Книги стихов

Тобой, чтоб смерть и время превозмочь?

Неужто, замыслы Свои тая,

к таким прибегнуть можешь Ты сосудам,

которые, Ты непомерный, чудом

когда-нибудь заполнит кровь Твоя?

* * *

С Тобой заря грядет из темноты,

над вечностью земной Ты небеса;

Ты петушиный крик, Ты голоса

заутрени, Ты дева, Ты роса,

чужой, Ты матерь, но и смерть лишь Ты.

Явился Ты, и Ты уже исчез,

Один в любой судьбе, другого нет;

Ты не поздравлен, и Ты не отпет,

Ты не описан, как дремучий лес.

Ты суть вещей, подобие руля;

Себя не выдашь словом Ты Своим;

Весь в переменах, Ты другой с другим,

корабль для брега, брег для корабля.

* * *

Ты монастырь для раны и для шрама,

и тридцать два Твои святые храма,

и пятьдесят церквей не имут срама,

опалово-янтарный град,

где на подворье богомольный

разреженный звон колокольный,

предтеча стройный царских врат.

В больших домах живут черницы,

которых десять и семьсот;

одна Небесной ждет Царицы,

другая около криницы,

еще одна из образницы

уходит в сад под небосвод.

Но в кельях скрытных день и ночь

сидят молчальницы иные;

так скрипки, музыкой больные,

хранят мелодии в груди.

Вокруг церквей, таясь в жасмине,

могилы тихо говорят

о том, что мира нет в помине

и камни – символы утрат.

Не странная ли это весть,

когда прилив мирского моря

грозит монастырю, где, вторя

волнам, лепечут сласть и лесть?

Но мира нет, когда Ты есть.

Мир – лишь играющие блики,

и только вечер, да поэт,

да Ты постигнут, как велики

вещей струящиеся лики

в первичной тьме своих примет.

* * *

Сын престарелого царя

на царский трон взойдет едва ли,

умрет в болезненной печали,

чтобы сестру завоевали,

корону силою беря.

Чернь, соблюдая свой закон,

чеканит кроны из корон,

и на такого господина,

ворча, работает машина;

нет в этом счастья, лишь рутина.

Металл по родине тоскует.

Монеты для него могилы

в коловращенье жизни вздорной;

упорно недр земных взыскует,

готовый к ним вернуться в жилы,

чтобы в твердынях скрыться горных

и запереться навсегда.

* * *

Жизнь станет снова мощно безусловной,

река струистой и долина ровной,

деревья над стенами выше башен;

и процветут, вражды не зная кровной,

народы пастбищ и народы пашен.

Не будет храм подобием острога,

где заперли оплаканного Бога,

как раненого жалкого зверка;

откроются дома для всех бездомных,

настанет время жертв невероломных,

так будет жертва нам Твоя близка.

Напрасно мира не искать иного,

смерть почитать, пока она вдали,

служить земле, и да не будет ново

Конец ознакомительного фрагмента.