Книги Бахмана

— Может, теперь у тебя будет преимущество. Лично я так не думаю, но, может быть, это так.

Гаррати вздрогнул. Стеббинс как будто открыл дверцу в его голове и забрался внутрь.

— Что?

— Это же твои края, так ведь?

— Я не отсюда. Я ни разу не был севернее Гринбуша, если не считать того раза, когда ехал к старту. И ехали мы не по этой дороге.

Духовой оркестр остался позади, звуки труб и кларнетов постепенно стихали вдали.

— Но мы через твой город пройдем?

— Нет, хотя будем недалеко.

Стеббинс кашлянул. Гаррати взглянул на его ноги и с удивлением обнаружил, что Стеббинс сменил свои теннисные туфли на очень мягкие на вид мокасины. Туфли лежали у него за пазухой.

— Берегу теннисные туфли на всякий случай, — пояснил Стеббинс. — Хотя думаю, что закончу в мокасинах.

— A-a.

Они прошли мимо радиовышки, стоящей, как голый скелет, посреди поля. На ее верхушке равномерно пульсировал красный огонек.

— Думаешь увидеть своих?

— Да, — ответил Гаррати.

— А что потом?

— Потом? — Гаррати пожал плечами. — Наверное, буду идти вперед по дороге. До тех пор, пока ты и все прочие не приобретут билеты.

— О, в этом я сомневаюсь, — сказал Стеббинс, тонко улыбаясь. — Ты разве уверен, что тебя никто не одолеет? После того, как ты их увидишь?

— Послушай, ни в чем я не уверен, — ответил Гаррати. — Перед стартом я мало что знал, а теперь я знаю еще меньше.

— Думаешь, у тебя есть шанс?

— И этого я не знаю. Не знаю даже, почему я еще болтаю с тобой. Это же все равно что болтать с дымом.

Далеко впереди в ночи взвыли полицейские сирены.

— Кто-то выскочил на дорогу там, где полицейский кордон не такой мощный, — объяснил Стеббинс. — Гаррати, местные начинают беспокоиться. Подумай только о тех людях, которые там не покладая рук трудятся, чтобы освободить тебе дорогу.

— Тебе тоже.

— Мне тоже, — согласился Стеббинс. Затем он долго молчал. Ворот рубахи свободно хлопал его по затылку. — Просто удивительно, как разум управляет телом, — наконец заговорил он. — Среднестатистическая домохозяйка, наверное, проходит за день миль шестнадцать от холодильника к гладильной доске, от гладильной доски к стиральной машине. В конце дня она, конечно, с радостью ляжет пузом кверху, но она не измучена. Коммивояжер за день пройдет миль двадцать. Это с момента пробуждения до того, как они отправятся спать. Школьник на тренировке футбольного клуба пробежит двадцать пять — двадцать восемь. Все они устают, но никто не бывает к вечеру измучен.

— Ну да.

— А попробуй сказать домохозяйке: сегодня до ужина ты должна отшагать шестнадцать миль.

Гаррати кивнул:

— Она не просто устанет, она выдохнется.

Стеббинс ничего не сказал. У Гаррати возникло дурацкое чувство, будто он разочаровал Стеббинса.

— А что… Разве нет?

— Тебе не кажется, что она постарается отмахать эти шестнадцать до полудня, чтобы потом поскорее скинуть туфли и посмотреть по телику мыльные оперы? Я в этом уверен. Ты устал, Гаррати?

— Да, — коротко ответил Гаррати. — Я устал.

— Выдохся?

— Пожалуй, выдыхаюсь.

— Нет, Гаррати, ты пока еще не выдыхаешься. Вот кто измучен. — Он указал большим пальцем вбок, на силуэт Олсона. — Он уже почти на пределе.

Гаррати завороженно посмотрел на Олсона, словно ожидая, что тот упадет при словах Стеббинса.

— К чему ты клонишь?

— Спроси своего легковоспламеняющегося друга Арта Бейкера. Мул пахать не любит. Зато он любит морковку. Вывод: вешай морковку перед его глазами. Без морковки он выдохнется. А если перед ним морковка, он еще долго будет трудиться, несмотря на усталость. Понимаешь?

— Нет.

Стеббинс снова улыбнулся.

— Поймешь. Понаблюдай за Олсоном. Он потерял аппетит, ему уже не хочется морковки. Он сам еще толком об этом не знает, но это так. Понаблюдай за Олсоном, Гаррати. Ты можешь поучиться у Олсона.

Гаррати внимательно посмотрел на Стеббинса, не зная, насколько всерьез следует принимать его слова. Стеббинс громко рассмеялся. Рассмеялся весело, от души; другие участники Прогулки удивленно повернули головы.

— Подойди к нему. Поговори с ним, Гаррати. А если он тебе не ответит, просто побудь с ним рядом и рассмотри его как следует. Никогда не поздно учиться.

Гаррати сглотнул слюну:

— Ты хочешь сказать, что я получу очень важный урок?

Смех Стеббинса смолк. Он крепко сжал запястье Гаррати.

— Возможно, это самый важный урок в твоей жизни. Тайна той жизни, что над смертью. Сократи это уравнение, Гаррати, и ты сможешь позволить себе умереть. Умереть легко и счастливо, как пьяница над стаканом вина.

Стеббинс отпустил его руку. Гаррати медленно помассировал запястье. Похоже, Стеббинс опять игнорирует его. Он отошел от Стеббинса и направился к Олсону.

Гаррати казалось, что его как будто тянет к Олсону невидимая нить. Он приблизился к Олсону сбоку. Ему захотелось вчитаться в его лицо.

Когда-то, очень давно, он долго не мог заснуть ночью, настолько его напугал фильм с… Кем? Кажется, с Робертом Митчамом в главной роли. Митчам играл священнослужителя церкви Возрождения, который одновременно был маньяком-убийцей. Сейчас фигура Олсона отчасти напоминала Гаррати того актера. Потеряв в весе, Олсон как будто сделался длиннее. Кожа его шелушилась от обезвоживания. Глаза ввалились. Волосы трепались на голове, как ковыль на ветру.

Ну да, все верно, он полностью превратился в робота, в автомат. Может ли быть, чтобы внутри у него скрывался еще какой-то Олсон? Нет. Его уже нет. Нет никаких сомнений, что тот Олсон, который сидел на траве, шутил и рассказывал про парня, застывшего на старте и там же получившего билет, тот Олсон исчез. Осталась мертвая плоть.

— Олсон, — прошептал он.

Олсон шел вперед. Хромающий дом с привидениями на двух ногах. Олсон был грязен. От Олсона плохо пахло.

— Олсон, ты можешь говорить?

Олсон тащился вперед. Лицо его превратилось в черноту, и он двигался, да, он двигался. Что-то в нем еще происходило, что-то еще тикало в нем, но…

Что-то, верно, что-то осталось, но что?

Они вступили на очередной подъем. Гаррати все сильнее не хватало воздуха, и вскоре он задышал часто, как собака. От его мокрой одежды валил пар. Внизу, во тьме, серебряной змейкой извивалась река. Скорее всего Стиллуотер. Стиллуотер протекает вблизи Олдтауна. До них донеслось несколько, совсем немного, не слишком воодушевленных криков. А впереди, за крутым поворотом реки (может, это и Пенобскот), горели огни. Олдтаун. А островок света поменьше — это Милфорд и Брэдли. Олдтаун. Они добрались до Олдтауна.