Княжич Юра

Кто-нибудь видел фотомодель в бикини непосредственно перед собой, вот так, совсем близко? В каких-то трёх-пяти метрах от себя? Не на экране монитора или телевизора, не за стеклом, не на подиуме, не в свете ослепляющих софитов, создающих некий незримый, но непреодолимый рубеж недоступности, отделённости того маленького мирка, что залит этим светом, ото всего остального мира, покоящегося во мраке?

Я вот увидел. И обалдел от увиденного. Если бы, в этот момент меня потрепал за плечо вставший рядом скелет в чёрном глухом балахоне с капюшоном, накинутым на голый череп и зазубренной косой в свободной руке, то единственной реакцией моей на него было бы недовольное дёрганье плечом, стряхивающее его руку и короткое: «Не мешай!» Я бы даже головы к нему не повернул в этот момент, отвечаю!

Как ещё описать это состояние? Не знаю. Да и стоит ли его ещё как-то описывать, если можно потратить время и усилия на описание той, что это состояние смогла спровоцировать?

Сочетание слов «модельная внешность», как бы, уже подразумевает под собой высокий рост, длинные стройные ноги и отсутствие лишних килограммов на похожем на произведение искусства, словно вытесанном античным мастером из мрамора теле. И Анастасия Дмитриевна этому описанию соответствовала. И статью, и ростом. Меня, конечно, не догоняла, но я — разговор отдельный. У меня наследственность такая. Я и среди своих сверстников сильно по этому параметру выделяюсь.

Она была стройной. Это определение касалось не только ног, но и всего остального тела. При этом, его пропорции визуально очень близко подходили к классическим, распиаренным в мире писателя «90–60–90». Волосы были аккуратно спрятаны под белой плавательной шапочкой, а соблазнительные изгибы подчёркивал минималистичный белый раздельный купальник.

Смотреть на неё было приятно. Зрелище затягивало. Не хотелось отводить от неё взгляда.

Она была красива. И она знала об этом! В глазах её не было сомнений или застенчивости. Наоборот, взгляд её был сильным и уверенным. Она, в своей привлекательности и том, какое влияние оказывает на мужчин, не сомневалась.

Не стала для неё сюрпризом и моя реакция. Ведь, именно на такую она и рассчитывала. Поэтому, в этом её взгляде возможно было прочитать не только уверенность, но и удовлетворение.

Пожалуй, она обиделась бы, не застынь я изваянием сейчас при виде неё. Или даже оскорбилась.

Обижать женщину невниманием — последнее дело, да. Однако, и долго тупить — тоже не хорошо.

Так что, я с усилием заставил взять себя в руки и отмереть, прикрыв рот и начав снова дышать.

— Вы… Вам очень идёт этот цвет, Анастасия Дмитриевна, — сумел подобрать достаточно нейтральный комплимент я.

— Спасибо, — улыбнулась и изобразила некое подобие шутливого книксена она. — Ну что? Будем плавать?

— Будем, — кивнул я и преодолевая собственное сопротивление, повернулся к бассейну. Вид воды в непосредственной близости от себя, довольно сильно и быстро охладил накал эмоций, вернув «с небес на землю». Я ведь уже говорил, что мне, хоть и полегчало, но от всех последствий фобии я ещё не избавился.

Анастасия Дмитриевна подобными проблемами с головой не страдала. Поэтому, сделала шаг, другой, ускорилась и в воду вошла изящным прыжком, взрезав до того неподвижную поверхность почти без брызг. Это было красиво. Я оценил.

Но сам так выпендриваться и прыгать не стал. Хоть и мог. Однако, вошёл в воду, всё же, медленно, спокойно и по лестнице. Правда, заняло это всё действие значительно меньше времени, чем обычно.

* * *

Ожидать подвоха я перестал, наверное, минут через тридцать купания. До этого, так и казалось, что вот-вот, вот прямо сейчас, в следующую минуту, снайпер, притаившийся где-то высоко, на втором этаже, где-нибудь в оператоской или рядом с ней, в вентиляции, начнёт высаживать по мне, видимому для него с той позиции, как на ладони, пулю за пулей. Или, что вот-вот ворвутся пара-тройка человек с пистолетами-пулемётами или штурмовыми винтовками, и накроют нас обоих с Анастасией Дмитриевной градом горячих свинцовых подарков, от которых ни спрятаться, ни укрыться в этом бассейне негде. А вода ещё и не позволит быстро двигаться, чтобы хоть попытаться покинуть сектор обстрела.

В принципе, если б в то время, что-то подобное произошло, то у нас бы не было никаких шансов. Это стало бы идеальным покушением… правда, смогли бы после этого стрелки уйти — это уже вопрос. Вопрос к уровню серьёзности СБ Долгоруких. Серьёзности отношения к делу моей защиты… хотя, себе-то не стоит врать: не защиты, а ловли на живца.

Однако, проходила минута, вторая. Потом десять и двадцать минут, а стрелков не было. И я постепенно расслабился. Оттаял. Решил, что пронесёт. Что убивать меня придут не сегодня, как не приходят уже неделю.

Я расслабился и стал получать удовольствие от купания и непринуждённого общения с очень красивой девушкой. Одних, в пустом зале.

Мы плавали наперегонки, ныряли на время: кто дольше? Играли в «догонялки», плескались и брызгались. Смеялись и повизгивали (повизгивала она, понятное дело — мне не по статусу. Мужик, всё же. Пусть и не совсем взрослый. Да ещё и Княжич. Пусть и номинальный).

Перейти к иным глупостям… более близкого характера, не давало отчётливое понимание, что в зале, под потолком установлены камеры наблюдения, вполне себе рабочие и действующие. Однако «случайно» касаться тел друг друга в процессе подвижных водных игр это не мешало нисколечко. И эти прикосновения, вся эта ситуация, с невозможностью перехода определённой черты, возбуждала и распаляла, пожалуй, даже больше, чем, если бы никаких камер не было, и мы спокойно уже могли бы заняться делом… Ведь, что является самым верным средством от сексуального возбуждения? Ответ простой — секс.

Слишком быстро и легко произошедший секс сильно остужает любые отношения. Обесценивает их. Не даёт ощущения победы и получения заслуженного, завоёванного приза…

Анастасия Дмитриевна, явно «девочкой» не была. И это правило знала. Да и… не зря же она социальный педагог — должна была изучать психологию. Как минимум, в учебной программе «педа» этот предмет обязан был быть. Так что, она была близко, дразнила, но уж прямо в руки не давалась. И поведение, вместе со словами контролировала, рассчитывая его так, чтобы нельзя было придраться. Нельзя было чётко сказать, что она легла под меня сама. Нет! Она таких поводов не давала, провоцируя на активные наступательные действия меня.

А я… тоже не совсем «наивный мальчик-колокольчик». Такую игру уже знаю. Доводилось в неё играть в мире писателя. Да и само наличие этого мира сильно меняло дело. Как минимум, наличием жены там.

И дело даже не в верности с сексуальной удовлетворённостью, а в опыте: у меня отношения уже были! И пара у меня уже есть. А также опыт и понимание, что семейные отношения — это не только секс. Нет, сука! Это ещё и быт! Это жизнь в ограниченном жизненном пространстве с другим человеком, обладающим другими поведенческими, бытовыми, гигиеническими и пищевыми привычками. Мне этого всего и в том мире хватает, чтобы вешать себе ещё один хомут здесь!

Я не готов променять свою нынешнюю свободу и комфорт самостоятельности на всего лишь секс. Это был бы слишком неравноценный обмен. И уж точно, не с первой встречной «хищницей», которой нужна недвижимость, положение и деньги. Вообще, она сама ещё не знает, на что хочет подписаться в местном аналоге «ЗАГСа». Я, в быту, очень тяжёлый человек. Меня очень трудно выносить долго. И моей жене из другого мира памятник при жизни ставить надо, за то, что она меня всё ещё терпит.

Однако, поиграть в эту приятную, волнующую, возбуждающую игру — почему бы и нет? Это, как минимум, весело.