Книжная девочка
Шрифт:
– В прошлый раз я уже говорила вам, что никогда не интересовалась жизнью соседей, – твердо произнесла пожилая женщина. – Мне приходится быть высокомерной еще и по той причине, что мы с Русланом врачи. Если б мы тесно общались с соседями, то вели бы круглосуточный прием пациентов на дому, уж поверьте. А в последние годы Оля еще… – Она поморщилась, как от боли. – Чужие глаза нам не нужны.
– Но вы говорили, что ходили какие-то слухи, – нетерпеливо настаивала Женя. – Вспомните, пожалуйста, все, что вы слышали!
– Я могу только повторить то, что уже сказала вам раньше. Племянница
– Все в порядке, – безжизненно ответила она. – Со мной все в порядке.
Нет, это не несчастный случай…
– Да найдется ли среди старых домов хоть один без мрачной истории? – Анна Спиридоновна успокоительно положила свою руку на Женину. – Нельзя так переживать…
А Женя чувствовала себя как в плохом сне.
«Но этот сон не пройдет, не закончится!» – билась в ее голове безжалостная мысль.
– …Зачем мучить себя чужими страстями? – донесся до нее участливый голос Анны Спиридоновны. – На вас просто лица нет, Женечка…
– Мне надо знать, – упрямо повторила она. – Посоветуйте, к кому можно обратиться? Кто может помнить?
– Вряд ли я могу что-то посоветовать, – Анна Спиридоновна задумалась. – Не пойдете же вы с расспросами по всем квартирам… Кажется, соседи говорили, что тогда приезжала милиция. Возможно, этот случай сохранился в милицейских архивах…
«Чем крепче тебе достается, тем точнее соблюдай правила хорошего тона», – часто повторяла Наталья Павловна.
Женя заставила себя улыбнуться, поблагодарила Волчеткину и пошла к двери.
Еще сегодня утром путь к спокойствию и радости был открыт. Женя могла позвонить мужу, сказать: представляешь, раньше в нашей квартире жила твоя однофамилица! Надо же, какие бывают совпадения, удивился бы Костя. И можно было не заметить фальши в голосе, и жить дальше счастливо всем на зависть. Спрятать тревоги в самую глубину памяти, как в чулан, загромоздить повседневными заботами и радостями…
Теперь это уже невозможно. Она носит под сердцем дитя убийцы. От этой мысли Женя подскочила и принялась расхаживать по кухне. Она не должна, не имеет права думать так о своем ребенке. Это ее малыш, самый любимый и самый лучший! И абсолютно неважно, что сделал его отец двадцать лет назад! Как бы она ни любила мужа, в первую очередь она должна защитить свое дитя. А для этого необходимо знать правду. Нельзя предаваться отчаянью, надо действовать.
Идти в милицию, вернее в полицию, не хотелось ужасно, но она стала одеваться. А вдруг случится чудо, Костя окажется ни при чем, и самым тягостным чувством останется стыд, что она подозревала его в таких ужасных вещах? Ведь накручивая себя, представляя страшное, в глубине душе она в это не верит!
В Петропавловске она удивлялась, как такое может быть: метет дикая пурга, и вдруг через час – солнечная погода, тишина, веточка не шелохнется. Тогда ей объяснили про «глаз циклона». Вот и в ее душе был такой глаз. В центре горестных вихрей – островок ясности.
Отделение полиции располагалось в старом доме на соседней улице. Облупившиеся стены, грязный желтый
линолеум… Женя решительно подошла к окошку дежурного.– Скажите, пожалуйста, где я могу получить информацию об одном случае, который произошел давно, двадцать лет назад?
– Какой случай? – толстый пожилой полицейский меланхолично жевал бутерброд с колбасой.
– Видите ли, я точно не знаю… Именно поэтому обращаюсь к вам. Возможно, это было убийство, – впервые произнеся страшное слово вслух, Женя будто провела черту под прежней безоблачной жизнью.
– Убийство? – насмешливо протянул полицейский. – И кого убили?
– Девушку. Ее звали Екатерина Долгосабурова. Но возможно, это был несчастный случай.
– Я не пойму, гражданка. Убийство или несчастный случай?
– Именно это я и хочу выяснить.
Полицейский дожевал бутерброд, собрал со стола крошки и, не торопясь, отправил в рот. За Жениной спиной хлопнула тяжелая дверь.
– Посторонитесь, мешаете проходу!
Женя испуганно обернулась. Несколько полицейских вели двух парней в наручниках. У одного голова была перевязана грязным бинтом, на повязке засохла кровь. Женя прижалась к стене.
Мрачная процессия удалилась, и она снова шагнула к окошку. Дежурный, потеряв к ней интерес, листал лежавший перед ним журнал с записями.
– Я журналистка, – неожиданно для себя сказала Женя.
Полицейский оторвался от записей и поморщился.
– Журналистское удостоверение дайте. – Он протянул руку к окошку.
– У меня только студенческий билет, – засуетилась Женя. – Я еще учусь… И работаю, пишу статьи…
Дежурный посмотрел на фотографию в билете, потом на Женю и поднял телефонную трубку.
– Тут журналистка, ищет информацию об убийстве двадцатилетней давности… Да понимаю я, что вам не до нее! – Он в сердцах брякнул трубку на рычаг и развел руками. – Ничем не могу помочь. Делайте официальный запрос.
Женя поплелась к выходу, разглядывая желтый линолеум.
– Гражданка, постойте!
Она вернулась.
– По какому адресу было убийство, знаете?
Женя назвала.
– Обратитесь в опорный пункт полиции, два квартала налево и во двор. Там участковый давно работает, может, подскажет. И поспешите, он сегодня до пяти. А к нам без запроса не приходите.
Выйдя из отделения, Женя побежала – подаренные Костей часики показывали без десяти пять.
Опорный пункт размещался в полуподвале, вниз вели три щербатые ступеньки. Она толкнула покосившуюся железную дверь и вошла в полутемный коридор. От ужасного запаха ее сразу затошнило. Из открытой двери выглянул высокий немолодой мужчина в расстегнутом кителе и молча уставился на нее.
– Здравствуйте, в отделении мне сказали, что вы можете помочь, – быстро заговорила Женя. – Что у вас может быть информация…
Участковый посмотрел на часы, вздохнул и жестом пригласил ее войти. Усадив Женю, сам сел напротив и неожиданно улыбнулся, обнажив прокуренные, но крепкие зубы. Женя сразу почувствовала к нему доверие и не стала врать, что она журналистка.
Стараясь говорить кратко, она рассказала почти все, что знала, ни словом не упомянув мужа. Участковый слушал очень внимательно.