Князь Вольдемар Старинов. Книга вторая. Чужая война
Шрифт:
— Вы, ваше сиятельство, предлагаете мне…
— Сколько уже отобрал в свой отряд?
— Пока пятнадцать человек.
— Такими темпами ты неделю отбирать будешь. Короче, отправляйся к Конрону и попроси выделить человек двести лучших кавалеристов. Твоя задача сделать так, чтобы фуражиры герцога только под охраной выходили из лагеря. По моим сведениям, боеспособной конницы у него осталось человек триста-четыреста, но из этого он выделить на защиту тылов сможет не больше половины. Прикрыть ими все направления он не сумеет при всем желании. Короче, делай что хочешь, но родезцы не должны чувствовать себя спокойно и не должны спокойно добывать продовольствие в окрестностях. Задание понятно?
— Конечно, милорд.
— Тогда вперед. Да, и еще: не забывай периодически присылать
— Да, милорд.
— Тогда иди… и не забудь рассказать о задании Конрону… — И уже когда Дорейн ушел, Володя пробормотал: — И так уже обижается, что все приказы мимо него проходят, и он как бы и ни при чем в обороне.
Следующие дни выдались на удивление спокойными… в плане войны с родезцами — тренировки же не прекращались ни на мгновение. Получив эти несколько дней военного спокойствия, Володя чуть ли не криком заставлял ополчение выходить на полигоны и тренироваться имеете с кавалерией. Как просто было с бывшим рабами — те не спорили, и дисциплина среди них внедрялась на удивление легко, хотя тут заслуга скорее Лигура, чем его, Володи. Начали они отрабатывать и новые тактические построения, хотя и не очень сложные. Лучших лучников свели в отдельный стрелковый батальон из двухсот человек, точнее, узаконили то подразделение, что создали временно для участия в штурме родезских укреплений. Впервые в локхерской истории батальон получил знамя с изображением глаза и лука. Володя сказал, что это награда за доблестное поведение в бою. Знамя сделали по заказу за два дня, а потом долго пришлось объяснять, что это и для чего: про честь, про то, какое значение имеет знамя для части. Мальчик рассказал истории о том, как бойцы спасали знамя, даже рискуя жизнью. А вот о реальном назначении этого нововведения он предпочел умолчать — для лучшей управляемости на поле боя: посыльным проще находить командиров подразделений, когда те находятся рядом со знаменем. Как и рассчитывал Володя, идеей заинтересовались, и вскоре еще два подразделения получили собственные отличительные знаки. Теперь на тренировках отряды приучали маршировать с этими флагами, причем знаменосцам предписывалось быть рядом с командирами. Теперь вестовые намного быстрее передавали команды, и полезность нововведения оценил и Конрон.
— Это у вас так заведено?
— Да. Вообще даже более мелкие подразделения могут иметь свой отличительный знак, хотя и не обязательно в виде знамени, так будет еще проще. Например, можно сделать обычный шест с изображением какого-нибудь зверя. Будет у нас взвод волков, взвод медведей…
— Над этим надо подумать.
— Для ополчения это неважно, все равно они не смогут четко выполнить приказ в горячке боя. Чтобы нововведение приносило реальную пользу, армия должна быть очень дисциплинированной. Потому, кстати, я так много внимания и уделяю строевой подготовке полка Лигура — очень способствует развитию чувства локтя солдат. Хотя, знаешь, когда меня обучали в военной школе, я именно эту часть обучения ненавидел больше всего… Ужасно муторно.
Конрон понимающе хмыкнул — сам он не мог больше получаса смотреть на эти занятия и отправлялся к своим отрабатывать конные атаки. Володя как-то понаблюдал за ними и ушел впечатленный, после чего договорился с Конроном о новых совместных занятиях. Полк Лигура выстраивался широким фронтом, а латники, склонив копья, мчались на них, в последний миг вздергивая копья и проносясь сквозь разреженный строй. Первоначально это проделывалось на небольшой скорости, но постепенно она возрастала. Это приучало коней к строю копейщиков, а пехотинцев — не бояться атаки латной конницы. К сожалению, при таких тренировках не обходилось без травм, зато это очень хорошо прививало дисциплину и способствовало обучению: не хочешь пострадать — тренируйся и слушай, что говорят.
Сам Володя, не стремясь быть оригинальным, подготовил несколько инструкций по подготовке, почти слово в слово переписав суворовскую «Науку побеждать». Адаптировав ее к местным обстоятельствам, понятно. Потом долго разбирали ее с Конроном, Лигуром и Роухеном. Еще мальчик занялся изготовлением
полуавтоматических «скорпионов». Собрав нескольких лучших мастеров, он долго с ними беседовал, обсуждал организацию работ и количество необходимых помощников. Потом совместно делали чертежи деталей.— Значит так. — Володя разложил веревки с узлами. — Вот здесь все размеры, тут пометки. Для начала делаем не готовую машину, а действующую модель масштабом один к десяти.
Обсудив еще частности, мастера, бесконечно кланяясь, удалились.
На десятый день прибыл гонец от Дорейна с сообщением. Прочитав письмо, Володя разыскал Конрона и отдал его. Конрон некоторое время крутил письмо в руке, морщась.
— Ну и почерк у этого Дорейна.
— Да, с трудом разобрал, хотя Абрахим хороший учитель.
— Может, сам прочитаешь?
Володя хмыкнул, взял лист и прочитал.
— Значит, — задумался Конрон, — родезцы наконец зашевелились. Завтра собираются штурмовать Тортон?
— Нет — форт.
— Форт? Почему ты так думаешь?
— Хм… Конрон, а ты читал прошлые донесения Дорейна? Я ведь тебе все их пересылал.
— Ну… у него такой плохой почерк… Я просил писарей читать.
— А сам пил? Ладно. Он писал, что они мастерят штурмовые лестницы и собирают осадные машины из того, что осталось.
— Ну вот.
— Только лестницы короткие. До вершины стен Тортона их высоты точно не хватит. Да и фашин… — Володя достал предыдущее письмо от Дорейна и пробежал его глазами, — …да и фашин они заготовили слишком мало Для рва вокруг города. А вот для рва вокруг форта их с запасом. К тому же у герцога Ансельма осталось всего около шести тысяч человек. С такими силами, да почти без осадных орудий рассчитывать захватить город может только большой оптимист.
— Вот тут ты прав. Честно говоря, я голову сломал, пытаясь понять, почему герцог не ушел.
Володя только руками развел:
— Возможно, он просто не хочет уходить с поражением, а захват форта — хоть какая-то победа. Да и подспорье в случае, если решится начать осаду. И как склад припасов подойдет — нам будет до них не добраться. До зимы точно продержится.
— М-да… будет плохо. — Конрон нервно заходил по комнате. — Я надеялся, что герцог продолжит штурм холма!
— Он не идиот.
— Верно. Тем более, если он захватит форт, с холма нам придется уйти самим, иначе там все с голода умрут — форт заблокирует единственную дорогу от города на вершину. Сейчас уже идея с фортом мне не кажется такой здравой.
— Я отправил гонца к Филиппу. Он приготовит все склады к уничтожению на случай захвата форта. Так что даже при его падении родезцам достанется пустая оболочка… или и она не достанется — частокол можно будет тоже подпалить. А пока нам надо обсудить планы на завтра. Что будем делать?
— Хм. — Конрон достал из-под стола бутыль с вином и хлебнул. — Стоит созвать совещание и на нем все обсудить.
— Логично, я распоряжусь. — Володя направился к двери, но остановился, обернулся и махнул в сторону кувшина с вином: — Только совещание без этого, пожалуйста.
— Тьфу! Слушай, у вас там эта военная школа в вашей империи не при кенбии была, в котором давали обеты не пить вина?
— Против вина я ничего не имею, но только после того, как сделаны все дела. А что такое кенбий?
— А у вас нет? Кенбии… ну, это жреческие поселения, когда служители какого-либо бога дают общий обет и селятся вместе…
— А, понял, монастыри. Спасибо за разъяснение.
Совещание началось через два часа, когда наконец собрались все высшие командиры гарнизона. Вопреки обыкновению, Володя на этот раз в дискуссию не встревал, а тихонько сидел в сторонке и слушал, периодически что-то записывая в тетрадь. Даже не переспрашивал ничего, не просил уточнить. Споры же разгорелись весьма жаркие. Одни настаивали на том, чтобы выйти в поле и Другие возражали, что безопаснее отсидеться за стенами, форт надо спалить и эвакуировать людей в город. Нечего, мол, распылять силы. Конрон задумчиво хмурился, периодически косился на Володю и тоже воздерживался от дискуссий. Один из офицеров в гневе даже вскочил и едва не с мечом кинулся на другого: