Князьки мира сего

Глава 6 Фамилия майора

Службы в храме опять не было. Свечница почему-то не узнала Петра и опять начала нести про благообразие, благолепие и благоговение. Но Иваненко сказал, что хочет помолиться, и та тихо испарилась.

В этот раз Пётр пошёл не к иконе Христа, а к Казанской иконе Божьей Матери. Глаза у Богородицы были грустные, с каким-то красноватым оттенком, как на фотографии, где вспышка высветила кровеносные сосуды глазного дна.

— Помилуй мать мою Людмилу, Вадима, Светлану, а ещё одноклассников моих — Владимира, Константина, Александра, Игоря, Акима и Гутмана, — прошептал Пётр и перекрестился. — А ещё рабу Божью Ольгу, и упокой раба твоего Алексея…

На душе стало, как будто, полегче. Он побрёл по храму, разглядывая иконы, и вдруг увидел на лавочке ОБ.

— Присаживайтесь, — сказал ОБ, отрешённо улыбаясь. — На Алину Васильевну не обижайтесь, что она вас не узнала, у неё плохая память на лица.

— Что мне делать дальше? — хрипло спросил Пётр, сев вполоборота к ОБ.

— Вы же отлично знаете. Помочь вдове. А мы обеспечим вам неприкосновенность со стороны силовых структур.

— Где её искать?

— Вы же — следователь. Полагаю, неподалёку от руководителя секты.

— И как я должен ей помочь?

— Помогите ей воссоединиться с покойным мужем. К сожалению, даже пришельцы не могут его вернуть на Землю. К тому же это совсем не нужно. Следовательно, надо отправить несчастную на небеса к супругу. Ведь она сильно страдает. Оружие вам использовать нельзя, поэтому, когда найдёте её, постарайтесь обойтись подручными предметами. Или вот этим. — ОБ вынул из кейса бронзовую статуэтку, дублирующую парусник с Петром Первым на Москва-реке.

— Мне это не нужно, — сказал Иваненко и встал, собираясь уходить.

— Если возникнут проблемы, заходите к нам в храм, — сказал ОБ, любуясь своей статуэткой.

* * *

«А когда пришелец не сидит в иконе, от неё действительно исходит какая-то положительная энергия, пускай она и вся в золоте», — думал Пётр по дороге домой, вспоминая, как молился Богородице. Что-то в молитве за других было такое приятное. Чувствуешь себя добрым-добрым, этаким божком, покровителем всех этих несчастных. А самое приятное в том, что несчастные даже не подозревают, что ты за них молишься. От всего этого испытываешь огромное чувство удовлетворения.

Вот дикари не молятся за других. Какая им от этого польза? Они молятся о здоровьице, об успехе в бизнесе, чтобы крокодил не съел… Нет кайфа в том, чтобы молиться о здоровье и благополучии членов своей семьи или даже о друзьях — ведь ты лично заинтересован в их здоровье и благополучии. Истинные верующие должны молиться за врагов, за чужих людей. Вот где настоящий кайф! Иваненко понял это, когда стал молиться за одноклассников, которых не любил и много лет не видел, за Алексея и Ольгу, которые были его врагами. Нет, ведь действительно получилось! Теперь стервятники больше не приснятся!

Чувство какой-то небывалой эйфории не помешало милиционеру почувствовать, что за ним хвост. Об этом сообщили волосы на загривке.

«Только не оборачиваться, сдержать себя и не оборачиваться, — твердил себе Иваненко. — Если они не узнают, что я про них знаю, будет шанс оторваться».

Свернув за угол, он резко рванул вперёд, забежал в арку и проскользнул в ближайший подъезд, напугав выходящего мужичка. Через полчаса Пётр осторожно выбрался из подъезда и окольными путями направился к дому. Загривок молчал: похоже, хвост оторвался.

* * *

У Светланы был выходной. Она уже успела съездить на рынок и наготовить кучу вкусной вегетарианской еды, а колбасу скормила бездомным собакам.

— Рановато благодаря тебе у меня в этом году начался Рождественский пост, — улыбнулась Света, пока он обозревал приготовленные ею блюда. — А ты-то где был?

— В храм ходил, молиться.

— В какой?

— Знаю я один очень милый храм, в полутора часах ходьбы отсюда. Но тебе я туда ходить не рекомендую. Для тебя там слишком помпезно, гламурно, я бы сказал.

— А ты не врёшь, правда, молился?

— И не думаю.

Их прервал звонок в дверь.

— Кто это может быть? — насторожился Пётр.

— Понятия не имею. Коммивояжёры, наверно. Спрячься на всякий случай в туалете.

Сидя в темноте на унитазе, Пётр слышал, как Света сначала разговаривала с кем-то через дверь, потом открыла — и опять неразборчивые голоса. Неужели попа притащила?

Минут через пять Света сказала, что он может выходить.

За столом на кухне сидел майор ФСБ и ел бородинский хлеб с израильской редиской.

— Зачем ты его впустила? — выпучил на Свету глаза Иваненко.

— Он — не враг, а друг.

— Тебе это откуда знать? Молитвенница великая, да? Определять Божью волю наловчилась?!

— Успокойтесь, дорогой Пётр Исаакович, я всё сейчас объясню, — сказал майор, вытирая рот платком. — Я больше не тот человек, которого вы знали, если можно так выразиться. Броня пробита, старое мировоззрение рухнуло. Я продолжаю служить, мне по-прежнему доверяют, я сумел скрыть от начальства изменения, произошедшие во мне. Но теперь я чувствую себя двойным агентом, кротом, окопавшимся в Службе Безопасности. Я ни на кого никогда не полагался, всё привык делать сам. Я даже остался холостяком, хотя начальство сильно давило на меня в этом вопросе. И я привык доверять эмпирическому опыту. Вам интересно, старший лейтенант, как я вас вычислил?

Пётр кивнул.

— Вообще-то вас должны были взять на следующий день после вашего побега, но у нас в управлении последнее время творятся какие-то странные вещи. Не буду вдаваться в подробности, но люди стали вести себя неадекватно. Про ваше дело забывают, вас как будто не видят. Я думаю, вы в курсе, почему это так?

— Возможно.

— Так я и предполагал. Итак, как я вас вычислил? Как и для моих коллег, этот адрес, где мы сейчас с вами находимся, был для меня невидим. Я рассказал об этом своему другу, с которым познакомился двенадцатого сентября сего года. И знаете, что он мне сообщил вчера вечером? Что видел вас у одной продуктовой палатки. Я решил там подежурить, и, как видите, дежурство оказалось весьма успешным. Чутьё у вас очень хорошее. Но должен вас огорчить, оторваться вы пытались весьма неумело.

«Значит, во второй раз загривок всё-таки подвёл! — подумал Пётр. — Вот дурак! Хотел же идти другим путём! Впал в эйфорию и пошёл мимо этой долбанной палатки!»

— Не расстраивайтесь, всё к лучшему, — сказал майор. — Я здесь, потому что боюсь, что вы натворите ещё каких-нибудь бед. Позволите дать вам совет? Посоветуйтесь с мыслящим человеком. Мне кажется, вы такого человека знаете, у него и фамилия соответствующая.

— А этот человек на свободе? — спросил Иваненко.

— А кто его удержит в заключении? Несколько лет назад Анатолий Сергеевич уболтал одного из наших лучших следователей, и тот вышел в отставку. С тех пор профессора поместили в специальный список «неприкосновенных». Считается, что государству будет меньше вреда, если таких граждан не трогать… Так вот, я прошу вас, дорогой Пётр Исаакович: не принимайте необдуманных и скоропалительных решений, у вас есть к этому склонность. Поговорите с профессором. А больше я вам пока ничего не скажу. Вот, кстати, я принёс вам ваш паспорт. Учитывая сложившиеся обстоятельства, вряд ли кто-то из наших сотрудников обнаружит его отсутствие.