Книга тайн: Как познать тайные сферы жизни

Но самым странным оказалось то, что никто из участников эксперимента даже не предполагал, что каждый из них возбуждал в себе ответную реакцию. Если случайно ты положишь руку на горячую кухонную плиту, твое тело немедленно отреагирует на этот раздражитель. В этот самый момент мозг оценит степень причиненной тебе боли, силу которой ты воспримешь как объективную реальность. Но, пытаясь сдержать свою боль, люди испытывают нечто похожее на болевой шок. «Что же мне делать? Мама недавно умерла, и я чувствую себя опустошенным. Утром я даже не в силах подняться с постели». В этих словах ощущается прямая связь между причиной (смерть матери) и следствием (депрессия). Но реальные взаимоотношения причины и следствия не столь прямолинейны. В центре этих взаимоотношений всегда стоит человек во всем многообразии факторов, которые воздействовали на него в прошлом.

Перед тем как мы ощутим боль, она как будто попадает в «черный ящик», подобный тем, какие устанавливают в самолетах. Находясь в этом «черном ящике», боль приводит себя в соответствие со всем, что мы собой представляем, — со всеми эмоциями, воспоминаниями, убеждениями и ожиданиями, которые были в нашем прошлом. Если ты обладаешь достаточным самосознанием, то содержимое этого «черного ящика» должно быть тебе известно. Ты знаешь, что можешь влиять на процессы, которые внутри него происходят. Но, страдая, мы изводим себя. Почему мы оцениваем свою боль в десять баллов, а не в один? Да просто потому, что нам больно! На самом деле наши страдания будут усиливаться до тех пор, пока мы не найдем себя в нами же придуманном мире.

Привычка сравнивать себя с другими людьми. Наше эго стремится во всем быть первым. Именно поэтому ему ничего не остается, как играть в одну и ту же бесконечную игру — сравнивать себя с другими. Эту страсть так же трудно преодолеть, как и другие укоренившиеся привычки. Один из моих друзей недавно узнал, что знакомая ему женщина погибла в автокатастрофе. Он был мало знаком с этой женщиной, зато знал всех ее друзей. Скорбная весть о ее гибели разнеслась среди них в течение нескольких часов. Друзья любили ее, она успела сделать много добрых дел. Она была молода и полна оптимизма. Это вызывало в людях, и в том числе в моем друге, еще большую скорбь. «Я представлял, как я выхожу из своей машины и меня сбивает какой-то автомобиль, который тут же спешит скрыться с места происшествия, — точно так же, как в случае с той женщиной. Меня не оставляла мысль, что я должен сделать нечто большее, чем просто послать ее близким цветы и открытку с соболезнованиями. Так случилось, что как раз в ту неделю, на которую были назначены похороны, я был в отпуске. Но я не мог наслаждаться отдыхом, поскольку все время думал о том, какой шок и какие муки пришлось ей испытать перед смертью».

Но, будучи погруженным в эти переживания, мой друг внезапно осознал нечто важное. «Я становился все мрачнее и мрачнее, как вдруг меня осенило: “Ведь это не моя жизнь.

И убитая женщина — вовсе не я”. Эта мысль казалась очень странной. Разве это не хорошо — быть сострадательным? Разве не должен был я разделить скорбь со всеми своими друзьями, которые испытывали те же чувства?» В эту минуту он перестал сравнивать себя с кем-то другим — что не так-то легко, поскольку все мы обретаем индивидуальность благодаря своим родителям, друзьям и супругам. Внутри нас время от времени обитает все человеческое общество, которое само состоит из отдельных черт других личностей.

Наше умение страдать мы перенимаем у других. В зависимости от того, насколько мы бываем сильны или слабы, пытаемся управлять ситуацией или готовы стать ее жертвой, отчаиваемся или питаем надежды, — мы стараемся проявлять те формы реакции, которые были выработаны кем-то задолго до нас. Любое отступление от этих общепринятых норм кажется странным и даже пугающим. В случае с моим другом: он отказался от общепринятых норм выражения скорби только тогда, когда понял, что был не первым, кто пользовался ими. Ведь поначалу он стремился проявить надлежащие и вполне ожидаемые чувства. Ему хотелось видеть ситуацию такой, какой ее видели все остальные. Поскольку ты продолжаешь сравнивать себя с другими, страдания приспосабливаются к этой твоей привычке и не оставляют тебя.

Закрепление душевных страданий во взаимоотношениях с другими людьми. Чувство боли свойственно всем. Вот почему она проникает во все формы человеческих взаимоотношений. Ведь по правде сказать, никто не страдает в одиночку. Делая все возможное, чтобы тихо побыть наедине со своими страданиями, ты все равно воздействуешь на окружающих тебя людей. Людям бывает очень трудно оздоровить свои взаимоотношения именно потому, что воспитание, которое они получили в семье своих родителей, сделало их безразличными. Мы не замечаем того, чего не хотим видеть. В беседе мы обходим стороной неудобные для нас темы. Мы уважаем всяческие границы, даже если кому-то в них тесно. Короче говоря, семья — это место, где нас учат игнорировать боль. Но игнорируемая боль приносит лишь новые страдания.

Если бы люди могли выбирать, то они скорее предпочли бы сохранить свои прежние отношения, чем прекратить страдать. Таковы бывают семьи, в которых людей, словно в тюрьме, заставляют молчать и не выпускают на прогулку. (В некоторых штатах США изданы соответствующие законы, которые предписывают полиции арестовывать домашних тиранов. При этом их женам, которые терпят от них побои и издевательства, достаточно лишь подать соответствующую жалобу. Там, где такого закона нет, потерпевший чаще всего уступает своему обидчику.)

Целительные отношения — то есть те, которые лечат душу, — основываются на взаимном участии, где оба партнера стремятся сломать старые привычки, которые только усиливают страдания. При этом им нужно быть столь же осторожными, как и мой приятель, поскольку, проявляя сострадание, мы отдаем дань уважения как чувствам других людей, так и своим собственным. Но здесь нужна и некая отрешенность, чтобы страдание, каким бы оно ни было реальным, не стало для нас доминирующей реальностью. Те установки, которые способствуют возникновению целительных отношений, становятся частью твоего представления о самом себе и о другом человеке.

ВЗГЛЯД, ЛИШЕННЫЙ СТРАДАНИЯ

Что можно сказать человеку, который испытывает страдания

Я сочувствую тебе. Я знаю, как тебе тяжело.

Не делай вид, что все хорошо, только чтобы успокоить меня.

Я помогу тебе пройти через это.

Не бойся — ты не производишь на меня отталкивающего впечатления.

Я знаю, что ты не идеал. Но ты меня не огорчаешь.

Твоя боль — это еще не весь ты.

Ты можешь быть там, где хочешь, но одного я тебя не оставлю.

Я буду с тобой настолько естественным, насколько смогу. Я не испугаюсь тебя, даже если ты сам станешь бояться своей боли.

Я сделаю все, что смогу, чтобы доказать тебе, что жизнь по-прежнему прекрасна и радость все еще возможна.

Я не стану воспринимать твою боль как свою собственную.

Я не позволю тебе цепляться за свою боль — мы вместе пройдем через это.

Я стану бороться за твое исцеление точно так же, как боролся бы за свое собственное благополучие.

Как видишь, эти фразы содержат скрытые ловушки. Обращаясь к человеку, который испытывает боль, ты берешь его под свою опеку, но не переходишь определенных границ. Установка «Я чувствую твою боль, однако это не моя боль» очень коварна. Она, как весы, может склониться либо в одну, либо в другую сторону. Ты можешь настолько проникнуться ощущением чужой боли, что превратишься в чью-нибудь няньку или психоаналитика.

Или же спрячешься в пределах своих внутренних границ и не подпустишь к себе страждущего. Целительные отношения всегда уравновешены. Ты и твой партнер должны оставаться внимательны и сосредоточенны. Вы должны видеть друг друга прежде всего своим духовным оком. Вы должны быть готовы к тому, чтобы каждый день находить новый отклик на чувства друг друга. Прежде всего, нужно помнить, что оба вы — спутники, вместе идущие по пути, который ведет вас прочь из нереального мира.

Высшая цель, если ты действительно хочешь стать реальным, состоит в том, чтобы ощутить бытие как таковое. Испытывая это ощущение, мы говорим «Я есмь». Это одновременно и трудно, и легко, ибо все знают, что означает слово «быть», но лишь некоторые извлекают из бытия все свои потенциальные возможности. «Я есмь» исчезает, когда мы отождествляем себя с «я делаю то-то, у меня есть это, я предпочитаю “А”, а не “Б”». Эти отождествления становятся более важными для нас, чем реальность истинного бытия.