Книга Снов
Шрифт:
— О, Лас… как это мило!
Лас вздрогнула, напряглась. Обернулась.
Вейрон. Средняя сестра. В двух шагах от кровати. Вейрон покончила с собой, это было так давно. И позвонила мне накануне… и сказала много гадостей. Я хотела приехать к ней, я не успела… О Великое Море!
— Вейрон? — Лас уселась. Вейс за её спиной тоже уселась, обняла Лас за плечи.
— Ласточка! Что с тобой?! Снова голос, да? Ответь!
Вейрон казалась пьяной. Она так и выглядела, осознала Лас. Её нашли именно в такой одежде.
— Спишь со служанкой, — злым голосом заметила
— Уходи, — Лас с трудом выдерживала её взгляд. — Тебя нет. Ты сама за всё в ответе. Каждый человек в ответе только за себя! Это была твоя жизнь!
— Ну уж нет, — злорадно ухмыльнулась Вейрон. Покачнулась, чуть не упала. — Я буду приходить, сестричка. Ты уж мне покажи! Покажи, чем вы тут с ней занимаетесь!
Лас сжалась в комочек, прижала ладони к ушам, спрятала лицо в коленях. Тебя нет, ты умерла, тебя нет, тебя нет…
— Ласточка! — Вейс больно сжала её плечи. — Очнись! Очнись сейчас же!
Лас медленно подняла голову. Звенящая тишина. Вейрон исчезла.
— У меня слишком много теней, — произнесла она. — Так она сказала.
— Сиди! — Вейс вскочила, включила свет. — Я быстро! Вот, выпей! — Вейс добыла из сумки аптечку. — Выпей! Вот дитё, да не снотворное это! — Вейс показала ей пузырёк. — Это от сердца! Живо пей! — вручила стакан воды. Подбежала к телевизору, включила. Торопливо нажала на сенсоры, нашла музыкальный канал. — Сиди и не вздумай плакать! Я сейчас!
Чай с мёдом сделали своё дело. А может, таблетка. А может, ладонь Вейс, её пальцы — где только она научилась массажу?
— Вот так, вот и хорошо, — Вейс укрыла Лас одеялом, устроилась у неё под боком. — Спи, Ласточка. Она не придёт, я обещаю. Больше не придёт. Не пущу.
У меня слишком много теней, повторила Лас, жмурясь от удовольствия. Слишком много. Слишком…
7. Ключ от всех дверей
Лас и Вейс, Неиверин 22, 4:20
Лас проснулась не стремительно и словно бы взлетая — как это было чаще всего — а медленно, словно всплывая в липком горячем киселе. Даже потрогала себя, когда проснулась — нет, ничего липкого.
Снилась всякая чепуха. А состояние, которое сейчас, описывалось одним словом — похмелье. Тяжёлое, мерзкое похмелье. Да только откуда ему взяться? Вчера первым делом съели по перчику.
Лас уселась. В голову немедленно ударило тяжёлым молотом, а в горло с размаху вбили чугунный шар. Несколько секунд Лас сидела, обхватив голову руками и об одном мечтала — чтобы не стошнило.
Шорох… и Вейс уселась за её спиной.
Если она меня обнимет, меня точно стошнит, поняла Лас. Даже если просто толкнёт.
Вейс осторожно прикоснулась к её плечу, спине. Затем она одним прыжком оказалась на полу и заглянула в лицо Лас.
— Тошнит? — Вейс осторожно прижала ладонь ко лбу Лас. Горячий. Но
глаза не блестят, и жар не лихорадочный.Лас подтвердила движением ресниц. Только не шевелиться. Ни в коем случае не шевелиться.
Вейс отыскала перчик, поднесла к губам Лас.
— Сможешь? Давай-ка, медленно, вот так. Подожди-ка! Дыхни!
Чистое дыхание. А выглядит Лас так, словно вчера усердно смешивала самогон с пивом и брагой. То есть совсем никакая.
— Разжуй, медленно-медленно, — посоветовала Вейс. — Вот так, умничка, давай подождём немножко.
Помогло минуты за три. Чугунный шар упал назад, в желудок — там теперь жгло и ныло — от жуткого голода.
— Вот, а теперь вот это, — Вейс поднесла к её губам таблетку. — Не кривись, это вкусно! Бабушка Вейс плохого не посоветует! Запей! И ложись, полежи, я сейчас.
— Что за таблетки? — поинтересовалась Лас. Шар в желудке куда-то делся, осталось ощущение голода.
— Верэйн пил их по утрам, — пояснила Вейс. — Последние несколько недель он иногда выпивал лишнего. Не пьянствовал, что ты, просто ему уже от всего было плохо.
— Ты его любила? — Лас прикрыла глаза. А когда открыла, увидела, что Вейс улыбается. Счастливая, добрая улыбка
— Я его и сейчас люблю, — она погладила Лас по щеке. — Его нет рядом, но это ничего не меняет. Я вот тебе извинюсь! Ты сама-то скажешь или нет?
— Что я должна сказать? — удивилась Лас. Голова уже не болела, совсем. Надо запомнить название таблеток.
— Дорман, — пояснила Вейс и с удовольствием отметила, что Лас покраснела. Это трудно заметить при её тёмной коже, но Вейс заметила. — На вашем языке «Инженер».
— Ладно тебе, ехидна, — проворчала Лас.
— Не отворачивайся! Я не слепая. Так ты скажешь ему, или нет?
— Я уже почти сказала.
Вейс всплеснула руками.
— Почти! Ты бы сама себя послушала! И чего ты ждёшь? Пока он состарится?
— Медвежонок, — Лас уселась. — Ты уверена, что это тебя касается?
Вейс села рядом с ней.
— Не знаю, Лас. После того, как ты поговоришь с ним, даже об этой вашей чепухе, ты потом сияешь весь день. И плачешь ночью. Не притворяйся, что не понимаешь!
— Он знает, сколько мне лет, — Лас закрыла глаза. Я снова как маленькая, я боюсь смотреть в глаза. Открыла их вновь.
Вейс пожала плечами.
— Тоже мне, беда! Ты же знаешь, как выглядишь! Как себя чувствуешь! Лас, это отговорки. Скажи ему. Он сам не скажет, и знаешь, почему?
— Почему же?
— Ты для него живая легенда. Да-да, я слышала их разговоры, краем уха. Что ты так смотришь? Не ты, между прочим, кормила их обедом, а я! Вот и слышала. Я давно уже не подслушиваю. Он сам никогда не скажет.
— Ты так хочешь устроить мою личную жизнь? — улыбнулась Лас.
— Тебе нельзя быть одной, Лас. Ты ещё не поняла?
— У меня есть ты, внуки, да много кто!
— Это другое! Это совсем другое! — Вейс привлекла её к себе. — Поверь мне на слово.
Лас встала, потянулась… бодрость необычайная! И откуда только то похмелье?!