Книга судьбы: ежедневные медитации с Конфуцием
Шрифт:
2. Философ сказал: «Почтительность, не сдерживаемая церемониями (правилами), ведет к трусости; храбрость — к смутам, прямота — к запальчивости. Когда человек, занимающий высокое положение, крепко привязан к родным, то народ проникается чувствами гуманности; когда он не остав—ляет старых друзей, то народ не бывает скаредным».
3. Цзэн-цзы, заболевши, призвал своих учеников и сказал им: «Откройте мои ноги, откройте мои руки. В „Ши-цзине“ сказано: „Блюди себя со страхом и трепетом, как будто бы ты стоял на краю бездны или ступал по тонкому льду“. Теперь я знаю, что я сохранил мое тело (т. е. полученное
4. Когда Цзэн-цзы заболел, его навестил Мэн-цзин-цзы и осведомился о его здоровье. Цзэн-цзы сказал: «Когда птица при смерти, то пение ее жалобно; когда человек при смерти, то слова его добры. Для человека, за—нимающего высокое положение, в правилах поведения важны три вещи: телодвижения, свободные от грубости и небрежности; вы—ражение лица, близкое к искренности; и тон речи, свободной от вульгарности и несооб—разности. Что касается (расположения) жертвенных сосудов (т. е. разных мелочей), то для этого есть специальные чины».
5. Цзэн-цзы сказал: «Будучи способным, обращаться с вопросами к неспособным; обладая большими знаниями, обращаться с вопросами к малознающим; иметь, как бы не иметь, быть полным, как бы пустым, и не считаться за оскорбления — так посту—пал один мой друг».
6. Цзэн-цзы сказал: «Не есть ли совер—шенный (благородный) муж тот, кому мож—но поручить малолетнего принца, вверить управление небольшим княжеством, и кого нельзя заставить отступить перед великим долгом? Да, это совершенный человек!»
7. Цзэн-цзы сказал: «Ученый не может быть широкою натурой, твердым и вынос—ливым, потому что обязанность его тяжела и путь его далек. Гуманизм он считает своей обязанностью. Разве это не тяжелое бре—мя? Только со смертью оканчивается эта обязанность — разве это не далекий путь?»
8. Конфуций сказал: «Начинай образова—ние с поэзии, упрочивай его церемониями и завершай музыкою».
9. Конфуций сказал: «Народ можно за—ставлять следовать должным путем, но нельзя ему объяснить почему».
10. Конфуций сказал: «Отважный человек, тяготящийся бедностью, произведет смуту точно так же, как и человек, лишенный гуман—ности, если его чрез меру ненавидят».
11. Конфуций сказал: «Пусть человек об—ладает превосходными талантами Чжоу-луна, но если он тщеславен и скареден, то остальные качества его не заслуживают внимания».
12. Конфуций сказал: «Нелегко оты—скать человека, который бы, проучившись три года, не стремился к жалованью».
13. Конфуций сказал: «Искренне веруй и люби учиться, храни до смерти свои убежде—ния и совершенствуй свой путь. В государст—во, находящееся в опасности, не входи; в го—сударстве, объятом мятежом, не живи; по—являйся, когда во Вселенной царит закон, и скрывайся в эпоху беззакония. Стыдно быть бедным и занимать низкое положение, когда в государстве царит закон; равно стыдно быть богатым и знатным, когда в государстве царит беззаконие».
14. Конфуций сказал: «Не в свое дело не мешайся».
15. Конфуций сказал: «Когда капельмей—стер Чжи начал управлять музыкой, то окончание пьесы „Гуань-цзюй“ наполняло слух волною приятных звуков».
16. Конфуций сказал: «Заносчив и не— прям, невежественнен и не кроток, неспосо—бен и неискренен — таких я не признаю».
17. Конфуций сказал: «Учись так, как будто боишься не достигнуть предмета, да еще опасаешься потерять его».
18. Конфуций сказал: «Возвышенны Юй и Шунь, которые, обладая Вселенной, отно—сились к этому безучастно».
19. Конфуций сказал: «Как велик был Яо в качестве государя! Как возвышен он! Толь—ко одно Небо велико и только один Яо соот—ветствовал ему. По своим доблестям он так необъятен, что народ не может изъяс—нить его. Высок он и по своим наружным совершенствам».
20. Конфуций сказал: «У Шуня было пять министров, и Вселенная наслаждалась порядком». У-ван сказал: «У меня десять сановников, устраняющих порядок». Конфу—ций сказал: «Не правда ли, что трудно оты—скать деловитых людей? Но в эпохи Тан и Юй (Яо и Шуня) их было больше, чем при Чжоу, когда было десять министров и из них — одна женщина. Вэнь-ван, несмотря на то, что обладал двумя третями Вселен—ной (Китая), служил династии Инь. Можно только сказать, что добродетели Чжоу были наивысшими добродетелями».
21. Конфуций сказал: «В Юе я не нахожу никакого недостатка. Он употреблял скуд—ную пищу, но в высшей степени был почти—телен к духам; обыкновенное платье было у него плохое, но зато наколенники и корона отличались необыкновенною красотою; дворцовые комнаты были низкие, но зато он прилагал все старание к проведению каналов и арыков. Да, в Юе нет порока».
1. Конфуций редко говорил о выгоде, судьбе и человеколюбии.
2. Человек из деревни Да-сянь сказал: «Как велик Конфуций! Обладая обширною ученостью, он, однако, ни в чем не составил себе имени». Услыхав об этом, Конфуций, обратясь к своим ученикам, сказал: «Чем бы мне заняться: стрельбою или кучерством?»
3. Конфуций сказал: «Церемонии требу—ют пеньковой шапки; но так как в настоя—щее время шелк сходнее, то я последую об—щему примеру. Кланяться внизу, перед за—лою — этого требуют церемонии; но ныне кланяются наверху — это дерзко, и потому, хотя это будет вопреки всем, я буду кла—няться внизу».
4. Философ был свободен от следующих четырех предметов: предвзятого взгляда, уверенности, упрямства и эгоизма.
5. Конфуций, которому угрожали жи—тели местечка Куань, сказал ученикам: «Со смертью Вэнь-вана разве просвещение не находится здесь, во мне? Если бы Небо хо—тело погубить это просвещение, то я не имел бы участия в нем. Следовательно, оно не хочет погубить его; в таком случае что же могут сделать мне куанцы?»
6. Один президент палаты чинов спро—сил у Цзы-гуна: «Ведь философ — мудрец? Как много у него талантов!» Цзы-гун ска—зал: «Верно, Небо щедро одарило его, при—близив к святости, и даровало ему много та—лантов». Конфуций, услышав об этом, ска—зал: «Президент палаты чинов знает ли меня? В молодости я находился в низком положении и потому знал много вульгарных (низких) профессий. Благородному мужу много ли нужно знать? Немного».