Книги отражений

И бродим, бродим мы пустынями,Средь лунатического сна,Когда бездонностями синимиНад нами властвует Луна. [280] (II, 184)В небе видения облачной млечности. [281] (Тл. 73)Море времени и мысли бьется в бездне голубой,О пределы пониманий ударяется прибой. [282] (Тл. 205)

280

И бродим, бродим мы пустынями… — «Влияние луны» (Бкс).

281

В небе видения облачной млечности…

 — «Лунная соната» (Тл).

282

Море времени и мысли… — «Полночь» (Тл).

Бывают у Бальмонта и целые терцины из отвлеченных слав, для меня, по крайней мере, не громоздкие.

Все зримое — игра воображенья,Различность многогранности одной,В несчетный раз — повторность отраженья. [283] (II. 364)

Не знаю, не в первый ли раз у Бальмонта встречаются следующие отвлеченные слова: безызмерность (II, 396), печальность (ibid.), (росистая) пъяность (II, 282), запредельность (Тл. 20), напевность (II, 239), многозыблемость (Тл. 169), кошмарность (Тл. 103), безглагольность [284] (Тл. 131).

283

Все зримое — игра воображенья… — «Кукольный театр» (Бкс).

284

…безызмерность… безглагольностъ… — безызмерность («Влияние луны»); зaпредельность («Жар-птица»); напевность («Если грустно тебе…»); многозыблемость («Зимой ли кончается год…»); кошмарность («Злая ночь»); безглаголъность («Безглагольность»).

Но Бальмонт лирически их оправдал. Постигший таинство русской речи, Бальмонт не любит окаменелости сложений, как не любит ее и наш язык. Но зато он до бесконечности множит зыбкие сочетания слов, настоящее отражение воспеваемых поэтом минутных и красивых влюбленностей.

Нет больше стен, нет сказки жалко-скудной,И я не Змей уродливо-больной,Я Люцифер небесно-изумрудный. [285] (II, 166)

285

Нет больше стен… — «Смертию — смерть» (Гз).

Или с красивым хиазмом:

Воздушно-белые недвижны облака,Зеркально-царственна холодная река. [286] (II, 183)

Параллельные:

Их каждый взгляд рассчитанно-правдив,Их каждый шаг правдоподобно-меток. [287] (II. 363)

286

Воздушно-белые недвижны облака… — «Лунное безмолвие» (Бкс).

287

Их каждый взгляд… — «Кукольный театр» (Бкс).

Оксюморные:

В роще шелест, шорох, свист,Отдаленно-приближенный… [288] (II. 36)Вольно-слитые сердца… [289] (II. 273)

Перепевные:

Радостно-расширенные реки. [290] (II, 132)

288

В роще шелест… — «Осень» (Гз).

289

Вольно-слитные сердца… — «Влага только на мгновенье…» (Бкс),

290

…радостно-расширенные реки… — «И Да и Нет» (Гз).

Лирические красочные:

В грозовых облакахФиолетовых, аспидно-синих. [291]

Лирические отвлеченные:

Призраком воздушно-онемелым… [292] (II, 265)Сирено-гибельных видений… [293] (Тл. 112)

291

В грозовых облаках…

 — «Гимн огню» (Бкс).

292

Призраком воздушно-онемелым… — «Прозрачность» (Бкс).

293

Сирено-гибельных видений… — «Различные» (Тл).

Смерть медлительно-обманная… [294] (II, 318)(Я) мучительно-внимательный… [295] Отвратительно-знакомые щекотания у рта… [296] (ibid.).Мы с тобою весь мир победим:Он проснется чарующе-нашим. [297] (II, 284)

294

Смерть медлительно-обманная… — «К смерти» (Тл).

295

… мучительно-внимательный… — там же.

296

Отвратительно-знакомые щекотания у рта… — там же.

297

Мы с тобою весь мир победим… — «Хоть раз» (Бкс). 2-я строка: «Он возникнет чарующе-нашим».

Интересны сложные сочетания, которые кажутся еще воздушнее обычных.

Лиловато-желто-розовый пожар. [298] (II, 176)Все было серно-иссиня-желто… [299] (II. 165)Деревья так сумрачно-странно-безмолвны. [300] (Тл. 131)

298

Лиловато-желто-розовый пожар… — «Голос заката» (Бкс).

299

Все было серно-иссиня-желто… — «Смертию — смерть» (Гз).

300

Деревья так сумрачно-странно-безмолвны… — «Безглагольность» (Тл).

Есть пример разошедшегося сложного сочетания.

Скептически произрастанья мрака,Шпионски выжидательны они. [301] (II. 369)

Отрицательность и лишенность в словах Бальмонта очень часты.

Вот конец одной пьесы:

Непрерываемо дрожание струны,Ненарушаема воздушность тишины,Неисчерпаемо влияние Луны. [302] (II. 183)

301

Скептически произрастанья мрака… — «Химеры» (Бкс).

302

Непрерываемо дрожание струны… — «Лунное безмолвие» (Бкс).

«Безъ» и «без» — в одном сонете повторяются 15 раз; этот же предлог в слитном виде (II, 127) придает особо меланхолический колорит пьесе «Безглагольность» (см. выше).

Большая зыбкость прилагательного, а отсюда и его большая символичность, так как прилагательное не навязывает нашему уму сковывающей существенности, делает прилагательное едва ли не самым любимым словом Бальмонта. Есть у него пьеса «Закатные цветы» (II, 105), где скученность прилагательных красиво символизирует воздушную навислость слоисто-розовых облаков.

Поэзия Бальмонта чужда развитых, картинно-обобщающих сравнений Гомера и Пушкина.

Его сравнения символичны — они как бы внедрены в самое выражение.

Вот пример:

И так же, как стебель зеленый блистательной лилии,Меняясь в холодном забвенье, легенды веков,В моих песнопеньях, — уставши тянуться в бессилии,Раскрылись, как чаши свободно-живущих цветков. [303] (П. 348)

Звуковая символика Бальмонта никогда не переходит в напряженность и не мутит прозрачности его поэзии.

303

И так же, как стебель зеленый… — «Намек» (Бкс).