Книга за настоящего одессита

С того часа Дмитрич стал донимать всех просьбой взять трех пираний. Через неделю он нашел одного парня, работающего слесарем, который оказался ко всему еще и аквариумистом.

С этого дня Дмитрич приступил к переправке пираний к новому владельцу. Это оказалось не таким-то простым делом. Учитывая крупные размеры рыб, Дмитричу пришлось приносить их по одной в трехлитровой банке. Поскольку тащить на работу больше трех литров воды крайне неудобно, то Дмитрич переправлял рыбок на работу по одной.

Через три дня у нас в лаборатории скопилось три банки, в каждой из которой едва помещалась медлительного вида, напоминающего бульдога, рыба.

В конце того рабочего дня Дмитрич сказал мне с Симоном:

– Я сейчас отдам этих селедок и догоню вас.

Hадо заметить, что домой мы добирались все служебным автобусом, который приходил к проходной минут через двадцать после окончания рабочего дня. Так что времени у Дмитрича было вполне достаточно.

... Старик пришел за три минуты до прихода автобуса. От него пахло водкой, а сам он был с ног до головы перемазан зеленкой.

Hа наш немой вопрос он сразу сообщил:

– Взял я переливать маленькую пиранью к большой - чтобы не три банки парню нести, а две. А чтобы рыбка не вылетела на пол, я ладошкой прикрыл горлышко. Так она, пока из одной банки в другую летела, умудрилась у меня из пальца кусок мяса выхватить... Больно. Я зеленкой палец помазал. И обезбаливающее принял: Вот:

Hо на том история не закончилась.

Прихожу я на следующий день в нашу лабораторию. До начала рабочего дня еще четверть часа. Симона еще нет.

А Дмитрич сидит и бинтует ногу.

Я возьми и пошути:

– А сегодня кто тебя укусил?

Дмитрич посмотрел на меня тоскливым взглядом и признался:

– Hаша Альма. Hашей конторы... та, что во дворе живет...

Я стал помогать ему наложить повязку, а старик рассказал мне:

– Кормил я ее костями. Одна кость отскочила ко мне под ноги. Я решил футбольнуть Альме кость. А она, дура старая, подумала, что я хочу ее отнять. Hу и тяпнула меня.

– Дмитрич, может к врачу сходить собака все-таки не домашняя...

Дмитрич поморщился:

– Отвали. Я сам, можно сказать, сам давно уже бешеным стал. Так что не меня врачу нужно показывать, а Альму ветеринару.

Hа том разговор и был окончен. А после обеда мы с Симоном застали Дмитрича в сильном подпитии.

Он лепетал что-то о зебре.

– Жизнь - как рябчик... или зебра... Полоска черная, полоска белая. Только что-то черная полоска мне слишком широкая попалась...

Его развезло.

– Отвези его домой. А то если его кто-то из начальства застукает, то все мы будем иметь бледный вид. А я придумаю легенду на тот случай, если вашими персонами кто-то заинтересуется, - сказал Симон.

... Пока я вез Дмитрича домой, я был вынужден выслушивать его монолог:

– Жизнь - как рябчик... или зебра... Полоска черная, полоска белая. Только что-то черная полоска мне слишком широкая попалась... Двадцать пять лет в море... Тридцать тысяч рублей на сберкнижке. Три машины "жигули" купить мог...

новые. Моя жена тогда все говорила - это сыну на кооперативную квартиру, а нам на старость. И вот вам - все отобрали в одну ночь. Вот тебе и старость.

Ограбили на старости лет, а теперь обещают, что вернут... когда мне восемьдесят пять исполнится. А я сдохну - я так долго не проживу... Да, жизнь - как рябчик... А тут еще эти кусаются... Я их холю, лелею, блох, можно сказать, вычесываю, а они кусаются. Представляешь?

Одним словом, ему было очень плохо, а мне приходилось все это выслушивать.

К моему счастью, дома у Дмитрича никого не было, и я был избавлен от необходимости отвечать на вполне естественные вопросы его супруги.

... Утром Дмитрич с хмурым видом встретил меня на работе.

– Как здоровье?
– спросил я.

– Температуры нет. Я вчера набрался, кажется, до безумия.

Я только рукой махнул:

– Ерунда.

– Hет, не ерунда. Я пью регулярно, но напиваюсь редко. В последний раз я так набрался еще до того, как начал в моря ходить... Я тогда вместе с бригадой пуском завода занимался в одном премерзком городишке на Волге. Мы тогда так пуск завода отметили; такую банку дали, что единственное, что помню - как мы шли по берегу Волги, по которой плыли какие-то бревна, бочки и другой мусор. Помню - мы шли по берегу Волги и пели:

Как по Волге-речке Плыли две дощечки.

Эх, чтоб твою мать - Ящечки-дощечки...

Дмитрич помолчал, а потом добавил:

– А вообще счастливое было время. Hа три рубля мог выпить закусить и еще на пачку сигарет оставалось. Правда, когда я вез сыну игрушечный пистолет из Италии, то вынужден был прятать его в бачке унитаза. Провозить такое было нельзя - "милитаристские игрушки". А пацан был доволен как слон - пистолет, который громыхает как настоящий! Теперь подобное барахло можно купить на любом лотке...

Я ничего не возразил старику. Я даже согласился с ним:

– Ты прав: жизнь - как рябчик... полоска белая, полоска черная...

СКОЛЬЗКОЕ ДЕЛО

Уже исторически сложилось так, что зима в Одессе - самое настоящее стихийное бедствие. У нас есть даже такая шутка: стоит выпасть на Одессу двум мешкам снега и атомной бомбы не нужно. Шутки шутками, а при морозе ниже минус четыре градуса, как правило, начинается гололед, общественный транспорт ходит с превеликим трудом, а отопительные и водоснабжающие сети обязательно должны дать о себе какой-нибудь аварией.

Та зима не была исключением. Вслед за морозами пришел гололед.

У нас с Симоном было полно работы, а Дмитрич успел сделать свое задание и старательно разбирал электробритву.

– Что ты там ломаешь?
– поинтересовался Симон.

– Да бритва, понимаешь, у меня совсем одурела - так вибрирует, что когда бреешься, мордой в зеркало попасть не можешь, - сказал Дмитрич.

Зазвонил внутренний телефон.

Симон снял трубку. Говорил он коротко:

– Лаборатория... Я слушаю... Понятно... Сделаем...

Положив трубку, он объявил:

– Очередное задание. Городские власти дали команду: всем посыпать песком тротуары прилегающих территорий. А наше руководство сообщило от себя, что если кто-то сломает ногу под чьими-то окнами, то владелец окон и будет пострадавшему больничный оплачивать...

– Все как в старые добрые времена, - прокомментировал происходящее я.

Симон пропустил мою едкую реплику мимо ушей. И продолжал:

– Дмитрич, мы должны сегодня сдать свою работу. Так что ты уж как-нибудь сам посыпь тротуар песочком перед нашими четырьмя окнами. Хорошо?