Князь Пушкин

Так-то — это мило. Когда ты заводишь себе собачку или кошечку, то вовсе не думаешь о том, что связываешь с ними свою жизнь. Первое понимание приходит, когда надо оставить дом, хотя бы на неделю, но в доме есть питомец. И ладно бы это кошка, про которую можно договориться с соседкой, а если это здоровенный конь, полный жизни, жажды к движению и страсти к кобылкам?

— Не брошу, не переживай, — в свою очередь погладил я рысака по морде, взъерошив ему жёсткую шерсть на храпке.

В ответ конь лишь влажно вздохнул, доверчиво покосившись на меня глазом.

Всё они понимают. И конь в моё обещание поверил. Без проблем позволил Григорию увести себя в ещё не восстановленную толком конюшню при нашем доме.

Там, среди запаха свежего сена и едва слышимого шёпота старых досок, я уже видел тень будущего — конюшня снова оживёт, и жизнь в ней зашумит, как и прежде.

— Григорий Фомич, а что если Орлику сделать усиляющий перл? — Поинтересовался я у кучера, когда он вышел с конюшни. — Намного он резвее станет?

— Какой мощности перл сделаешь, настолько и прибавит, — заметил Гришка. — Только зачем Орлика делать мощнее? В нём и так силищи, как у дурака махорки. Дончак сам по себе резв и вынослив. Ты же, барин, сам на Орлике выезжал, вот и скажи мне, как он рысачит? А как галопирует? Требуется ему прибавка?

А ведь дело Григорий Фомич говорит — не нужна Орлику дополнительная сила. Коню со своей бы дурью справиться, куда ему ещё и заёмная.

— Давай тогда наших гнедых усилим, — вспомнил я про давний совет кучера.

— А вот это дело, Ваше Сиятельство, — радостно потёр ладони Гришка. — Коренникам лишняя сила не помешает. Я уже давно для них бляхи пустотелые приготовил и к оголовникам приторочил. Все ждал, когда туда перлы положим.

— Тогда тащи ларцы в конюшню, предусмотрительный ты наш, — улыбнулся я кучеру.

Вот уж не думал, что у лошадей столько много внутренней сущности. С одной стороны это вполне естественно — животное значительно крупнее человека, а с другой это откровенно пугало — вдруг перл не сможет переработать такое количество сущности и на выходе получится просто пшик.

Как бы то ни было, но мои опасения оказались напрасны. По крайней мере, по двору на корде лошади резво бегали. Единственное, так это первые минут пятнадцать коняшки в собственных ногах путались, как только что рожденные жеребята, которые учатся ходить и бегать. Но Григорий Фомич успокоил меня, сказав, что поначалу так и должно быть, а в дальнейшем лошади привыкнут к наличию артефактов.

— Григорий, в ларце ещё аурум остался. Давай мы для тебя перл укрепляющий здоровье сделаем, — предложил я кучеру.

— Так у меня же одежда тёплая, — попытался возразить кучер. — Зачем мне ещё и здоровье укреплять.

— Чудак-человек, — чуть не рассмеялся я. — Заболеть и в бане можно. Достаточно того, чтобы рядом с тобой кто-то хворый побыл. Не заметишь как и сам его болячку подцепишь. А так, глядишь твой здоровый организм и сам болезнь не воспримет.

— Ваше Сиятельство, а ты точно на чиновника обучался в Царском селе? — прищурившись посмотрел на меня Гришка, словно пытался рассмотреть во мне как минимум колдуна. — Уж больно ты на дохтора похож, когда так балакаешь.

— Ты когда про лошадей говоришь, я тоже половины не понимаю. И что теперь? Хочешь умнее стать, так книги полезные читай, а не лубки на почтовых станциях да в харчевнях разглядывай.– Осадил я Григория Фомича. — Мне здоровый, соображающий в лошадях кучер нужен, а не сопливая размазня на козлах.

— Прости, барин, но я не спору ради заговорил про дохтора, — потупился Гришка, надевая на шею медальон с изумрудной жемчужиной внутри. — Просто, вдруг аурум кому поболее меня нужон, а ты его на меня извёл.

— Не переживай. Нужно будет — ещё найдём, — успокоил я кучера. — В конце концов, что я за князь такой, если мои люди будут более хворые, чем лошади.

* * *

Четверо инвалидов ко мне заявились под вечер. Я в окно видел, как они слезали с телеги, которая их привезла, и стаскивали с неё мешки со своим скудным скарбом, накопленным за годы долгой солдатской службы.

— Григорий, встреть служивых, — крикнул я, распахнув окно, — И во флигель их засели.

— Иду, барин, — отозвался кучер откуда-то из темноты конюшни.

Флигелёк в купленном мной доме пусть и не слишком велик, но с десяток человек там легко смогут перекантоваться. Слуги Пещурова помещенье промели, отмыли, а лавки там ещё от прежних хозяев остались. Опять же, две избы рубленые недалеко стоят. Сейчас их дворня Пещурова заселила, и вроде все довольны.

С Григорием мы договорились. Сейчас он пойдёт устраивать инвалидов и на своём мужицком языке, узнает у вояк, кто есть кто. Так-то мне бы пара — тройка устроителей караванов совсем бы не помешала. У купцов этим либо сыновья занимаются, либо очень доверенные приказчики, а мне выкручиваться приходится.

Это только со стороны кажется, что организовать перевозки по местным дорогам — дело не затейливое. Как бы не так. В караване должен быть глава, которому все остальные подчиняются. Он и место для лагеря выберет, и всеми остановками на отдых поруководит, и питание организует. Заодно и охрану вздрючит, если есть за что.

Причём, вовсе не важно, будет ли он, как савраска вдоль телег бегать, либо со своей культей, усядется сверху воза и станет указания раздавать — главное смысл и результат.

Вот на это я и отрядил Григория, чтобы он инвалидов проверил. Может способен кто из них к обозному искусству. Оно с виду простым кажется, а на самом деле — нет. А мне такие люди крайне нужны.

— Сашка, ты чего чудишь? Видел в окно, как к тебе калек на телеге привезли, — ввалился в зал Пётр Исаакович, как и положено, благоухая яростными запахами перегара, — На кой хрен они тебе сдались?

— Пётр Исаакович, потрудитесь на будущее выходить в общие помещения в приличном виде, — холодно процедил я, глядя на опухшее лицо дяди, на котором даже глаза с трудом угадывались, — Вы теперь КНЯЗЬ! — попытался я вбить ему в мозг эту несложную мысль, — В противном случае я вам откажу в использовании общего дома Ганнибалов, чтобы его не позорить.

— Да я… — задохнулся Пётр от обуревающих его чувств.

— Уймись! Правильно всё тебе Александр сказал, — послышался из дверей голос его брата, — Но и у меня, Александр Сергеевич, к тебе вопросец будет. Мы же точно вскоре с кем-то повоюем?

— Ты на Петра глянь, — поморщился я, пока ещё не понимая, как мне укротить эту необузданную пару Ганнибалов, которые уже на всю губернию прославились, — Сам как считаешь, мне можно на такого воина надеяться?

— А что я… Мошкалетает, мы же по покосам проехались, — чисто по-детски попытался оправдаться Петруха, — Вот и набило мне под глаза.