Княжья Русь

К вечеру, уже на закате, Гошке наконец удалось выследить деда. Собрал маленький шалашик из веток, накрылся и ждал.

Деда, впрочем, он всё равно не услыхал. Как он на своей деревяшке мог бесшумно по лесу ходить, Гошка не понимал. Но — увидел вдруг, шагах в двадцати, прильнувшего к дереву варяга.

Гошка даже дышать перестал… И не увидел его Рёрех. Шагнул к другому дереву, повернулся спиной…

Тут уж Гошка не утерпел. Приподнялся и запустил камешком прямо в дедову спину.

И попал.

Но дедко не обиделся. Даже обрадовался. Наконец похвалил Гошку и сказал: всё, отдыхаем. И ужинаем.

Ужин добыли быстро. Гошка подстрелил зайца, а Рёрех — здоровенную рыбину.

Рыбину почистили и сварили в котелке вместе с травками и корешками, а зайца запекли на углях.

Готовил дед. Гошка в это время коней купал.

Покушали с удовольствием. Дед запивал жареное мяско пивом, а Гошка — ключевой водой с ягодами.

Правда, кушали не одни. Еще с рыбными щтями не покончили, как Гошка услышал людей. Людей было вроде трое. Гошка, вовремя вспомнив дедовы наставления, вопить и руками махать не стал. Поглядел на деда, увидел, что тот этак незаметно позу изменил, подближе к оружному поясу переместился. Тут они с Гошкой переглянулись (Гошка украдкой показал три пальца), всё поняли, но поскольку дед вел себя спокойно, то и Гошка продолжал есть.

Только когда покушали, Рёрех сказал довольно громко:

— На пиво не рассчитывайте. Самому мало.

Только тогда люди (их оказалось не трое, а четверо) вылезли на свет.

Один из них оказался тоже старым варягом: с двумя ногами и двумя глазами, но без левой кисти.

— А я всё ждал, когда ты нас заметишь, Рёрех, — сказал он, присаживаясь на корточки у костра

— Долго ждал, Руг, — усмехнулся Рёрех. — Объявился бы сразу, мог бы и на жарёнку успеть.

— Так и знал, что ты нас учуял, — Руг разгладил седые усы. — Я и этим, — кивок в сторону оставшихся на ногах спутников, — так сказал к деду тишком не подобраться.

— Еще бы! — пробасил один из троих. — Он же ведун.

— Ты б помалкивал, — сказал Рёрех. — Вас троих даже мой мальчонка приметил Мало ты их учишь, Рюг. Что пришел? Виру за зайца требовать?

— Перун Молниерукий! Рёрех! Не обижай! Пришли поглядеть, кто в княжьем лесу огонь жжет. Сам знаешь, такое не всем дозволено.

— Ну коли ты с добром, то и я — с добром. Доставай фляжку, плесну тебе пивка. Не отказывайся: его мать, — кивок на Гошку, — сама варила.

Руг пригубил, похвалил, прижмурившись, поинтересовался:

— А кто у отрока матушка?

Гошка тут же надулся: отроком назвали!

— Сладислава Боярина Серегея жена.

— О! — Руг наклонил голову. — Привет ей и добрые слова. Кабы не она.. — Варяг похлопал себя по искалеченной руке.-…Помер бы. Может — ко мне, в усадьбу? У меня тоже пиво неплохое.

Глава двадцать третья ДОРОГА НА САНДОМИР

В дорогу с собой Славка взял Антифа (как же без него) и двух воев из отцовской дружины: полянина Соколика и матерого нурмана из русов. Hурман этот в Киеве вырос, со Святославом в Булгарию ходил и имя имел на словенское ухо — смешное. Хриси. Как и следовало ожидать, его еще в детских переименовали в Крысу.

Хриси на такое прозвище уже давно не обижался. Ростом и статью он был истинный нурман и твердо верил: крыса размером с медведя порвет всех медведей в округе.

Добрая дорога, по которой они ехали, тянулась на сотни поприщ: вдоль Припяти и Струменя — до Пинска, оттуда напрямик — к Бугу, затем, через земли ятвагов — на землю лехитов и дальше, вдоль Вислы — на земли поморов. И опять — вдоль Вислы, разделявшей земли поморов и пруссов, — к городу Гданьску, расположившемуся уже на берегу Варяжского [19] моря. Иначе говоря, тракт, по которому шли Славка и его спутники, был одним из тех важных путей, что связывали скандинавский север и богатый товарами юг. Это была одна из дорог, по которой можно было дойти хоть до Царьграда, хоть до Хвалынского моря. Впрочем, так далеко Славка идти не собирался.

19

Напоминаю - Варяжское море ныне называют Балтийским.

Первым на пути русов был город Туров.

Туров — новоставленный город. Построили его там, где сливаются две реки: Ядза и Струмень, который еще называют верхней Припятью. Построили недавно, еще при княжении Игоря. Важное место — Туров. Вдоль Припяти лежит один из путей на юг.

В Турове ныне держали свой стол дреговичские князья.

Племя дреговичей сильное и многочисленное: вся земля от Двины до Припяти была — их. Однако с кривичами и Роговолтом дреговичи не ссорились. И с древлянами чьи земли лежали к югу от Припяти, — тоже.

В распрях между Ярополком и Владимиром дреговичи участия не принимали. Когда Владимир, убивши Ярополка, полноправно воссел в Киеве, туровский князь приехал к нему сам: дары привез и изъявления дружбы. Дары эти можно было б и данью назвать, но какая дань между друзьями. Потому — дары.

Туровского князя Богуслав знал лично. Однако в день, когда Славка и его спутники въехали в ворота Турова, князя в городе не было. Отбыл то ли охотиться, то ли на раннее полюдье. Это и к лучшему. Будь князь дома, пришлось бы в Турове задержаться — из уважения. А Славка — спешил.

Вопреки его ожиданиям, попутчик из монаха вышел недурственный. В седле держался уверенно, проповедями Славку не донимал, а наоборот, рассказал немало интересного.

Отец Фредрик учился в знаменитой (это еще отец Славке говорил) школе, коию основал магдебургский архиепископ Адальберт. Про Адальберта Славка тоже слышал от отца. Боярин Адальберта знал лично. Познакомился, когда тот приезжал в Киев по приглашению княгини Ольги. Тогда Адальберт уже был епископом (тоже немаленький церковный чин, как понимал Славка) и служил не только Церкви, но и германскому императору Оттону. Приехал учить правильной христианской вере, но учил недолго. Его спутники повздорили с кем-то из киевских бояр, пролилась кровь — и князь Святослав Адальберта отправил восвояси. Впрочем, Святославу нужен был только повод: Оттона он не боялся, к христианам (особенно — чужеземцам) не благоволил. Славка Адальберта помнил плохо, потому что мал был. А вот брат Артём его хорошо знал. И не по Киеву, а по Магдебургу. Когда Артём ездил к германскому императору с учением от Ярополка, Адальберт ему немало помог. А со Славкиным отцом архиепископ Магдебургский и по сию пору переписывался.

Фредрик, правда, сказал, что архиепископ сильно хворает и вряд ли проживет долго.

Но Славку это не опечалило. Он же не в Магдебург собрался.

Так же спокойно, как и до Турова, доехали до Пинска. Тоже город крепкий. И расположен хорошо: на слиянии Пины и Струменя. А за Пиной — сплошные болота. Ни один враг не подступится. В Пинске сидел младший брат туровского князя. С ним Богуслав тоже был знаком, так что пришлось задержаться на денек. Пока Богуслав и его гридни пили-гуляли и развлекались охочими до хороброе девками, монах тоже даром времени не терял: пообщался с немногочисленной туровской христианской общиной, полгода назад оставшейся без пастыря: туровский князь, следуя общей политике Владимира, отдал единственного в Турове священника сваргам, от которых тот и принял мученическую смерть: был утоплен в болоте. После этой жестокой расправы маленькая туровская община стала еще меньше. Но все же сохранилась. Добивать ее не стали. Дреговичи вообще были довольно-таки мирным народом и вместо крови предпочитали приносить богам бусы и куньи шкурки. Фредрик свершил службу, окрестил четверых младенцев и обвенчал две пары. Будь он со своими прежними охранниками — не рискнул бы. А с русами, Двое из которых сами христиане, боятся ему было нечего. Пусть только местные язычники посмеют ему помешать. И не помешали. Из-за таких пустяков веселый пир прерывать?

Пинский князь дал Славке пару собственных дружинников — проводить до Берестья [20] . Этот городок на берегу Буга пусть и невелик, но значим. Здесь начинается длинный волок, связавший Буг с Припятью, а следовательно — с Днепром. За Берестьем земли дреговичей заканчивались и начинались земли ятвагов, Киеву не дружественных. Через ятвагов шел самый близкий путь к владениям князя Мешко, но, следуя воле отца Славка им не воспользовался. Нанял проводника из волынян и двинулся на полдень, охотничьими тропами — к Червню.

20

Нынешний Брест.