Княжич Юра V

— «Вжик-вжик, и не мужик», мде… — поражённо-озадаченно проговорил я, подняв руку и поворошив ей волосы у себя на затылке. — Радикально…

— Зачем же «вжик-вжик»? Что за варварство? Стерилизация — не кастрация. Хороший Лекарь проведёт так, что и не почувствуешь ничего почти. А современными методами и вовсе пары таблеток или укольчиков хватит. Все функции рабочими остаются: гуляй — не хочу. А за право на жизнь в «золотой клетке» можно кое-чем и пожертвовать. Не думаешь? Тем более, что альтернатива… отсутствует. Или так, или вообще никак.

— Не думаю, — буркнул я. — Не мой случай. Я ничем жертвовать не собираюсь. Пусть жертвуют те, кто моё право на жизнь оспаривает, — агрессия поднялась как-то сама собой, стоило только, хоть на мгновение, примерить такую «золотую клетку» на себя. Что б кто-то чего-то меня лишал! Ррр!

— Какой ты вояка грозный, — проговорила Катерина с такой же интонацией, с какой такие слова могла бы проговорить кошатница, смотрящая на маленького пушистого котёночка, начавшего шипеть и топорщить шерсть. Очень обидно, в общем, прозвучало.

— Я сам решаю, как мне жить и что делать!

— Чтобы что-то решать, надо стать тем, кто решает. А лучше — встать выше них. Иначе, как ты не хорохорься и не бегай, а решать будут за тебя, — притушив улыбку, сказала женщина напротив меня.

— И что же они там нарешали? — прищурился я. — Про меня, про Матвея, про Алину… про Владимира?

— Ещё решают, — пожала плечами Катерина. — Быстрые простые решения, принятые впопыхах, не прошли. Прихлопнуть сразу не удалось. Инцидент получил достаточно широкую огласку, успел войти в разные политические расклады, стать предметом торга, влияния и давления, инструментом в межэлитной борьбе различных групп… Теперь скорости ждать не приходится. Старые пни будут на сто раз всё прикидывать и продумывать, обсасывая проблему, как сытая собака кость… Те, кто зажился на этом свете, торопиться не любят. Особенно в серьёзных вопросах.

— А мой вопрос — серьёзный? — хмыкнул я.

— А ты сам подумай, — пожала плечами она. — Ты — практически, новый вид. Потенциально доминантный вид. Сверх-хищник. Одарённый сразу и Стихией, и Разумом. Притом, с перспективой передачи такого сочетания по наследству. С одной стороны: угроза нынешнему безусловному доминированию Стихийников, подрыв их Власти… С другой… очень заманчивый способ укрепить уже СВОИ Семьи. Получить серьёзнейшее конкурентное преимущество над другими Семьями, на поколения вперёд. Ценнейший генный материал, который жалко терять. Согласись: тут уже есть над чем подумать.

— Именно поэтому до сих пор и не было новых покушений? — хмуро спросил я.

— Умный какой мальчик, — расплылась в улыбке Катерина. — Задним умом.

— И поэтому же сюда прислали Матвея с Алиной? Что бы в одном месте были? Под присмотром?

Катерина только неопределённо-подтверждающе двинула бровями. Мол: «возьми с полки пирожок, протри от пыли и положи на место».

— А не боятся эти «пни», что я-то не стерилизованный. И в самом, что ни на есть пубертате. Что я тут, пока они думают, успею детей понаделать, семя своё вредоносное разбросать? Или… — сверкнула в моей голове догадка. — Ты? Тебя они не боятся? Что мои гены достанутся твоим детям? Ты за этим со мной?

— Не боятся, — разом померкла всё весёлость Катерины. И улыбка её выцвела.

— Почему? — нахмурился я.

— Они знают.

— Что знают?

— Что я не могу иметь больше детей. Физически не могу.

— Прости, — посмотрев на неё и почувствовав, что зацепил своей резкостью одну из самых очевидно больных и болезненных струн в её душе, поспешил извиниться. — Я не знал. Не хотел бередить ран.

— Забей, — поморщилась она. — Не ты же в этом виноват, — и повисло довольно неприятное, неловкое молчанье, которое хотелось прервать, но Катерина с этим не спешила. Она, очевидно, погрузилась в свои мысли и воспоминания, пласт которых я всколыхнул своими неосторожными словами.

— Но… тогда… получается… Борятинскую убрали… не её отец? Я правильно понимаю?

— Что тут понимать, — снова поморщилась Катерина. — Куда проще, в случае чего, прихлопнуть безродную только-только Пробудившуюся девчонку, чем дочь Князя, представляющего серьёзные силы, доминирующие в целом регионе: Зауралье и Западная Сибирь — не хухры-мухры!

— А остальные? — продолжил хмуриться я. — В нашей «вахте» ведь не только Алина с Мари были…

— Дворянская мелочь, — пренебрежительно дёрнула краем губ Катерина. — Тех, за кем кто-то сколько-нибудь серьёзный стоит, здесь нет. Да и… ты же у нас показал себя, как натура серьёзная, романтичная, к лёгким интрижкам и гульбе не склонная. Особенно, при наличии рядом Алины.

— А, если, всё же, от удара, нанесённого уходом Борятинской по моей чуткой и ранимой подростковой душе, я сломался бы и пошёл в настоящий загул? Сорвался. По окрестным городам, без разбору: Даровитая-Бездарная, в койке-то, в темноте и под алкоголем нет особой разницы… А уж под веществами, и подавно.

— То есть, тебе действительно нужно объяснять, что в вопросе, в котором и Дворянок не пожалели бы, кто-то будет вообще считать простолюдинок? Серьёзно? — скептически посмотрела на меня Катерина со своего трона. — Какой-нибудь «взрыв бытового газа», перешедший в «пожар, осложнённый сильным ветром и предшествовавшей длительной сухой погодой», и всю ту половину города, где ты успел «гульнуть», можно вычёркивать с карты области…

— Да они охренели! — округлились мои глаза. — Да я…

— Но это, как ты сам понимаешь, крайний случай, — поспешила прервать Катерина. — Ведь такое поведение, о котором ты говоришь, совершенно не вписывается ни в один составленный многочисленными аналитиками твой психологический портрет. Ты просто такого никогда не сделаешь. Сам себе не позволишь. Не разрешишь.

— Но…

— А, разве они не правы? — снова скептический взгляд и изогнутая бровь.

— Но сегодня-то сделал: сбежал. В город. Сбросив, если не всех, — вспомнил я о том, что сама-то Кураторша меня сумела отыскать чуть ли не мгновенно. — То, как минимум, большую часть наблюдателей со своего хвоста…

— И тут же последовала попытка твоей ликвидации, — усмехнулась эта… Ведьма.

— Ликвидации? — наморщил я лоб.

— Попытка отравления, — пояснила она. И причин не доверять мнению «почти Целительницы» как-то не находилось. — Вот только, твой слишком умный организм мгновенно отреагировал на отраву и выбросил её из себя. Даже быстрее, чем она начала действовать.

— Повезло, — сказал я.

— Очередной раз, — заметила она.

— Надо было сок травить, а не мясо, — пояснил я.

— Так, яд был и в соке тоже.

— Но… — недоумённо вновь вылупился я, вспоминая то, что сидел и пил сок уже после того, как меня стошнило.

— Сложный яд, двухкомпонентный. Чтобы труднее было обнаружить и отреагировать. Одна часть в мясе, другая — в соке. По отдельности — совершенно незаметные безвредные вещества, при соединении — страшный быстродействующий яд. Быстродействующий и быстроразлагающийся. Уже через двадцать минут доказать факт его наличия в теле невозможно, а смерть наступает «от естественных причин».