Кнопка управления мужем

– «Нирване», – машинально поправила я.

– Да как ни обзови, все глупо, – засмеялась старуха. И продолжила: – Подумала, в ихнем ресторане клиенты неаккуратные, загваздали скатерки, вот их и выбросили, стирать поленились. А я сейчас замочу, прокипячу с содой, потом в машинке прокручу. Возьму у Надьки порошок дорогой да отбеливатель. В общем, постараюсь, и выйдет красота. А уж когда домой пришла, поняла, что мне постельное белье задарма досталось, причем новехонькое совсем, только измазанное беспредельно. Пролили на него что-то темно-синее, почти черное. Может, чернила. Или краску.

– Синее? – переспросила я. – Но пятна бледно-розовые!

– Чудеса, да? – ухмыльнулась бабка. – Сама удивилась. Налила в машинку отбеливателя, провертела, как следует, вытаскиваю – а комплект поросячьими пятнами пошел. Сначала я расстроилась, но потом подумала: чисто – и ладно. Что я, невеста, на белом спать? Старухе и так сойдет, главное, без дыр. И знаешь, я эти наволочки, простыню и пододеяльник уже не один раз с той поры стирала, а ничего не меняется, так разводы и остаются. А вот сейчас ты сказала, что вроде даже модно получилось. Ой, стою тут, болтаю с тобой, а Надьке кашу не помешала, достанется мне, если жрачка пригорит! Заспалась чего-то сегодня врачиха… Спасибо за помощь, ступай с богом, куда шла.

Я поставила у забора палку с гвоздем и направилась в сторону дома Виноградовых. На какую-то минуту мне в голову залетела мысль: что, если старуха нашла на помойке комплект из ВИП-домика? Белье было обильно залито кровью, и тот, кто заметал следы, просто выбросил его в мусорный бак. Вот оно, свидетельство того, что Костя говорил правду.

Но через мгновение радость погасла. Человеческая кровь не бывает темно-синей, кто-то измазал белье краской, вот только она почему-то внезапно порозовела. Наверное, стиральный порошок вступил в химическую реакцию с красящим веществом, и получился такой эффект.

Один раз в детстве в школьной столовой я пролила на белый праздничный фартук тарелку борща. Ох и досталось же маленькой Вилке от Раисы! Сначала тетка отчитала меня по полной программе, потом вручила кусок вонючего хозяйственного мыла и приказала: «Работай! Пока не отстираешь, гулять не пойдешь». Я терла ткань очень долго. В конце концов фартук показался мне чистым, я повесила его в ванной на веревку и со спокойной совестью понеслась во двор. А когда вернулась домой, злая до невозможности Раиса сунула мне под нос передник и заорала: «Совсем обнаглела? Велено было хорошую вещь в порядок привести!» Я уставилась на большое желтое пятно, невесть откуда появившееся на ткани, и заканючила: «Мокрый он совсем белым казался». И это была чистая правда. Но Раиса не поверила, отвесила мне пару оплеух, поставила в угол и объявила: «Никаких подарков на Новый год не получишь, не заслужила. Да и денег у меня не хватит, ведь придется новый фартук покупать. В другой раз аккуратнее будешь».

Смешно сказать, но я всегда, принимаясь за еду, расстилаю на коленях салфетку – до сих пор панически боюсь капнуть чаем или супом на платье.

А теперь объясните, почему бордовый след от борща сначала исчез, а потом проявился в виде желтого пятна? Лично я ответа на эту загадку по сей день не знаю.

Глава 18

Отец и мачеха школьницы Виноградовой оказались дома. Андрей Петрович, узнав, что я хочу поговорить с его дочерью, насторожился:

– Чего случилось?

– Вчера поздно вечером Олеся с приятелем подглядывали в окно ВИП-коттеджа гостиницы «Нирвана», – пояснила я, – мне надо задать ей пару вопросов.

– Это неправда, – вскинулась мачеха девочки, – Лесенька в девять спать легла.

– Да-да, дочка в последний год перестала до полуночи засиживаться, – закивал отец, – видно, в гимназии здорово устает. Как только программа «Время» начнется, в кровать ложится.

– Голова у ребенка от уроков болит, – бросилась на защиту падчерицы его жена. – Задают на дом много, экзаменами каждый день пугают.

– Уймись, Маша, – приказал муж. – Леся, а ну иди сюда!

– Зачем, па? – закричала из глубины избы девочка.

– Раз отец зовет, двигай живей! – приказал Андрей Петрович. И услышал в ответ:

– Сейчас…

– Нет, немедленно! – рассердился отец.

– Умыться надо, – гнула свою линию Олеся.

– Топай, какая есть, иначе ремня огребешь! – завопил папаша.

– Андрюша, – попыталась остановить его Мария, – у Лесеньки сложный возраст, с ней надо ласково говорить.

– Дать ей леща по заднице, и мигом проблемы исчезнут! – продолжал шуметь отец. – Со мной никто так не носился, я в тринадцать лет в пять утра вставал, чтобы перед школой успеть корову подоить и во дворе порядок навести!

– Ну вот, пришла… Зачем звали? – произнес капризный голос.

Нашим очам предстала юная красавица.

– Солнышко, что ты с собой сделала? – заголосила мачеха.

Да уж! Олеся попыталась сделать макияж типа «смоки-айс» и потерпела неудачу – получились черные синяки вокруг глаз. И бордовые щеки вкупе с ярко-красной помадой не придали ей шарма. Волосы модница высоко взбила, уложила в виде башни и покрыла лаком с блестками. Но, несмотря на чудовищный боевой раскрас, я сразу узнала девочку, которую вчера видела у забора Тамары, хозяйки дома, где Збарская снимает комнату.

– Сказала же, умыться надо, – фыркнула «красотка».

– Вот оно, Машка, твое воспитание! – взвыл Андрей. – Полюбуйся на результат!

Жена прижала ладони к щекам и запричитала:

– Лесенька, тебе это не идет. Девочек украшает чистая кожа.

Олеся демонстративно зевнула.

– Твое? – показала я ей портмоне.

– А вы докажите! – тут же ощетинилась девочка.

Я улыбнулась.

– Легко. Внутри лежит пропуск в школу на имя Олеси Виноградовой.

– Его украли, – заявила нахалка. – И кошелек тоже сперли.

– Хорошие девочки таких слов не говорят, – мигом сделала замечание Маша.

Олеся опять зевнула во весь рот. Мне надоело смотреть на наглую девицу.

– Слушай внимательно! Вчера около полуночи ты заглядывала в мой коттедж…

– Брехня, – лениво обронила Олеся.

– На твою беду у меня много друзей в полиции, – продолжала я, – и сейчас сюда едет самый лучший эксперт России. Знаешь, что он сделает? Сравнит подошвы твоих сапог со следами, оставленными у коттеджа. И думаю, вы с приятелем перешептывались на своем наблюдательном посту, поэтому незаметные глазу мельчайшие капельки твоей слюны остались на раме и стене дома. Взять пробу ничего не стоит, анализ ДНК никогда не врет, доказать твое пребывание на территории «Нирваны» легко. Но когда это сделают, тебе придется отвечать сразу по нескольким статьям: нарушение границ чужой собственности, хулиганство, вуайеризм…

– Вуа… чего? – жалобно спросила девица.

– Лично для тебя сие заковыристое словечко означает четыре года в специнтернате, где в одной спальне с тобой окажутся девочки-убийцы, – недрогнувшим голосом соврала я. – Там тебе живо объяснят, как себя вести надо.

Олеся заревела, а Маша кинулась ко мне.

– Вы же не собираетесь сломать ребенку жизнь?

– Пусть честно ответит на мои вопросы, и я забуду о происшествии, – пообещала я.

– Она ничего не утаит! – пообещала Маша. – Лесенька, не плачь, тетя тебя простит.