Князь Рысев

Он облокотился на крышу автомобиля, будто тот был его последней надеждой. Алиска вздрогнула, будто зная, что сейчас случится. В лицо мне пыхнуло жаром. После же обдало могильным холодом. Тело чародея вдруг вытянулось, обращаясь в струну. Будто веревка, он обтянул собой металлическое тулово машины. Я смотрел во все глаза, боясь даже представить, что это за чародейство и что вот-вот должно было произойти.

Лисичка застыла в нерешительности, будто боясь сдвинуться места. На ее месте я бы, наверно, сделал то же самое.

Машина взбурлила, закачалась из стороны в сторону, будто в нее вселился бес. Фары то гасли, то вспыхивали, ревом раздался в ночи автомобильный гудок. Скрежет металла рвал ночную тишь в клочья, заставляя любого застыть от ужаса. Машина вытянула из себя некое подобие рук, не безуспешно и медленно пытаясь встать на импровизированные отростки ног. Стальной гигант прямо на глазах обретал очертания напавшего на нас чародея.

Земля вздрогнула, когда он топнул, приглашая нас продолжить нашу не весть какую дружественную беседу. Что ж, если ему будет так угодно — я даже для этой образины найду пару крепких словечек…

Глава 20

«Ну это хотя бы не трусы, да?»

Да оно, блядь, издевается! Ясночтение, как будто в самом деле было живым, решило подшутить надо мной, едва я только заглянул в свойства нового противника.

Шаги механического великана гудели, механическое нутро рычало рвущимся в бой двигателем. Колеса на руках вращались, требуя скорости, а чародей осматривал свое новое тело — то ли то же пытался прочитать о себе что-то новое, то ли все еще никак не мог привыкнуть к тому, что обратил сам себя в железного истукана.

— Я раздавлю ее на твоих глазах, Рысев. Выну кишки и намотаю на фонарный столб. А ты будешь смотреть! — Слова едва различимыми звуками вываливались из огромного, лязгающего, шамкающего рта.

Ясночтение обозначило его как босса, наделяя особым статусом. Способностей — целое дерево. Автобот-недоросток, десептикон на полставки. Механически двигающиеся пальцы желали поймать в свой стальной плен прыткую, изворотливую лисицу. Алиска была беспомощна против возносящегося над ней великана. Меч раз за разом вспарывал жестяное полотнище автомобильного корпуса. Он оставлял рваные полосы, наземь летели раскуроченные, с красивым срезом болты и гайки, но вряд ли это хоть сколько-то вредило засевшему в этой махине чародею.

Лисица не собиралась отступать, в ее глазах снова вспыхнул тот бойцовский азарт, с которым она в прошлый раз накинулась на меня в доме Тармаевых. Блеск ее очей в глухой ночи отдавал красным — жаждущей крови и потрохов хищницей она готова была биться с кем угодно: хоть с ожившим автомобилем, хоть с самим Сатаной. Интересно, прихвати я Алиску с собой в адские пучины, ее бы тоже похитили бесы? Вот уж, думаю, с ней-то я бы с той парочкой боссов расправился на раз-два.

Мне нужен был план, что делать дальше. Как бить, куда бить, зачем бить. Как ошалелый я раз за разом взывал к своей причуде, пытаясь вычленить хоть крупицу лишней, но такой нужной мне информации. Демон, которого я обрел совсем недавно, залихватски, почти по-разбойничьему ухмыльнулся. Толкнул сидевших во мне ботаника и ребенка, басом вопрошая лишь одно: «План? Да не нужен тут никакой план!»

Тела коснулся приток свежих сил — мне не хватало только размера, чтобы выразить их в объеме своих бицепсов. Избыток сил готов был вырваться из меня вместе с ревом. Словно заметив, что я вытворяю нечто, чего не должен был делать, чародей обратил на меня внимание. Устав гоняться за прыткой и мелкой добычей, развернулся, в три огромных прыжка оказался рядом со мной, размахнулся гигантским кулаком.

Не будь я полудемоном, на моем месте осталась бы разве что мокрое место. Я зарычал от натуги, обеими руками схватившись за пытавшуюся раздавить меня груду металла.

— Да что ты за черт такой? — недоумевая, пролязгал недоделанный десептикон, когда я вернул ему его же собственный удар.

От дикой инерции он пошатнулся, сделав несколько шагов назад — меня же вело наитие: демон рвался в бой. Мне казалось, что я вижу крутящуюся веретеном внутри этой махины черную душу чародея. Застрявший в механическом чреве черт корчил полные уныния рожи, словно говоря, что одно дело заставлять машину ехать, и совсем другое —быть пленником чародейских проказ.

Я прыгнул, возносясь к самому верху жестяного воина, мой кулак впечатался в то, что можно было бы посчитать лицом. Кулак тотчас же вспыхнул от дикой боли — какая только бестия заставила меня лупить машину? Чего я, в конце концов, ожидал? Что его швырнет прочь, а сам он пропашет своим телом плитки мостовой?

Словно назло игравшему во мне сарказму, машинный маг и в самом деле приподнялся в воздух от удара, неловко приземлился на спину. Под тяжестью его тела затрещала древесина дома, в стену которого он врезался.

Любопытство окружающих будто корова языком слизнула — сейчас они молили только о том, чтобы сегодняшняя ночь не окончилась для них колоссальными убытками. Я так и слышал мысли людей, проклинающих и меня, и эту образину — мол, мы тут сейчас все раскурочим, а восстанавливать кто? Пушкин?

Мои руки покрылись теневой скверной — будто дикий зверь, перенимая у Алиски эстафету, я заскочил поганцу на округлый капот, заменявший брюхо. Обросшие когтями пальцы бурами врезались в самое чрево. Что там обещал этот поганец — вытащить из Алиски кишки? Я вытяну из него всю проводку и заставлю сожрать собственные слова!

Он смахнул меня, будто какую-то букашку. Жестяная ладонь из автомобильной дверцы врезалась в меня, отшвырнув прочь — я лишь почуял, как заныла лодыжка от ушиба.

Алиска решила не ждать — ее меч теперь полыхал огнем. Клинок, до того оставлявший лишь обидные, но ничего не значащие царапины, теперь рвал механическое тело в клочья. Лисица с каждым своим ударом будто становилась сильнее — да так оно на самом деле и было. Я успел лишь увидеть, что она под действием заклинания «Велесова ярость». Весь мир перестал для нее существовать, схлопнулся в единую точку, не было больше ничего, кроме пытавшегося встать жестяного гиганта. Обрушившуюся на нее руку она перерубила прямо на лету. Меч перетекал из одной изящной руки в другую, выписывая невозможные по своей красоте пируэты. Пламя норовило вклиниться в самое нутро великана, а меч высекал одну искру за другой.

И все же этого было мало. Из свежей раны кровью вырвался теневой змей — на этот раз крупнее своих прошлых собратьев. Он вывернулся, пытаясь уйти от Алискиного удара, но вмиг лишился хвоста. Отбиваясь от нового противника, лисица повернулась к жестяному истукану спиной — и это было ошибкой. Чуть приподняв ногу, он двинул ей от всех сил, будто отбойным молотком. Беспомощной куколкой Алису швырнуло, загрохотал, разом теряя всю свою силу, выпавший из ее рук клинок.

Я взметнулся, будто адское пламя, рывком кинувшись к ней — она шлепнулась мне на руки обессилевшим телом. Из носа девчонки текла кровь, сквозь разрыв ночной рубахи на спине синевой набухал свежий ушиб.

— Сукины велесы, сукин Рысев, сукины все! — скрипя импровизированными шарнирами, выругался чародей. Злоба, питавшая его изнутри, требовала хоть какого-то, но выхода. Что есть сил он вмазал в ближайший дом, выбивая окно — послышались крики живущих на втором этаже людей.

Белые Свистки не придут. Я все еще надеялся, что будет какое-то спасение извне, но паршивец, кажется, был прав как никогда — в этом городе приходится все делать своими руками.

— Ты живуч, как ебучий таракан, паскуда. Ничего, теперь ты никуда не уйдешь!