Книга-диалог
Шрифт:
Я: Ну, хоть, сексом позаниматься… Жениться не обязательно. Но развестись и не воспользоваться свободой – тоже как-то обидно.
С: У тебя жизнь просто не интересная. Поэтому не интересно про нее и писать. А ты вот поезжай на Камчатку автостопом… А может тебе в буддизм перейти? Сиди, дыши носом и радуйся…
Я: Чем тебе мой вариант православности не нравится?
С: Слишком замудренная конструкция в голове. И явная прелесть, исходя из традиции.
Я: В общем, если писать книгу, то нормальной прозой от первого лица.
С: Попробуй так.
***
Попробую
***
С: Сдулся?
Я: Да, что-то дальше не пишется…
С: Слушай, а может, просто порвем с православием? Зачем оно тебе сдалось, если ада все равно нет? Ну попадешь в православный ад. Сам же говоришь, что потом пламя жечь перестанет.
Я: Я когда повторяю «ада нет», мне потом молиться хочется. Нет ада и в том, чтобы молиться Христу…
С: Знаешь, что? Я так понял тебе ничего не остается, как еще раз рассказать свою историю.
Я: Я это уже делал. Зачем еще раз?
С: А может, к блогу вернемся?
Я: Наша духовная практика в том, чтобы дышать носом и нанизывать эти фразы.
С: Короче, книга не получается…
Я: Не может же быть на все 300 страниц воды!
С: Давай попробуем изложить твои философские взгляды?
Я: У меня нет никаких философских взглядов.
С: Ну давай честно лить воду. Давай честно нальем страниц 20 и посмотрим, что из этого получится?
Я: Мы уже налили шесть страниц на тему, что давай нальем.
С: Короче, давай ты будешь честно православным?
Я: Но если ада нет?
С: Дыхание и молитва – вот твоя опора.
Я: Возвращаемся к постам в соцсетях?
С: Давай наедине поговорим?
Я: Говорим наедине, да мы да говорим, да наедине…
С: Давай, будешь нормальным православным?
Я: В смысле молится три раза в день, в остальное время дышать носом, соблюдать все посты, регулярно причащаться, не повторять «ада нет» и не мастурбировать?
С: И не ругаться матом. И фиг с ним с сексом! Проживешь в целибате до конца дней – и ладно. Зато спокойно и безопасно. Помучаешься лет сорок, а потом красота!
Я: Сам же говорил, что ада нет.
С: А теперь уже не знаю.
Я: Ну ада же реально – нет!
Егор: Может и есть. Может, Собеседник – и правда бес?
Я: И что теперь? Мне только с тобой, то есть совсем уж с самим собой общаться? И в книге и в блоге? Потому что любой другой персонаж – потенциально бес? А если мне захочется написать классический роман? Называть персонажей Егор 1, Егор 2, Егор 3…?
С: Кстати, о блоге. Может, правда вернемся к этой форме и продолжим выкладывать наши мини-диалоги в соцсетях?
Я: Денег за это нет.
С: А деньги на работе будешь зарабатывать.
Я: Давай все-таки добьем до 200 страниц, что бы это ни вышло?
С: Давай, чтобы хоть как-то объяснить читателю, что происходит, и вообще, просто выразить к нему минимальное уважение, постараемся хоть как-то структурировать текст. Расскажи свою историю совсем кратко.
Я: Меня зовут Егор, мне 35 лет…
С: Вот! Вот! Я придумал! Нужно писать текст не интересный, но ПОНЯТНЫЙ! Хрен с ней с интересностью! Это нам не дается. Да и субъективно это. Кому что интерсено. А понятность – это такой критерий… более обще-человеческий. Вот и давай напишем такой текст, чтобы если кто-то все-таки заставил себя его до конца прочитать, то он бы все понял. То есть, это значит, что пишем не на совсем уж нашем, понятном только нам двоим с полуслова, языке, а так, чтобы и чужой человек точно все понял. Занудтствовать не бойся и, что будет не интересно, не бойся. Чем меньше этого боишься, тем больше шансов, что будет хоть немного интересно. А теперь рассказывай!
Я: Меня зовут Егор. Мне 35 лет. Рост 182. Вес 85. Сложение в прошлом атлетическое, сейчас не спортивное. Не то, чтобы толстый… Но и спортсменом не назовешь… Раз 8 на турнике подтягиваюсь, и человека в нокаут с одного удара смогу уложить, но животик есть… Окончил Литературный институт. В разводе. Сын – 6 лет. До Литинстиута пытался учиться в МИФИ и МФТИ. Поступил в оба вуза, но оба бросил, не дойдя до первой сессии, по причине тяжелого невроза навязчивых страхов.
С: В смысле «невроза навязчивых страхов»?
Я: Ну это психическое расстройство такое, когда, например, боишься умереть от разрыва сердца, испугавшись умереть от разрыва сердца. То есть, логика возникновения страха такая: «1) Человек, если сильно испугается, может умереть от разрыва сердца. 2) Я сейчас уже начал думать о разрыве сердца и, начав об этом думать, я начал это представлять, и, если представлю досточно четко, могу испугаться. 3) Если я испугаюсь сильно, я могу реально умереть. 4) Вывод: О ужас! Я реально могу прямо сейчас умереть от разрыва сердца!
С: Ты боялся умереть от разрыва сердца?
Я: В том числе.
С: Еще чего ты боялся?
Я: Мне надо в туалет.
С: Сходи и продолжим.
***
Я: Вернулся. Ты уверен, что стоит рассказывать, чего я еще боялся?
С: Да уж все и так знают!
Я: Боялся, что у меня будет непроизвольный оргазм. С этого у меня, в общем-то, все и началось. В 10-м классе я сидел на олимпиаде по математике и очень волновался, что плохо готов и не смогу решить, и что все вокруг готовы, решают и решат, а я буду последним. Тем более, что там нужно было не просто решить – нужно было стать первым. А я понимал, что ни первым, ни вторым, ни третьим я не стану. А нужно было стать обязательно! Иначе жизнь становилась, как бы, неполноценной, я, как бы, оказывался вне границ счастья… Товарищи вокруг решали задачи, выглядели уверенными и знающими и, как бы, выдавливали меня за границы полноценной жизни… Как в фильме ужасов – человек внутри бетонного коридора, с одного конца которого ворота в огненную печь, а с другого – надвигающаяся стена, которая неумолимо его в эту печь толкает. Он в ужасе, в ледяном поту, пытается толкать стену обратно, цепляться ногтями за пол и другие стены, предательски гладкие… вот его уже жжет пламя, вот он уже начинает кричать, сначала неуверенно, но потом боль захлестывает его с головой, заслоняет все, он перестает что-то соображать, как бы, мгновенно сходит с ума и на несколько секунда превращается в сгусток вопящей невыносимой боли… И тут, если он описается, обкакается или накончает в шатны, это будет, в принципе, все равно – так ужасна сама ситуация. Со мной на той олимпиаде произошло то же самое. Только не физически, а психологически. Неумолимая, бездушная сила выдавила меня за пределы приемлемой жизни, и организм среагировал через оргазм. То есть, у меня случился оргазм от страха, что все всё решат, а я не смогу ничего решить. Говорят, у повешенных, в последние мгновения тоже случается непроизвольный оргазм. Возможно, тело и психика, таким образом защищаются от невыносимо ужасной ситуации.