Книжные люди. Кто создает, продает, продвигает книги в России?

А кто из людей, присутствовавших в этих фрагментах жизни, был вам духовно близок?

Безусловно, это несколько человек. К ним можно отнести и Юрия Карякина, хотя я с ним иногда спорил, Булата Окуджаву, Константина Ваншенкина, Георгия Владимова. И конечно, некоторых моих школьных учителей. Никогда не забуду учителя математики Владимира Николаевича Архипова. Он блестяще знал поэзию, познакомил меня с замечательным польским поэтом Юлианом Тувимом в переводах Мартынова и Слуцкого, – эта книжечка до сих пор со мной. Он же подарил мне книгу Эйнштейна и Инфельда «Эволюция физики» – такая популярная история теории относительности. Я прочел и был восхищен красотой ее логики. Именно эстетика точной науки, точного знания всегда с тех пор привлекала меня.

А Евгений Евтушенко? Он был свидетелем на вашей свадьбе.

А я – на его, последней… Женя Евтушенко – это, скорее, кореш, друг. Поразительный человек, единственный в своем роде. Я написал о нем книгу и не показал ему рукопись. Нагло процитирую себя: «Творчество Евтушенко меньше всего может произвести впечатление гармоничного, художественно освоенного мира. Здесь все не устоялось, дышит разладом и бурным натиском, как в штормовом море. Корабль стиха то и дело натыкается на рифы формы, его захлестывает многословие, риторика, композиционные скрепы трещат по швам. Все так, но корабль не тонет, он движим энергией сильного чувства, общественного темперамента, бросившего вызов традиционным правилам судовождения. Каждый раз его паруса в мгновенном маневре ловят новый ветер времени, который наполняет их упругим воздухом движения, не дает им опасть без воли. Тут больше прямой грубой жизни, чем утонченного искусства, но кто измерит, в каких пропорциях жизнь и искусство становятся подлинным творчеством. Разве мы не встречаемся с прямо противоположным, когда искусства много, а жизни нет? Все рассудит время – самый трезвый аналитик, а пока корабль идет, и штиля по-прежнему не предвидится». Он говорил мне: «Вот ты меня обругал, а я тебе посвятил стихи в новой книге»:

А мой щекастый тезка Женя

И в министерском положеньи,

Как помощь скорая, был быстр.

Как столько должностей он вынес!

Он вписан в твою книгу, Гиннесс,

Как незамаранный министр.

Посол России в ЮНЕСКО

В книге «Записки из-под полы» вы пишете: «Я, в сущности, пессимист». Но, беседуя с вами, у меня не сложилось такого впечатления. Вы любите жизнь. Как соединяется любовь к жизни и пессимизм?

У нас путают оптимизм и пессимизм. Пессимизм – это философское воззрение, это Толстой, Шопенгауэр, это Ницше, да и Маркс, пожалуй. Оптимизм – это от хорошего пищеварения и незнания жизни, а поскольку смерть есть величайший фактор человеческой жизни, то пессимист страстно любит жизнь, потому что хорошо осознает ее конечность. Ни одна великая книга, ни один великий текст не созданы оптимистами. Само сочетание «оптимистическая трагедия» есть нонсенс, слоган в духе социалистического реализма.

Об этом и у Достоевского: «Бытие только тогда и начинает быть, когда ему грозит небытие», то есть осознание нашей смертности.

Абсолютно верно, и надо готовится к смерти… Вот в чем все дело, а не так: «А, подумаешь, однова живем!» – то, что будничные люди считают оптимизмом.

Евгений Юрьевич, чтобы вы пожелали молодому поколению?

Живите, ребята, полной и деятельной жизнью. Все приходит со временем. У меня сейчас изменился состав студентов: в основном очень милые девушки прямо со школьной скамьи. От них трудно добиться, чтобы они написали что-то божественное, поэтому в основном мы свободно болтаем, разговариваем о жизни, о мировой и отечественной культуре, о политике. Человек должен сам вызреть (особенно молодой литератор), его не надо натаскивать, заставлять что-то делать. Марина Кудимова

«Свою миссию я вижу в том, чтобы сохранить Переделкино»

Кажется, сама судьба привела Марину Владимировну в Переделкино. Молодую талантливую поэтессу заметил Евгений Евтушенко, и в 1977 году они встретились на его даче на улице Гоголя в Переделкине. А через сорок лет, в 2017 году, застав здесь руины прошлого великолепия, Кудимова, будучи уже известным писателем, возглавила общественную организацию «Городок писателей Переделкино».

С приходом новой команды буквально на глазах Переделкино возрождается. Восстановлен Дом творчества писателей, начинают работать творческие резиденции талантливой молодежи, возникает диалог поколений. Марина Владимировна мечтает о книжной серии «Переделкино», в которой будут изданы все великие книги, стихи, публицистика, написанные здесь. Пожалуй, нет другого такого места на земле, где на небольшом пространстве уместилось бы столько литературных имен, где сконцентрировалась история советской литературы, начиная с конца 30-х годов ХХ столетия, со всеми ее страстями и трагедиями.

Как точно подметил Евтушенко, Бог наградил Кудимову огромной созидательной энергией. Невероятно, но она успевает буквально все: восстанавливать писательский городок Переделкино, писать и выпускать свои книги и статьи, воспитывать внуков… Она использует любую возможность для творчества – даже в дороге, в электричке записывает что-то на смартфоне.

На мой вопрос: «Как все успеть?», отвечает просто: «Пораньше встать и попозже лечь. И все успеешь». Сейчас Марина Владимировна заканчивает большой роман. В планах – серьезная работа по истории литературы, исследования о Достоевском и Гоголе.

Переделкино: вчера и сегодня

Марина Владимировна, в альманахе «Литературное Переделкино» вы интересно описываете свое первое появление здесь в 1976–1977 годах и встречу с Евгением Александровичем Евтушенко, а с июля 1992 года ваша жизнь уже неразрывно связана с Переделкиным. Как менялось ваше восприятие этого места на протяжении лет?

На моих глазах переделкинская жизнь только угасала. Когда я здесь поселилась, еще были живы классики, писатели-шестидесятники. Конечно, и сегодня Переделкино остается писательским. В нем сохраняются дух, атмосфера, созданные почти 90-летним проживанием совершенно особой человеческой группы: писателей, которые, несмотря ни на какие перемены, – центр духовной культуры России. Концентрация гениев на одном квадратном метре здесь, конечно, многие годы оставалась очень высокой. Немного истории. В 30-е годы Сталин определил это место для компактного проживания писателей. И оно почти сразу было отмечено пятном трагедии. Многие писатели были репрессированы, их увозили на черных воронках именно отсюда. Тем не менее при советской власти многие писатели жили прекрасно, процветали. Социальный пакет, который они получали, ни с чем не сравним, аналогов в мире нет: огромное количество преференций, в том числе и дача в Переделкине фактически бесплатно. В советские годы Союз писателей СССР и все его подразделения располагали огромными средствами. В книге писателя-фронтовика Владимира Карпова, последнего руководителя Союза писателей СССР, приводятся интересные факты о Переделкине, в том числе выясняется, что доход Союза писателей был выше дохода «Уралмаша». А что удивительного? В распоряжении СП находилась периодическая печать (больше 100 названий), типографии, которые их обслуживали, – издавались огромные тиражи книг, от которых в Литфонд отчислялись 10 %, немало домов творчества, поликлиники, больницы, детские сады и прочее. Это было своего рода министерство литературы, которое, сверх того, получало гигантские государственные дотации. Конечно, у писателей судьбы складывались по-разному. У Александра Фадеева, генерала советской литературы, я бы даже сказала – генералиссимуса, оказалась трагическая судьба человека, не справившегося с той ролью, которую уготовило ему государство. Он покончил с собой на своей переделкинской даче, а как писатель погиб еще раньше физической кончины. Судьба Корнея Ивановича Чуковского сложилась иначе. Это личность эпохи Возрождения – более образованного и доброжелательного к миру человека трудно найти.

Многие традиции Переделкина заложил именно Корней Чуковский: хождение друг к другу в гости, литературные гостиные, праздники-костры «Здравствуй, лето!», «Здравствуй, осень!».

Совершенно верно. Многие традиции общественной жизни писателей заложил Корней Иванович. Слава Богу, он сам не подвергался никакому насилию, чего нельзя сказать о его дочери. Борис Пастернак получил дачу в первой пятерке. После гибели Маяковского его метили на поэта номер один. Вспомним его знаменитые стихи:

Напрасно в дни великого совета,

Где высшей страсти отданы места,

Оставлена вакансия поэта:

Она опасна, если не пуста.

Он знал, о чем писал. К счастью, Борис Леонидович не оправдал ожидания вождей, пошел своей дорогой. И дорога эта привела его к Нобелевской премии, а потом – к страшным скандалам, травле и ранней смерти. В Переделкине написаны, без всякого преувеличения, одни из лучших произведений советской литературы XX века. Сюда на три дня с фронта приехал Константин Симонов, поселился на пустой даче Льва Кассиля и написал величайшее стихотворение XX века «Жди меня». Это гражданская молитва, которую даже солдаты-атеисты держали возле сердца.