Князь грязи

Мне бы инвалидной коляской научиться управлять — и то благо!

Мне врачи четко сказали, что ходить я не смогу уже точно. И — не ясно еще, смогу ли я сидеть. Смогу ли полноценно владеть руками.

Я лежу в больничной постели и смотрю на замерзший каштан за окном. Прошло всего две недели… Я еще не успел привыкнуть к своему положению. Но у меня впереди целая жизнь для этого. Конечно, я надеюсь… Я не могу не надеяться… А вдруг, врачи ошибаются? Вдруг, я все-таки смогу встать на ноги? Ведь мне всего семнадцать лет!

Мне всего семнадцать лет!!!

Будь он проклят!!!

Будь прокляты они все!!!

Ведь я всего лишь подставил ей подножку, когда она убегала…

ЭПИЛОГ РОЖДЕСТВЕНСКИЕ ЧУДЕСА НАСТЯ

В тот день впервые за зиму пошел снег…

Я улетала с Юзефом и Ольгой в Краков.

Краков ассоциировался у меня только со старым советским фильмом «Майор Вихрь»… Я и не имела ни малейшего представления о том, что это за город, что ждет меня там… Надеялась, что ждет меня счастье с Юзефом, венчание в каком-нибудь старинном костеле и рождение моего первого ребенка. Но, в общем-то, сама не очень верила во все это… Ведь так бывает только в сказках! Или — в любовных романах, которые и есть по сути своей — сказки. Сказки для усталых, много переживших взрослых девочек.

Юзеф воспользовался своими старыми связями, чтобы побыстрее оформить нам загранпаспорта. Не знаю уж, как ему это удалось: ведь все мы, особенно — я, были замешаны в неприятных и странных событиях, тем более, что муж мой до сих пор числился пропавшим без вести, потому что тело его до сих пор не было найдено! Но — видимо, в современной России можно все… Теперь я почти верю и в то, что раненого Джохара Дудаева могли вывезти в Швейцарию! Впрочем, я не собиралась окончательно покидать Россию. И уж тем более — менять российское гражданство на польское! Шило на мыло… Просто — мне хотелось на время уехать подальше отсюда. Подальше от кошмарных воспоминаний… Чтобы — забыть. И чтобы о нас все забыли. И чтобы не расставаться с Юзефом.

Мама была в шоке, когда я рассказала ей все.

Конечно, не совсем все я ей рассказала… Только — про исчезновение Андрея и про то, что собираюсь замуж за Юзефа, бывшего тестя Андрея, но Юзеф не может прийти, чтобы цивилизованно просить моей руки у родителей, потому что переживает сейчас тяжелое горе: от рук неизвестных преступников погиб его сын.

Мама была в шоке…

И только поэтому, наверное, не воспрепятствовала моему отъезду с Юзефом!

А Юзеф — Юзеф стремился покинуть Россию как можно скорее… В панике бежал из России… Словно его отступление могло хоть что-то изменить в произошедшем…

Пепел его сына в изящной фарфоровой урне лежал на дне спортивной сумки, которую Юзеф взял с собой в ручную кладь.

Самолет время от времени потряхивало — день выдался не слишком удачный для полета — и я слышала, как на багажной полке над нашими головами по дну широкой сумки перекатывается урна с пеплом Веника… От этого звука у меня леденело сердце. И меня все время тошнило… Каким же мучительным был для меня этот полет!

Впрочем, тошнило меня систематически с того дня, когда я обнаружила в холодильнике голову Андрея. Я подозревала сначала, что я «посадила» поджелудочную железу: это случается на нервной почве, от нервов даже диабет случается, потому что поджелудочная — очень уязвимый и совершенно незаменимый орган. Но потом в моем организме произошли еще кое-какие неполадки. И я начала подумывать, не беременна ли я… Я вполне могла забеременеть от Юзефа в ту первую нашу ночь ( я говорю только о первой ночи, потому что в другие ночи Юзеф старался быть «осторожным»! ). От Андрея — нет, не могла, это я точно знаю. Мы с ним как минимум полтора месяца близки не были! Если я беременна, то это — ребенок Юзефа. И очень хорошо — я ведь хотела ребенка от любимого человека!

Впрочем, в тот день, в самолете, направлявшемся в Варшаву ( Юзефу сначала надо было уладить какие-то дела в столице), я еще не была ни в чем уверена, просто мучилась тошнотой, слушая, как перекатывается над нашими головами фарфоровая вазочка с пеплом Веника. И я все поглядывала на Юзефа — слышит ли он этот кошмарный звук?! Но Юзеф, казалось, дремал, откинувшись в мягком кресле. Только руки с такой силой впились в подлокотники, что суставы пальцев побелели…

Зато Ольга спала крепким детским сном, прижимая к себе плюшевого бульдога — того самого, которого Андрей принес ей в больницу.

Польша — еще совсем не «заграница».

Конечно, у них все гораздо цивилизованнее, чем у нас.

Все очень вежливые, галантные, много очаровательных мужчин и ослепительно-красивых женщин — правда, правда, в процентном содержании больше, чем у нас в России, не знаю уж почему, может, тлетворное влияние Запада сказывается! — недаром же в прошлом веке поляков называли «французами севера».

Но все равно: Польша — еще не «заграница», и поляки, несмотря на нелюбовь к русским ( и есть ведь за что — за почти двухвековую тиранию и вмешательство в их интересы и в политику ), все равно остаются «братским народом», братьями-славянами. Их речь похожа на нашу…

Я не чувствовала себя чужой в этой стране. Я не была здесь одинока — так, как бывают одиноки наши девушки, вышедшие замуж в Италию, в Америку, в Германию ( вот уж чего совсем не понимаю — как русская может выйти замуж за немца, неужели пепел деда, погибшего на той великой войне, пепел сожженной хаты не застучит в ее сердце?!! ), в Японию или на Ближний Восток.

Я не была здесь одинока, несмотря на то даже, что Юзеф с момента приезда не слишком-то много уделал мне внимания.

Он решал какие-то свои творческие проблемы… Что-то связанное с его фильмом, который вот-вот должен был выйти на экраны… И с другим проектом, под который он хотел получить деньги… К тому же — Юзеф много писал… Он лишь ночами иногда приходил ко мне, но уже не устраивал таких спектаклей, как в Москве. Все было просто и скучно. Но он хотя бы не был так груб, как покойный Андрей…

Ольгу Юзеф собирался отдать в пансион, чтобы домой она возвращалась только на выходные. В чем-то Андрей оказался прав… Юзефу мешал ребенок в доме.

А пока Юзеф нанял для Ольги очень милую девушку, студентку педагогического ( коллега! ), которая обучала Ольгу русскому языку.

Мне казалось, что Юзеф слишком много уделяет внимания этой девушке…

А я была предоставлена сама себе.

Я много гуляла по городу… Костелы, музеи, магазины…

В магазинах я особое внимание уделяла отделам, где продавались товары для будущих мам и для младенцев. Сколько всего эти капиталисты напридумывали! Все на благо человека! Даже — совсем еще крохотного, едва появившегося на свет…

Впрочем, я прожила в Кракове всего-то полторы недели.

А потом наступило Рождество.

Рождественская ночь, которую так ждал Веник!

А потом должен был наступить новый 1997 год.

А потом — день рождения Веника: 14 января ему исполнилось бы девятнадцать лет!

Ужасно…

Голубую звезду с духами «Ангел» я решила подарить Юзефу. Потому что так и не выбрала для него подарок. Я понадеялась, что он оценит мой вкус и не обратит внимание на то, что эти духи все-таки женские! Тем более, что теперь модно мужчинам пользоваться женскими ароматами, а многие духи и туалетные воды выпускают сразу и для мужчин, и для женщин!

В Рождественскую ночь шел снег…

И мне было очень грустно. Так уж вышло, что впервые свое одиночество в Кракове я ощутила именно в Рождественскую ночь, когда в доме Юзефа собралось множество людей — знакомые Юзефа и ни одного моего знакомого! — в гостиной горел камин и сияла огромная, до потолка елка, увешанная по европейской моде одинаковой величины стеклянными золотыми шариками и гирляндами лампочек в виде свечей. Под елкой была навалена груда подарков в обертках из блестящей бумаги…