Князь Святослав II
Шрифт:
Святослав не выносил долгих предисловий. Не стал он сыпать любезностями и на этот раз, а сразу перешел к деду. На известие, что Ростислав объявился в Тмутаракани, Изяслав отреагировал странным образом. Сначала рассмеялся, потом закивал головой, что-то при этом соображая, и вдруг заговорил совсем о другом.
Святослава это разозлило, и он прямо сказал брату, что приехал в Киев говорить о Ростиславе, все прочее ему не интересно.
Изяслав сделал удивленное лицо и развел руками.
– Так ведь распря с Ростиславом как будто разрешилась, брат, - сказал он.
– Сел племянник наш в Тмутаракани, ну отдай ему Тмутаракань. По мне, там ему и место!
Изяслав
– Отдай, говоришь?
– с недоброй усмешкой произнес он.
– Что ж, ты сам, брат, не уступил Ростиславу Новгород, откель он сына твоего едва не выбил?
Доброжелательность на лице Изяслава сменилась надменностью.
– Не понимаю я речей твоих, Святослав. Я завещанию отцову следую, из коего выходит, что старший сын киевского князя должен в Новгороде сидеть. Ростиславу же гордыня глаза застит, он мнит себя выше сыновей моих. Думает, погребен отец его Владимир в Софии новгородской, так значит и стол новгородский для него!
– А, лукавишь, брат, - улыбнулся Святослав.
– Помнишь, когда отец первый раз занемог и призвал нас к себе, то просил соблюдать старшинство в роду нашем - передавать стол киевский от брата к брату. Про княжескую лествицу упомянул, а в конце добавил, чтоб Новгород был за Ростиславом и потомством его.
– Не помню я такого!
– вдруг рассердился Изяслав.
– Завещание отцово при мне, и там ясно прописано, что давал отец наш Ростиславу Ростов и Суздаль. Про Новгород нет ни слова!
– Да ты и эти города у Ростислава отнял!
– запальчиво воскликнул Святослав.
– Свел его в захудалый Владимир, хотя обещал в Смоленске посадить.
– Ты зачем пожаловал?
– вскинулся Изяслав - Напраслины на меня возводить?! Я на киевском столе сижу и за всю Русь промышляю. И коль не угодил я, чем Ростиславу, в том не моя вина, а его беда.
– Ах вот как!
– Святослав приподнял свои черные брови и ядовито улыбнулся.
– Да вот так-то, брат!
– со значением поддакнул Изяслав.
– Так пусть твое величие промыслит и про моего старшего сына, - сказал Святослав, - посади-ка его в Смоленске. Тогда я, так и быть, уступлю Тмутаракань Ростиславу.
– Что же, в твоей вотчине для Глеба и стола не найдется?
– недовольно спросил Изяслав.
– А вот хочется мне видеть сына своего в Смоленске!
– дерзко ответил Святослав.
– Слава Богу, что не в Новгороде, - криво усмехнулся Изяслав и неторопливо зашагал к трону.
Бояре заулыбались, а толстый Тука даже захихикал в кулак.
Не доходя до трона, Изяслав обернулся:
– Знаю, давно ты метишь на смоленский стол, но там ныне сын мой княжит. Об этом ты подумал?
– А ты переведи Святополка в Туров иль Вышгород, - подсказал Святослав, - да хоть в том же Владимире посади.
Изяслав дара речи лишился: уж не издевается ли над нам Святослав!
Теперь уже не только Тука, но и брат его Чудин, а за ними и воевода Коснячко - самые приближенные к Изяславу вельможи - негромко засмеялись.
– В уме ли ты, брат мой?
– вновь заговорил Изяслав.
– Чтоб я стал княжескую лестницу рушить тебе в угоду! Да ты не пьян ли?
На скулах Святослава заходили желваки. Он сделал шаг вперед, собираясь ответить резкостью на резкость.
Но внезапно двери на противоположной стороне зала растворились и пред взорами князей и их бояр предстала княгиня Гертруда, жена Изяслава.
Она не вошла, а вплыла
в зал, так легка была ее походка. За княгиней следовали служанки, две из которых держали за углы длинный лиловый плащ своей госпожи.Гертруда была одета на немецкий манер в узкое платье-котту бирюзового цвета с поясом, спускавшимся на бедра. У платья был глухой закрытый ворот и узкие обтягивающие рукава. Голову княгини покрывал круглый платок из белой ткани с отверстием для лица, поверх платка через лоб шла повязка, украшенная драгоценными камнями. Служанки также были в узких платьях, но более скромных цветов.
Тот, кто видел польского князя Казимира Пяста [10] , мог легко заметить в чертах его сестры Гертруды характерные для Пястов густые светлые брови, изгибающиеся низко над глазами, слегка припухлые губы и удлиненные от уха к подбородку скулы. И если природа смягчала в лице Гертруды массивный нос ее отца, князя Мешко [11] , и выступающую нижнюю челюсть ее племянника, князя Болеслава Смелого [12] , то она отнюдь не умалила жестокости в ее характере и страсти к золоту, унаследованные властной полькой от того и от другого.
[10] Казимир Первый Восстановитель из рода Пястов, князь Польши с 1039 г. (1016-1058). Был женат на Марии-Добронеге, сестре Ярослава Мудрого.
[11] Мешко Второй Ламберт - князь Польши с 1025 г. Отец Казимира Восстановителя и Гертруды, супруги Изяслава Ярославича.
[12] Болеслав Второй Смелый - князь Польши с 1058 г. Сын Казимира Восстановителя. Был женат на Вышеславе, дочери Святослава Ярославича.
Святослав первым поприветствовал Гертруду, когда та приблизилась.
Лицо Изяслава не выразило особенной радости при появлении жены. Гертруда что-то тихо прошептала мужу на ухо и сразу же повернулась к его брату.
– Доброго здоровья тебе, Святослав!
– Княгиня белозубо улыбнулась.
– Приехал поругать моего Изяслава? Поделом ему, будет меньше советников своих слушать.
– Гертруда с неприязнью взглянула на бояр и бросила через плечо: - Прочь ступайте!
Бояре с поклонами удалились.
Коснячко хотел было остаться, но Изяслав жестом велел удалиться и ему. Воевода ушел с обиженным лицом.
– Зачем пожаловал, друг мой?
– вновь обратилась к Святославу Гертруда.
– Надолго ли к нам? Вижу гнев у тебя, с чего бы это?
Святослав знал, какое сильное влияние имеет на мужа Гертруда, поэтому без утайки поведал обо всем.
– Опять Ростислав?..
– Гертруда нахмурилась.
– Чувствую, будет он воду мутить, покуда не успокоит его стрела или копье! Что же вы решили, братья?
Княгиня перевела взгляд карих глаз с мужа на Святослава и обратно.
– Я так мыслю, надо выбить Ростислава из Тмутаракани, - высказался Святослав.
– А по мне, пусть он там и сидит, - возразил Изяслав.
– Хорошо ты чужие столы раздаешь, брат.
– А ты вспомни, что сам про Смоленск говорил.
– Иль тяготеет Смоленск более к Киеву, нежели к Чернигову?
– Днепровские города все под рукой Киева.
– Так уж и все?
– Кроме Любеча и Родни - все!
Изяслав и Святослав стояли друг против друга, сверкая глазами.