываться наш несчастный, наш наивный, наш влюбленный Петя Коржик? И мы сами, всю ночь и весь день думавшие о прекрасной Глаше? Или правда, что лунный свет может ввести в такое заблуждение?

Умный Миша снял очки, протер их, надел опять и снова снял, чтобы протереть, и он не сказал ни слова. И красавчик Витя ничего не сказал. И глупый Ванечка тоже.

А дурнушка Глаша между тем плакала у окна, не замечая Пети Коржика.

Он был еще далеко, но мы уже увидели его.

— Держись, Петя! Мужайся, дружок! — бодро крикнул ему красавчик Витя. — Вот она, твоя прекрасная Глаша!

— Не расстраивайся, сейчас я тебе всё объясню! — не очень уверенно закричал умный Миша.

А глупый Ванечка вздохнул и сказал:

— Хе!

И это могло означать что угодно.

Но Петя Коржик, наверное, даже не услышал наших возгласов.

— Глаша! — крикнул он, как только приблизился к ее дому.

И Глаша увидела Петю Коржика.

И едва она увидела его, как произошло чудо, какое может быть только в сказках для маленьких детей, для глупых детей, которые еще не знают ни физики, ни логики, ни диалектики.

В окне, как в раме, стояла Глаша Парфенова. Она была так стройна, что хотелось задержать дыхание, чтобы она не переломилась и не улетела. А в глаза ее нельзя было заглянуть — кружилась голова и земля плыла под ногами.

— Здравствуй, Петя! — сказала она, и нам показалась, что раздалась задушевная песенка, от которой хочется смеяться и плакать одновременно. — Здравствуй, Петя! — сказала она и вышла на балкон, и мы увидели, что ее туфельки не касались балкона подметками.

Нет, он не обманул нас, наш честный, наш скромный дружок. Прекраснее Глаши Парфеновой не было девушки в городе. Таких мы не видели ни в кино, ни на картинках, ни в жизни.

И мы поняли, что нам открыты далеко не все тайны мира и пожинать плоды своей мудрости еще рано.

Неудовлетворенные желания

Это очень странное происшествие. Оно произошло на кладбище. Поздней ночью. Один из участников этого происшествия — живой, красивый парень. Другой — покойник, лежавший в могиле.

Живой парень работал на нашем заводе.

У него были широкие плечи, светлые волосы, прекрасное здоровье и отлично сшитый костюм.

Премии за хорошую работу он получал каждый месяц, регулярно, как зарплату; в кино ходил два раза в неделю, не пропуская ни одного нового фильма; по количеству галстуков занимал первое, а по плаванию вольным стилем — второе место на заводе; и ухаживал за красавицей Маней Пальчик, в которую были влюблены шесть офицеров, пять инженеров, четыре студента, три слесаря, два ремесленника и один председатель завкома.

И некоторые из нас завидовали живому, здоровому и красивому парню.

Но сам он считал себя несчастным, потому что имел много неудовлетворенных желаний.

Он желал купить мотоцикл, жениться на Мане Пальчик, сниматься в кино, стать чемпионом мира по плаванию. И еще у него было столько разных желаний, что даже не перечислить.

Все эти желания не давали ему покоя.

Когда он приходил в Дом культуры — широкоплечий, здоровый, красивый, в отлично сшитом костюме и ярком галстуке, — то становился к стене, скрещивал на груди руки; и, видя, что шесть офицеров, пять инженеров, четыре студента, три слесаря, два ремесленника и один председатель завкома танцуют, смеются и шутят с красавицей Маней Пальчик, он спрашивал у кого-нибудь, кто оказывался рядом:

— Как вы думаете, неужели у всех у них тоже есть неудовлетворенные желания?

Ему отвечали, что у всех есть желания, и он говорил, горько вздыхая:

— Прямо не верится, что, имея неудовлетворенные желания, можно так веселиться. А вот я просто места себе не могу найти, так мне хочется, чтобы все мои желания исполнились.

И он уходил из Дома культуры за город и бродил там один по рощам, огородам и кладбищам, предаваясь своим невеселым размышлениям.

Однажды, забредя на кладбище и не спеша возвращаться в город, потому что дома желания терзали его особенно сильно, он прилег на траву, оперся локтем о могильный холмик, закурил и, глядя на быстрые облака, бегущие по ночному небу, стал рассуждать сам с собой:

— Ах, почему я такой несчастный? Работаю, кажется, неплохо, взысканий не имею, а исполнить все свои желания никак не могу…

Он размышлял вслух, думая, что его никто не слышит, но вдруг раздался голос — такой хриплый и простуженный, какой мог исходить только из сырой могилы.

— Здорово, приятель! — сказал из-под земли покойник. — Лежу и удивляюсь: живой, здоровый парень, а скулишь как баба. Интересно, что бы ты запел, если бы хоть день побыл в моем положении?

Живой парень был не из трусливых, иначе он не пришел бы ночью на кладбище, и он ответил своим обычным жалобным тоном:

— Конечно, тебе-то что? У тебя, наверно, нет никаких неудовлетворенных желаний.

— Вот именно, — сказал покойник, — решительно никаких. Даже закурить не хочется. Скучища такая, что можно с ума сойти.

— А ты кто такой? — спросил живой парень.

— А я Витька Малышкин. Не слышал? С машиностроительного. Я еще в самодеятельности выступал. Две недели назад похоронили. Вот так же на мокрой траве полежал и схватил воспаление легких.

— Да уж, незавидное твое положение, что и говорить, — вздохнул живой парень. — Да только и мне не сладко. Ну, стоит ли жить на свете, если нельзя удовлетворить все свои желания?

— Ой, приятель, стоит! — твердо сказал покойник. — Но если тебе совсем невтерпеж, то, так и быть, отдай-ка ты мне свои неудовлетворенные желания, пусть они терзают меня — мне уж хуже не будет.

— Шутишь? — спросил живой парень. — И у меня не останется никаких неудовлетворенных желаний?

— Будь уверен! — сказал покойник. — Решительно никаких.

— Ну что ж, — сказал живой парень, — если ты такой хороший товарищ, так бери поскорее себе все мои неудовлетворенные желания, потому что тебе с ними даже веселее будет лежать в могиле. Так что и я выгадаю и ты не прогадаешь.