Княжна попаданка. Последняя из рода
Шрифт:
— У-у-у-у! Да что же это! Как же? Она же сама била Ксению почём зря. Сама её на мороз выгоняла в одном исподнем, а я, значит, виновница? Неблагодарная тварь. Вся в папку своего. Гадина! Ещё и опозорила, во грехе живёт то с одним, то с другим! Шалава! Знаем мы эти «законные» сожительства. Как теперь людям-то в лицо смотреть!
Ана внезапно от страданий по пропавшей дочери переметнулась на лютую злобу. Мало позора с Ксенькой и ежедневными проверками от управы, так теперь ещё и это. Не сегодня, так завтра кто-то увидит Радку с «женихом» и поползут слухи…
В злости швырнула кушак на креслице перед зеркалом, обречённо
Совершенно разбитая новостями, спустилась в небольшую гостиную, не понимая, как теперь жить-то дальше, что делать. Была цель выдать дочь замуж, а теперь и этого нет…
Так и просидела до позднего вечера, глядя в одну точку, словно её кто-то заморозил. Настенные часы пробили без часу полночь…
Ана очнулась, встрепенулась и крикнула притихшим слугам, так громко, что сама вздрогнула:
— Эй, лентяи! Кто там, уснули? Чай подайте!
— Сударыня, сейчас подадим, а сани-то как? Распрягать? — старый лакей, посланный кухаркой, попал под горячую руку, получил вместо ответа удар по плечу.
— Проваливай с глаз моих, старый дурень! Кухарка сама пусть подаст на стол.
— Да пропадите вы пропадом, сударыня! Ухожу! Сын место нашёл денежное, буду у него с внуками сидеть! А ты провались! Дура злая! — у старика прорезался голос, да такой грозный, что Ана замерла. Но быстро оправилась и уже готова снова кинуться в драку, но слуги и след простыл.
— Всё проваливайте из дома! Твари неблагодарные. Новых слуг наберу! Покладистых!
Чай никто не подал. Несколько раз входная дверь хлопнула с такой силой, что рюмочки в буфере зазвенели.
Не в силах пережить этот бесконечный, позорный день, Аксёнова вышла глянуть, не украли ли её сани с лошадьми, с этих слуг станется.
Спустилась на крыльцо и замерла.
Во дворе откуда-то взялся сам купец Свешников. Его не ждали, а он припёрся.
Верхом приехал, коня привязал и остановился перед крыльцом, в своей огромной шубе, злющий и пьяный.
— Что притащился, упырь проклятый? Уморил мою девку, мне теперь и людям в лицо стыдно смотреть!
— Вот именно! Ксения погибла! А я тебе уплатил за неё семьдесят пять рублей. Раз у меня бабы нет, и сделка сорвалась, то вертай деньги! Или отдавай Радмилу за меня!
— Вон Стешка дворовая девка, где-то ещё бегает, как курица кудахчет. Забирай. Радмила за боярина замуж вышла, спаслась. А ты проваливай подобру поздорову. Иначе…
Свешников рассмеялся:
— Что иначе? От тебя только что слуги сбежали. Так что меня ничего не остановит пройти и забрать своё, старик мне шепнул, куда ты золото прячешь. Как крыса, денег-то полно! А на девку Ксению потратить жалела медяков? Оборванкой ходила княжна-то? Да и за Радку, поди, приданное не дала. Ну вот мне, значит, достанется!
— Уйди, окаянный! Не посмеешь! — Ана стремительно развернулась и забежала в дом, захлопнула дверь. Но тут же вспомнила про открытый ход в подклеть, дровник, а там и до жилых комнат три шага.
Одна надежда на дверь из чёрной части дома в господскую. Успеть бы захлопнуть!
Что нашло на мужика, вроде ж не бедный! И вот так грабить?
На рассуждения времени нет. Пробежала по ступеням, запинаясь за длинный подол нарядного сарафана. И услышала за спиной грохот шагов.
Не оставит он так дело. И в управах за неё никто не заступится, и новый зять только рассмеётся, да прогонит. Но и радость
мелькнула, как искра, что Радка в безопасности, бог таки уберёг дитя, пусть хоть так...Время потеряла, поднимаясь по ступеням, ох дом-то какой путанный, в потёмках бежать несподручно...
А шаги купца совсем близко.
— Не зымай! Отдам долг! Отстань, проклятый! Па-ма-ги-тя! — завопила Ана, пробегая мимо кухни.
Запнулась.
Едва удержалась на ногах и заметила в углу топорик, мелкий, для щепок.
Схватила и замерла. Так просто она не сдастся! Этот гад виноват в смерти Ксеньки, и теперь пришёл её грабить. Управа не посмеет её сделать виновницей.
А уж пару раз тюкнуть по морде, это она запросто…
— Где ты? Подлая баба! Последний раз предлагаю миром разойтись, отдай моё!
— Получай своё! Не жалко!
Со всей силы, что у неё осталась, Ана ударила топориком по огромной фигуре. Купец завопил, но она не остановилась и нанесла второй удар, в темноте, не понимая, куда бьёт, попадает или просто по шубе, но крики всё громче.
Ещё один удар, Свешников завалился на пол, и всё стихло.
— Так-то! Никто не смеет ограбить Анаис, сдохни! А я в управу, скажу, что защищалась. Любой ясновидец увидит, что ты пришёл меня грабить!
Она попыталась перешагнуть через неподвижное тело. Но Велислав схватил и дёрнул её за ногу так сильно, что Ана не удержалась и упала, ударившись о дверной косяк…
В доме всё замерло…
Огромная чёрная тень бесшумно поднялась на второй этаж и слегка подтолкнула подсвечник с зажжёнными свечами. Несколько магических заклинаний и в доме занялся огонь, какой никто не сможет затушить.
Глава 41 Нина. На чистую воду
Немая сцена во дворе князя Воронцова затянулась.
Первая мысль, какая пронеслась в моём сознании, что мне не везёт с детьми, ни своих, ни чужих. Как проклятье какое-то. А я же только хотела с ними познакомиться. Душа тянется к малышам. А тут смотрите какая пакость со стороны няньки.
Я растерялась, хотела сбежать, чтобы не усугублять и без того тяжёлую обстановку. Дмитрий поднялся и взял детей за ручки. Вид у него такой свирепый, что Нине реально лучше бежать и не возвращаться.
Но не могу так оставить это дело, если сейчас всё оборвать, то малыши так и продолжат меня ненавидеть и обвинять во всех грехах. Тем более если их любимую няню накажут.
Делаю шаг к князю и детям, присаживаюсь на корточки и с улыбкой говорю:
— Милые, вы своего отца любите? Доверяете ему?
Дети усердно кивают, несколько странно я начала разговор. Даже Дмитрий не понял, с какой стороны я решила зайти. Но я продолжаю:
— Ваш батюшка очень сильный, умный, и любит вас больше самой жизни! — замечаю, что дети сильнее сжали руки отца и замерли, теперь в их глазах не страх, а интерес. — Он никогда в жизни не привёл бы в дом кого-то опасного. Если бы я была ведьмой, то дядя Фирс давно бы отвёз меня в тюрьму и там запер. Но я помогаю вашему отцу, дяде Фирсу и другим дружинникам бороться с настоящим злом. Не всегда получается, но мы очень стараемся. А вы своему любимому батюшке помогаете любовью и послушанием. Мне очень хочется вас обнять и расцеловать в румяные щёчки, но я не смею просить о такой щедрости. Слишком уж вы сладкие, детки. Не огорчайте Дмитрия Васильевича, он вас очень любит.