Книга последних слов

– Конечно, – добавлял я, – поедут самые лучшие по показателям учебы и общественной деятельности, но обиженных быть не должно. Каждому экскурсанту разрешено будет приобрести для непоехавших друзей и подруг одну пару джинсов и предметы косметики. Рекомендую взять с собой не менее двухсот рублей на экскурсанта.

Кстати, граждане судьи, деньги с частных граждан я никогда не брал. Частные граждане несли от меня исключительно эмоциональный урон…

Когда я, бывало, улепетывал из очередного города и вспоминал возбужденные перспективой сказочно-увлекательной поездки в Москву глаза студентов и аспирантов, сердце мое, я не рисуюсь здесь, разрывалось от стыда и мучительного сопереживания. Я представлял себе чувства людей, которым после ослепительного самообольщения открылась неприглядность лужи, в которую они так доверчиво и нелепо уселись. Боль, повторяю, и стыд разрывали мое сердце, но я как человек, с детства склонный к сложным философским обобщениям – смотрите лист дела № 5, – тяжко вздыхал и печально размышлял о следующем. Поистине я веду в ничтожных масштабах и с ничтожным количеством людей такую постыдную, мошенническую игру, которую ведут на территории России с сотнями миллионов людей в течение шестидесяти с лишним лет марксистско-ленинские коммивояжеры по продаже тухлых и распавшихся от времени идей. Кто я по сравнению с ними? Я хоть, получив в профкоме и в комитете комсомола попавшего под руку института, а бывало и целого ряда институтов в каком-нибудь крупном отдаленном от столицы городе приличную сумму денег на билеты, гостиницы и прочие мелкие расходы, искренне мучился. Душою страдал, и порою невыносимо было мне представить студенточку, расписавшую в тетрадочке все свои планы покупки джинсов, бикини-трусиков, сумочек и карандашиков для бровей и вдруг с опустошенными от обиды и гнева глазами узнавшую, что поездки никакой не будет, что из-за американского империализма и происков сионизма она отменяется до улучшения международного положения и полной победы прогрессивных людей доброй воли над теми кругами реакции, которые хотят остановить поступательный ход истории.

Именно такие объяснения выслушивали все обманутые мною студенты. Разумеется, я играл на нежелании ротозеев вскрывать истинные причины отмены экскурсий, расписываясь тем самым в своем идиотизме и мещанской доверчивости. Именно этот момент определял мою долгую безнаказанность. Но, как говорится, сколько веревочке ни виться, а жить шикарно охота…

Конечно, я виноват и приношу своим жертвам сердечное извинение. Но если я виноват, то позвольте спросить вас, граждане судьи, кто виноват в том, что я виноват?

Кто? Разве сотни миллионов людей не обмануты, а многие из них даже непоправимо, потому что отдали свои жизни, души, совесть, ум, честь, таланты и призвания одному царящему над всеми нами мировому мошеннику?

Он, будучи всесторонне разоблачен самим собою, продолжает безнаказанно пользоваться всем тем, что мы отдаем ему уже не по доверчивости, а из-за устрашенности. Имя ему – Советская власть. Воровская кличка – Коммунистическое учение.

Я отказываюсь от своего гражданства и прошу перевести меня в одну из строгих тюрем так называемого свободного мира. После освобождения я намерен работать в США по специальности, а именно – коммивояжером. Гуд бай.

ПОХИТИТЕЛИ АВТОМОБИЛЕЙ

Попов совместно с несовершеннолетними Бондаревым (16 лет) и Синицыным (15 лет) вечером угнали со двора автомашину «Волга», принадлежащую гр-ну К. Несколько часов они катались на машине, а потом, по предложению Бондарева, похитили из автомобиля радиоприемник и инструменты, а машину сожгли.

Последнее слово подсудимого Попова

Граждане судьи, я не собираюсь выгораживать себя в том смысле, что не являлся главарем нашей компании. Раз я старше моих однодельцев, значит, на мне особая вина, и я готов понести за нее наказание.

Мои однодельцы пускали тут нюни, били себя в грудь кулаками и, в общем, всячески вымаливали снисхождение. Я бы тоже был бы рад получить на пару лет меньше, но желаю сказать в последнем слове то, о чем умалчивал на следствии. Все равно следователь не внес бы моих мнений в протоколы допросов. Ему главное было так дело повернуть, что вот, дескать, попались в руки прожженному совратителю бедных овечек очередные жертвы, и он использовал на полную катушку ихнюю невинность. Вот и все.

Нет, граждане судьи, не все это, к сожалению. Я не услышал ни от прокурора, ни от защитника полного понимания нашего преступления. То есть все тут распинались насчет движения нашей страны к коммунизму и о самоотверженном труде всего народа. Делал сообщение прокурор о моральном облике комсомольцев, к которым я не имел никакого отношения, и пачкал комсомольский билет пьянками, драками, пока не докатился до уголовного преступления…

Даже интересно было наблюдать с этой скамьи, как настырно обходили все вы разговор и дознание насчет того, как мы докатились до посягательства на личную собственность гражданина Кротова и в каком были при этом настроении…

Я вижу на сегодняшнем заседании в первом ряду сотрудника газеты «Комсомольская правда» гражданина Грибачева. Во время следствия он приходил в тюрьму и беседовал со мной. Вернее, не беседовал, а делал внушение, как мне следует мотивировать свое преступное поведение.

Он внушал мне следующее. Ты, Попов, должен понять, что мы живем в эпоху идеологической войны с империализмом. Ты пал на поле этого жестокого боя, не выдержав вражеской подрывной пропаганды. Это на войне бывает. И мы считаем тебя не врагом, а жертвой. Ты у нас не один такой морально ослабленный разными джинсами, голосами, роками, жвачкой, кассетниками, алкоголем и наркотиками. Одни битлы нанесли нам в борьбе с империализмом такой урон, что мы до сих пор не можем найти противоядия против ихней заразы. Хотя Джона Леннона убил наконец сознательный юноша, не выдержавший аморальных песенок молодых миллионерчиков, которые отвлекают простых молодых людей доброй воли от классовых боев прогрессивного человечества с жадными монополиями США и Общего рынка. А раз ты, Попов, жертва на поле боя, то мы тебе поможем встать на ноги и превратить мурло мелкого низкопоклонника Запада и воришки в комсомольское выразительное лицо помощника партии. Я, говорит гражданин Грибачев, статью о твоем деле тиснул, потому что в редакции много накопилось жалоб на акты вандализма со стороны нашей молодежи, ослабленной идеологической диверсией разных похабных «голосов» и особенно радиостанции «Свобода». Подобные тебе комсомольцы, которым жениться давно пора, околачиваются на танцах или проигрывают получку в карты, надеясь разбогатеть в игре и поехать в Сочи с девицей легкого поведения. Такие, как ты, только из-за желания пропустить еще рюмку водки проламывают череп прохожему и, не найдя у него в кармане ни копейки, идут убивать и грабить следующего. Я писал месяц назад о деле убийцы Лобова. Он чистосердечно поделился с читателями «Комсомолки», что решающее воздействие на его поведение оказали передачи «Голоса Америки» о быте, развлечениях и социальных возможностях молодежи Запада. Позавидовал Лобов тем, кто за недельный заработок может купить себе без очереди стереосистему «Сони», и зверски убил артиста цирка, когда тот привез из загранкомандировки несчастный магнитофон. И Лобова не расстреляли, а дали возможность честным трудом загладить свою вину перед коллективом цирка и остальной Родиной. Вот и ты, Попов, вскрой по-комсомольски причины своего преступления с повотором в сторону выведения родинок капитализма и развратного времяпрепровождения. Смело вскрой, а я все это опишу, и суд учтет, что ты являешься очередной жертвой безжалостной американской пропаганды. Ведь сам сообрази: разве пошел бы ты на преступление такого рода, если бы не слушал тайком от советских людей вражеского радио? Никогда не пошел бы. Поверь старому журналисту. Я сотни преступников повидал из молодежи. Все они так или иначе попали под влияние уровня западной жизни и вынесли ему свой приговор после ареста и осознания вины. Подпиши свои откровенные вскрытия для моей статьи и считай, что года на три получишь меньше.

Прочитал я статейку этого Грибачева. А он такой там бодяги натискал, что я отказался ее подписывать. Потому что я радио заграничное вообще никогда не слушаю, ввиду отсутствия радиоприемника, и еще потому, что умные люди в камере посоветовали подальше держаться от всяких статей прохиндеев из газет. Они себе, сказали, выколачивают свои бабки, то есть денежки, поворачивая наши дела в сторону обвинения Запада, и всем это очень удобно. Нет, мол, у нас в стране с семнадцатого года никаких причин для преступления молодежи – и до свидания.

…Перехожу к прямой причине преступления. Кротов живет в нашем же доме. Работает директором бани. Какой вроде бы калым можно иметь с грязных граждан и стирки белья нательного? На какие, спрашивается, денежки отхапал себе Кротов дачу с целым парком и с теплицами? Он ведь нанимал нас весной за пару бутылок огород вскапывать, забор красить и так далее.

Может, кто по радио узнает, как живут буржуазные деятели, а я своими глазами познакомился с жизнью советского буржуя. Разве не видят люди во дворе, что Кротов раз в два года машины меняет и все – «Волги»?… Разве не видят, как гуливанит он с компанией до утра? Бутылки-то он нам поручает сдавать за то, что машину ему моем. В самой машине я лично нашел однажды восемь рублей на полу. И не хватился их Кротов…

Ну это не мое дело вскрывать тут источники доходов Кротова. Скажу только, что ненавидеть я его стал так сильно, как отец мой во время войны Гитлера ненавидел, и как газетчик хитрый Грибачев призывает нас ненавидеть империалистов.

Почему я ишачу токарем пятого разряда, ишачу, а получки еле-еле хватает на пачку сигарет, матери на жратву и в кино пару раз сходить? Если пару бутылок разопьешь с корешами, то уже одалживать приходится до следующей получки. С получки раздаешь все долги и лапу сосешь. Ходишь, как оглоед, по двору, бычки сшибаешь или к мебельному идешь подхалтурить пятерку на подхвате. Кое-кто у нас воровал, но попался. Я же воровать не желал, чтобы мать не расстраивать, и вообще на свободе симпатичней, чем в тюрьме, даже если денег нет на кино и приглашение девушки в закусочную «Романтики».

Вот Грибачев говорил мне в тюрьме во время своей лживой проповеди, что я жениться не желаю, а околачиваюсь на танцульках. Правильно. Как мне жениться с моей зарплатой в сто десять рублей плюс вычеты? То есть мы не подохли бы, конечно, с голоду с Таней или Аней и детей нарожали бы, но ведь не в совместной жизни дело, граждане судьи, а в том, чтобы ее начать. А как же ее начнешь, если денег у тебя нет ни черта на представительство? Ведь если в наше время Олю или Полю не поволокешь с первого раза хотя бы в шашлычную, то второй раз она с тобой даже в мавзолей Ленина не выйдет, не то что в парк на свидание. Значит, все дамское общество разобрано по рукам мясниками из гастрономов, женскими парикмахерами, таксистами, ворьем разным из металлоремонта, автослесарями, официантами и фарцовщиками. У них – бабки, то есть деньги, а значит, и никаких трудностей с Кисами или Ларисами.