Князь Владимир

Рольд стоял спокойно, потирал покрасневшие от веревок руки. Он оставался в легких доспехах, хоть и без оружия. С той поры, как помогал брать Киев, взматерел, раздался в плечах, глаза смотрят жестко, сурово.

– Ну, здравствуй, ярл, – сказал Владимир медленно.

– Будь здоров и ты, конунг, – ответил Рольд.

– Великий конунг, – поправил Владимир. – Или каган, как называют степные народы. Но вообще-то я великий князь.

– Великий конунг, – согласился Рольд равнодушно.

Владимир раздвинул губы в усмешке:

– А почему бы тебе не напомнить мне, что великим конунгом я стал с помощью твоего меча?

Рольд равнодушно сдвинул плечами:

– Это было важно для тебя. Для нас же – нет. Мы, викинги, ставим королей и свергаем их по всей Европе. Берем города и завоевываем страны, ходим в дальние походы, бываем за дальними морями… Запомним ли мы каждую мелочь?

Владимир нахмурился:

– Твоя речь полна гордыни. Или в тебе так громко говорит честь? Мол, даже в полоне викинг не напомнит о своих прежних заслугах… Хотя от этого зависит жизнь. Так что с тобой делать?

Панас подал голос:

– Знамо дело, сказнить! Вон рожа какая татевая.

Владимир покосился на Тавра:

– А ты, боярин?

Тот укоризненно покачал головой:

– Ишь, сказнить… А о казне кто будет думать? Да его продать на Восток – цены не будет! Какие мускулы, какие плечи! А рост, а кулаки? Да его с руками оторвут, любые деньги дадут. А с ним и других на невольничий торг отправим. Как варягов, так и ляхов. Чем больше наловим, тем лучше. Рахдониты уже идут за нашим войском следом, скупают все!

Рольд слушал молча. Суровое лицо было непроницаемо. Владимир спросил усмешливо:

– Что посоветуешь, ярл?

– Воля твоя, конунг, – ответил Рольд бесстрастно. Он смерил Владимира холодным взглядом. Глаза его были голубые, как лед на солнце. – Воинская судьба изменчива. Иначе я бы сейчас ломал голову, куда продать тебя.

– Гм… и что бы ты придумал?

Рольд чуть усмехнулся, в глазах промелькнула веселая искорка.

– Я бы придумал.

А Тавр продолжал раздумчивым голосом:

– А можно и еще лучше… Не в Царьград, а в Багдад. Приставят при гареме баб ихних сторожить. Правда, сперва выхолостят, как у них водится…

В лице Рольда впервые появилось беспокойство. Владимир наблюдал за ним заинтересованно. Воеводы гоготали, начали строить предположения, как могучий викинг будет справляться со своими новыми обязанностями.

Наконец Владимир с грохотом опустил медную чару на крышку стола:

– Ладно, довольно глумиться. А ты, Рольд, почему выкупиться не предлагаешь?

– У меня нет ни злата, ни серебра.

– Как? – удивился Владимир. – У такого удачливого ярла? Да ты только от нас из Киева увез гору золота! А сколько у тебя было побед в Царьграде, а сколько еще ляхи платили?

Рольд презрительно сощурил глаза:

– Конунг, ты жил с нами, ел нашу еду, сражался с нами, а так до конца и не познал нас. Мы не держим золота, не украшаем жилищ. Лучшее украшение викинга – его доблесть. Викинги зарывают добытое золото, ибо так обессиливают врага и придают сил своей земле.

Войдан кивнул:

– Да, это их древний обычай… Гиблое дело, княже! Потому-то викинги хоть и захватывают богатейшие страны, сами остаются бедными как лесные мыши. Обреченный это народ, княже. Все из-за вот таких богов!

Владимир остро взглянул на воеводу:

– Обреченный из-за веры?

– Трудно поверить? Вера может спасти народ, может завести в тупик.

Владимир сказал с неудовольствием:

– Чудной ты! Тебе нет равных с мечом, а ты уже в который раз все сводишь к вере, будто какой-то… Миром правит меч, а не вера в богов! Что могут тысячи волхвов против моих десяти мечей?

Войдан кивнул на улыбающегося Рольда:

– Вот он согласен с тобой.

– А что в этом плохого? – спросил Владимир раздраженно.

– Взгляни на него.

Владимир взглянул. Викинг был красив мужской статью, в нем жила яростная мощь сильного здорового зверя.

– Ну и что?

– Я думал, ты уже умеешь больше.

Владимир раздраженно пожал плечами:

– Не понимаю.

– Он побежден, княже. А раз так, то присмотрись. Не ложен ли вообще весь его путь.

Вместо князя ответил обидевшийся Панас:

– Ну ты загнул! Мы победили, потому что дрались лучше. Мы – храбрее, сильнее, отважнее!

Войдан от него отмахнулся, как от назойливой мухи:

– Викинги сражаться умеют тоже. Как и ляхи. Но раз побеждаем мы, да еще не единожды, то наши победы не случайны. И не мечами такие победы добываются.

Панас вскинулся, оскорбленный:

– А чем еще?

Войдан усмехнулся, смотрел сквозь него как сквозь пустое место. Наступило молчание, все смотрели на плененного ярла. Владимир ощутил, что момент победного глумления сорван.

– Ладно, – сказал он досадливо. – Ты, Войдан, вечно нас путаешь… В мире все просто и ясно. Есть друзья и враги. Есть черное и белое. Конечно, не только мечами куется победа. Надо еще и продумать, как напасть, где напасть, как устроить засады!

Войдан раскрыл было рот, явно собираясь возразить, но усмехнулся, смолчал. Рольд переступил с ноги на ногу, его взгляд скользнул через распахнутое окно по верхушкам деревьям в синюю даль. На миг на его лицо словно бы набежала тень. Гридни шумно сопели, один отставил копье и шумно чесался. Воеводы выжидающе смотрели на князя.

– Рольд, – сказал Владимир. – У Мечислава ты уже не получишь плату. Я тебе предлагаю за свой выкуп послужить мне. Пойдешь с моим войском. Захватишь у ляхов добычу – десятая часть твоя.

Рольд медленно раздвинул губы:

– Почему десятая?

– Остальные части идут князю, воеводам, знатным людям Киева, городам Руси, давшим своих воинов. Но ты, кажется, торгуешься?

Он хмуро посмотрел на ярла. Глаза хищно блеснули, голос стал холодным и жестким, как лезвие меча:

– Эй, гридни! Вывести его на задний двор и скарать на горло. Голову принести мне.