Книга начинающего лозоходца: практическое пособие для самостоятельного освоения

Один из патриархов отечественной биолокации профессор, кандидат технических наук А. И. Плужников на трибуне Зигелевских чтений (2005 г.)

С непонятным, не до конца объяснённым явлением можно поступить по-разному. Можно сделать вид или убедить себя, будто его не существует. Ну, делали вид… Ну, убеждали… Можно запретить его (ну, запрещали…), объявить бесовским (ну, объявляли…) или антинаучным, противоречащим представлениям об окружающем нас мире (но научные представления – вещь подвижная – имеют тенденцию со временем изменяться). Хотя куда честнее просто сказать: «Да, мы пока – пока! – не знаем, отчего, почему и как, но мы вынуждены признать: это работает, следовательно, это реально существует и этим можно воспользоваться на практике». Ведь пользуемся же мы электричеством, имея для объяснения сего феномена только более или менее приемлемую умозрительную модель…

Именно практика может и должна показать, есть ли смысл в древних «суевериях», «забобонах» – да называйте их, в конце концов, как угодно; они от этого ничего не теряют, теряем мы, люди. Опыт – и зарубежный, и отечественный – постоянно подтверждает возможность применения лозоходства в самых неожиданных областях нашей жизни, от привычного поиска воды и руд до обнаружения повреждений теплотрасс, от поиска людей, погребённых сошедшей с гор снежной лавиной, до тестирования только что изготовленных телевизоров на работоспособность.

А одновременно с практическим использованием можно попробовать понять, что же такое лозоходство, почему и откуда оно берётся, как действует, на каких принципах и механизмах основывается. И что мы должны изменить в своей картине мира, чтобы это свойство человека стало не феноменом, но обыденностью.

О способах познания, или Иная картина мира и лозоходство

«Вы что, считаете меня идиотом?» –

«Нет, но ведь я могу ошибаться».

Тристан Бернар

Нужна ли иная картина мира для овладения практическими навыками лозоходства?

Неужели нельзя, оставаясь в рамках установившихся взглядов на окружающую нас реальность, освоить и использовать метод?

Конечно, можно. Для этого достаточно просто поверить в то, что метод работает. Но чтобы сделать этот шаг, необходимо порою совершить колоссальное внутреннее усилие, дабы разрушить устоявшиеся стереотипы – как социальные, так и индивидуальные.

Только наивный или недалёкий человек считает, что в мире вокруг нас нет ничего загадочного и интересного. Не очень понятно лишь, почему мы, устремляя взор к далёким звёздам, отвергаем то Непознанное, которое находится рядом с нами. И равно не очень понятно, почему способы проникновения в суть и взаимосвязь событий и явлений должны быть только и исключительно научными.

Мне всегда казалось, что если бы нас с детства не учили, что человек не умеет летать по собственной воле, без всяких специальных устройств наподобие воздушных шаров, самолетов, вертолётов и ракет, мы бы обязательно умели летать. Ведь летаем же мы во сне! Не может быть, чтобы мы даже помыслить могли о чём-то подобном, не имея где-то в глубине себя знания о том, что полёты реальны!..

Потом уже довелось узнать, что случаи левитации – так называется полёт без технических устройств – известны и достоверно подтверждены, хотя и чрезвычайно редки.

Не означает ли это, что стоит вытравить мысли о нереальности полёта изнутри, из нашего бессознательного, и полёт станет возможен?..

Думается мне, подобного рода детские мечты и наивные рассуждения отчасти есть не что иное, как отражение конфликта между двумя способами видения мира, его познания и бытия в нём. В чью пользу разрешится многовековой спор между двумя картинами мира – научной и ненаучной? Они кажутся взаимоисключающими, они взаимно отвергают друг друга, провозглашая тезис о ложности «антипода»… но так ли это? Не только бытие определяет сознание, но и, напротив, сознание определяет бытие, поскольку всё в мире взаимосвязано.

Объективный субъективизм или наоборот?

Позор тому, кто об этом дурно подумает.

Девиз ордена Подвязки

В формировании принятой ныне научной картины мира долгое время господствовала и продолжает господствовать парадигма физической науки и, в том числе, физического эксперимента. Это не случайно, ведь именно физика главенствует среди естественных наук, являясь наиболее концентрированным, если можно так выразиться, выражением сущности современного научного подхода как такового. Требования к объективному физическому эксперименту как к одному из основных способов познания окружающей реальности, просты, чётки и однозначны:

«…Физический эксперимент должен:

– иметь своим исходом число, снабженное физической размерностью, т. е. задается класс приборов и схема опыта;

– быть локальным, т. е. измерения в некоторой точке пространства-времени не должны зависеть от процессов вне ее;

– не зависеть от наблюдателя и согласовываться наблюдателями в разных системах отсчета (например, устойчиво воспроизводиться в любое время перед любой комиссией!);

– не давать возможности наблюдателю вмешиваться в процесс эксперимента и влиять на его конечный результат». [18]

18

К. Мхитарян. Разрушение физической реальности. Что дальше? // Аномалия. – 1994. – № 3 (25).

Практическая значимость достигнутых на этой базе результатов и возможность их систематического воспроизведения определили направление, в котором двинулась наука в целом. Прочие способы познания были объявлены мистическими, не имеющими под собою реальной почвы, и окрепшая наука объявила им войну не на жизнь, а на смерть.

Лишение повседневного бытия духовной составляющей привело к подмене непосредственного восприятия человеком того или иного явления или процесса цифрами и «объективными экспериментами».

Но что было отринуто? Только ли религиозный догматизм, место которого незамедлительно узурпировал новый догматизм, на сей раз – научный? Не выплеснули ли вместе с водою и ребёнка?

Став «объективной», наука в то же время потеряла, образно говоря, душу. Средневековый алхимик – «дедушка» современных учёных-естественников, – проводя опыт в своей лаборатории, одновременно творил и себя самого: научное познание и творчество были неотъемлемы от познания и развития личности. Но кто теперь помнит об этом, кроме немногих историков или отдельных мистиков?

Человечество избрало путь развития, главной определяющей которого становится прогресс науки и техники, и многие наши современники (если не большинство) искренне полагают, что это – единственно возможный вариант существования и развития цивилизации.

Ни в коем случае не хочу я отказывать технике в праве на существование. Говорить так не просто глупо, а прежде всего нечестно: ведь тогда мне надлежало бы писать исключительно при свечах гусиным пером и варить чернила из грибов. Я же, как и все, пользуюсь электричеством, компьютером, автомобилем…