Книга судьбы

Лизбет мысленно пробежалась по своей статье, вспоминая, кого же в ней упомянула. Первая леди… Мэннинг… неужели женщина говорит о Мэннинге?

— …словом, это неправильно, понимаете? Особенно после того, что он сделал.

А она очень осторожна в выборе слов. Женщина явно знает, как причинить неприятности, но при этом боится перегнуть палку.

— Впрочем, если бы вы смогли перезвонить мне…

Судорожно нацарапав номер, Лизбет схватила свой сотовый и не медля ни секунды принялась нажимать на кнопки. От предчувствия удачи у нее загорелись уши.

Ну, давай же… сними трубку, сними трубку, сними трубку…

— Алло? — послышался женский голос.

— Привет, это Лизбет Додсон из колонки светских новостей. Я бы хотела поговорить с Виолеттой.

Секунду или две на линии стояла мертвая тишина. Лизбет ждала. А что ей оставалось делать? Новым информаторам всегда требовалось несколько лишних секунд, чтобы принять окончательное решение.

— Привет, милочка. Подождите одну секундочку, пожалуйста, — сказала женщина.

Лизбет расслышала в трубке негромкий перезвон и внезапный шум ветра. Очевидно, Виолетта была в магазине, но теперь вышла наружу, чтобы никто не мешал. А это означало, что она хочет и готова говорить.

— Вы… вы ведь не записываете наш разговор, правда? — наконец спросила Виолетта.

Лизбет бросила взгляд на цифровой магнитофон, который всегда стоял наготове у нее на столе. Но не потянулась, чтобы включить его.

— Никаких записей.

— И вы не выдадите меня? Потому что если муж узнает…

— Мы беседуем без протокола, как говорят в полиции. Никто даже не узнает, что я вам звонила. Обещаю.

На линии в очередной раз воцарилась тишина. Лизбет тоже молчала, чтобы не спугнуть женщину.

— Я хочу, чтобы вы знали: я не доносчик, — произнесла Виолетта, и голос ее сорвался.

Проанализировав интонацию и темп речи, Лизбет быстро нацарапала в блокноте: «Лет тридцать с небольшим?».

— Понятно? Я не хочу этого. Он просто… увидев его имя в вашей статье… и такой счастливый… Люди не понимают, что у него есть и другое обличье… а то, что он сделал той ночью…

— Какой ночью? — приступила к расспросам Лизбет. — Какого числа это случилось?

— Не думаю, что он плохой человек, правда, не думаю… но когда он злится… словом… он злится даже без всякого повода. А когда он по-настоящемувыходит из себя… Вы ведь знаете, какими бывают мужчины, верно?

— Конечно, знаю, — согласилась Лизбет. — А теперь почему бы вам не рассказать, что произошло той ночью?

Глава семьдесят вторая

— Я не хочу говорить об этом, — упорствую я.

— Она все время записывала вас? — растерянно спрашивает Рого. Он явно в шоке, и голос у него срывается, что слышно даже по телефону.

— Рого, может быть, мы не будем…

— Может быть, на самом деле все было не так, как тебе показалось. Я имею в виду, она ведь дала тебе свою машину и свой телефон, верно? Может быть, ты неверно интерпретировал ситуацию.

— Я слышал на пленке свой собственный голос! Как еще это можно интерпретировать?! — кричу я во весь голос, сжимая руль обеими руками и еще сильнее нажимая на педаль газа. Проскакивая мимо искривленных стволов банановых деревьев, растущих по обеим сторонам Каунти-роуд и закрывающих дорожное полотно от солнечных лучей, я слышу, что тон Рого изменился. Поначалу он был удивлен. А теперь уязвлен. И вдобавок, смущен и растерян. А ведь обычно он никогда не ошибается в людях.

— Говорил я, она спалит нас не задумываясь — и что, кто в результате оказался прав? — доносится до меня шипение Дрейделя. Он почти шепчет, а это значит, что рядом с ними есть кто-то посторонний.

— Она сказала, почему? — спрашивает Рого. — То есть я понимаю, что Лизбет — репортер, но…

— Может, хватит на сегодня, а? Сколько еще я буду повторять одно и то же? Я не хочу сейчас говорить об этом!

— Где ты находишься? — интересуется Рого.

— Не обижайся, но не скажу. Ну, ты понимаешь, на случай, если нас кто-нибудь слушает.

— Уэс, ты просто мешок дерьма! Где ты находишься? — Рого явно теряет терпение.

— На шоссе US-1.

— Врешь, ты не мог попасть туда так быстро.

— Я невру.

— Ты снова поспешил. Прекращай свои игры, Пиноккио, — мне знакомо твое заикание и замешательство, когда ты врешь напропалую. Просто скажи, где ты находишься.

— Ты должен понять, Рого, он…

— Он? Он?Опять его величество Он, — простонал Рого, разозлившись пуще прежнего. — Ты собираешься встретиться с Мэннингом?

— Он ждет меня. В расписании сказано, что я должен быть у него в четыре пополудни.

— В расписании? Этот человек целых восемь лет лгал тебе о величайшей трагедии, которая произошла в твоей жизни. Разве это не?.. — Он понижает голос, заставляя себя успокоиться. — Разве это не позволяет тебе послать его куда подальше вместе с расписанием?

— Он собирается на встречу с Мэннингом? — снова слышу я голос Дрейделя.

— Рого, ты не понимаешь…

— Я всепрекрасно понимаю. Лизбет обидела тебя… Троица напугала… и, как всегда, ты мчишься в объятия своей дорогой няньки-президента.

— Собственно говоря, я намереваюсь сделать то, что мы должны были сделать сразу же после того, как я увидел живого Бойла: отправиться к первоисточнику и выяснить, что же, будь я проклят, случилось в тот день на самом деле.

Рого молчит, а это значит, что он кипит от возмущения.

— Уэс, позволь мне спросить тебя кое о чем, — говорит он наконец. — В тот вечер, когда столкнулся с Бойлом, почему ты не отправился к Мэннингу и не сказал ему правду? Потому что был в шоке? Потому что тебе показалось, что Бойла каким-то образом пригласил в отель его старый друг? Или потому, что в глубине души, сколько бы ты ни уверял себя в обратном, ты сознаешь, что помимо отца, наставника или даже мужа Лейланд Ф. Мэннинг, в первую очередь, политик? Причем один из величайших в мире, и хотя бы только по этой причине он способен, не моргнув глазом, лгать тебе на протяжении восьми лет, причем ты даже не отдаешь себе в этом отчета?