Князья Эльдорадо
Шрифт:
Кошкин от избытка чувств вскочил, перевернув столик со снедью и вином заключил друга в объятия:
– Ай, да Мачо, ай да, сукин сын!
Тот смущенно отбрыкивался:
– Отпусти меня, черт здоровый, то не моя идея. Эту мысль подала женушка твоя ненаглядная.
– Анна, что ли?
– Ну да.
– Во дела, бабы лучше нас с тобой разбираются в военной стратегии, – и друзья заржали во всю глотку.
«Родина», пройдя возле берегов Португалии и юга Испании, устремилась в Гибралтарский пролив. Здесь, у северных берегов Марокко и Алжира, моряки по пути занимались любимым делом – топили пиратов всех мастей и освобождали невольников с галер. На стоянку встали лишь один раз на острове Сицилия, в Сиракузах, для пополнения запаса свежей воды, и отправили на берег бывших галерных рабов. Сделали бросок через Ионическое море и тормознулись у греческого острова
– Подать сигнал этому нечестивому гяуру – спустить паруса. Совсем обнаглели, шляются в наших водах, как у себя дома.
Затянувшись кальяном, важно молвил:
– Хороший трофей украсит флот сиятельного и несравненного султана Ибрахима, да благословит Аллах его долгие годы.
Его свита – те еще лизоблюды – заверещали со всех сторон, восхваляя блистательного халифа и его лучшего флотоводца всех времен и народов мужественного Керима-Пашу. Турки, предвидя близкую и легкую победу, даже не озаботились взять нарушителя спокойствия в клещи – так и двигались общей кучей. На многих кораблях не открыли пушечные портики, оно вроде и ни к чему. Как показали дальнейшие события, ни в коем случае нельзя недооценивать противника. Тупые, но хитрые гяуры остановили свой большой корабль в недосягаемости турецких пушек – метрах в семистах от эскадры.
– Это ничего, мы щас быстро все поправим, – думали турки, потирая грязные ладошки.
Керим-Паша приказал капитану флагмана выдвинуться вперед – ему не терпелось первому взойти на захваченный корабль. За что и поплатился.
Капитан Пауль Хове приказал поставить корабль бортом к неприятельской эскадре. Именно капитан Хове, бывший первый помощник. Старый капитан Якобс умер во время похода месяц назад от желтой лихорадки. Похоронили его по морскому обычаю в водах Атлантики, у берегов Португалии.
Разворачивались стволы орудий, выискивая цели, заорали дальномерщики, лязгнули затворы, принимая снаряды. Послышалась команда:
– Огонь! – и пушки левого борта рявкнули, выпуская взрывную смерть. Корабль качнуло от слитного залпа. Из шести выстрелов – пять попаданий. Раздался мат артиллерийского офицера – выдавал на орехи промазавшему расчету. Турецкому флагману досталось больше всех – в него влепили три снаряда. Один взорвался на палубе, сметая осколками экипаж, и устроил пожар. Два других ударили по ватерлинии и разломили судно пополам. Флагман затонул в течение десяти минут. Дальше начался разгром эскадры. «Родина», описывая полукруг и меняя галсы, стреляла поочередно двумя бортами.
Каракки и галеры, объятые пламенем, шли ко дну. Матросы прыгали в воду и, держась за деревянные обломки, плыли к далекому берегу. Экипаж «Родины» туркам не помогал – он снимал с полузатопленных галер рабов. К большому удивлению капитана Хове, среди бывших изможденных невольников оказалось много русичей и греков. Помня наставления князя Юсупова-Эльдорадо, к галерным рабам отнеслись со всем вниманием. Накормили, одели, обули, оказали нуждающимся медицинскую помощь. Спустя три дня сделали им предложение – имеющим военный опыт и знающим, с какой стороны браться за саблю, войти в состав абордажной команды. Таковых нашлось пятьдесят шесть человек, плюс четверо бывших пушкарей. Остальных двести семнадцать человек высадили на малолюдном острове Скирос, снабдив их продовольствием, палатками и оружием. Пообещали забрать на обратном пути. «Родина» на всех парусах шла к западному побережью Турции и, странное дело, свободно прошла пролив Дарданеллы. Капитан Хове терялся в догадках: где же болтается неприятельский флот? И лишь в Мраморном море, наконец, лицезрели турецкие вымпелы – числом четыреста тридцать два. В то время османский флот представлял собой эдакую «солянку» – галеры, каракки, шхуны и даже допотопные каравеллы. По тем временам, чем больше пушек, тем сильней и опасней судно. О морустойчивости и мореходности думали в последнюю очередь. Адмирал Вахид-Паша, как и все его окружение на мостике, в некоем ступоре пялились на неизвестный одиночный корабль, делающий круги вокруг сгрудившихся судов непобедимого флота. Наглый незнакомец, окрашенный в шаровую краску, своими действиями кого-то сильно напоминал адмиралу. Спустя мгновение дошло – акулу. Та тоже кругами ходит возле будущей жертвы. Вахид-Паша передернулся от неприятных ассоциаций. Чуть позже чужак приблизился метров на четыреста и нанес ужасное оскорбление не только флоту, но и всей Османской империи. Турки после увиденного
плевались, скрипели зубами и изрыгали проклятия.А произошло вот что. Когда «Родина» приблизилась на допустимое безопасное расстояние, три грека, стоявшие у лееров, довольно синхронно скинули портки и показали османам голые задницы. Мало того, бывший галерник, казак Данила, притащил с камбуза голову свиньи – и ну ею размахивать. Затем раскрутил ее за ухо и отправил в сторону правоверных. Турки взвыли. Участь чужака была решена. На мостике бесновался адмирал Вахид-Паша. Брызгая слюной, орал:
– Повесить гяуров на рее, изрубить на мелкие куски и выкинуть псам. При этом колотил подзорной трубой об ограждение, чем привел ее в полную непригодность. По судам зазвучали сигнальные дудки, канониры открывали пушечные портики и раздували тлеющие фитили.
– Щас мы ему, наглецу, покажем. Но каков мерзавец, гореть ему в аду.
Не показали – случился большой облом-с.
Турецкий флот как таковой сгинул после пятичасового боя, а если строго придерживаться фактов, то развернувшееся действо боем назвать нельзя. Происходило натуральное избиение турецкого флота – мяч в одни ворота. «Родина», описывающая круг вокруг неприятельских вымпелов, в упор расстреливала доблестные османские суда. Галеры старались сильно не калечить, канониры стремились попасть в корму, разбивая руль, или снести фок-мачту, лишая судно маневра и хода.
Несмотря на невообразимую «солянку» из смеси разнотипных судов, турки имели три десятка линейных кораблей – линкоров. Они-то и пытались приблизиться к чужаку на прицельный выстрел, но тщетно. Канониры «Родины» не давали им никакого шанса и расстреливали смельчаков с безопасного расстояния – пятьсот-шестьсот метров. Надо сказать, в те времена для того чтобы нанести противнику значительный ущерб, корабли сближались до двухсот метров – дальность выстрела пушки XVII века оставляла желать лучшего. До изобретения более мощного бездымного пороха еще далеко. В облаке дыма от выстрелов допотопных пушек турецкие суда еле проглядывались.
Командирам «Родины» приходилось стрелять на ощупь. От непрерывного грохота орудий в течение нескольких часов экипаж основательно оглох, не помогали войлочные заглушки. В этом сражении не одна тысяча турецких моряков закончили свой путь на морском дне. От Вахида-Паши осталась только феска, чудом зацепившаяся за обломки рангоута, покачивающиеся на небольшой волне.
После столь блистательной победы наступила очередь спасательных работ. Десяток шлюпок ринулись к полузатопленным галерам, матросы освобождали от цепей прикованных рабов и доставляли их на борт «Родины». Тощие, в лохмотьях, а то и в одной набедренной повязке, с багровыми следами кнута и язвами на теле, они вызывали жалость и сочувствие. Когда число спасенных перевалило за четыреста человек, капитан Хове приказал всех поместить в трюм, объявив бывшим рабам, что через два дня они будут в Крыму. Два корабельных медикуса занялись ранеными. Всего спасенных насчитывалось семьсот четыре человека. Более ничто не препятствовало дальнейшему выполнению плана князя Юсупова-Эльдорадо.
Встав на безопасное расстояние, «Родина» подвергла жесточайшему обстрелу Стамбул, уделяя главное внимание крепостным постройкам и дворцу султана Ибрахима. После двухчасовой канонады судно снялось с якорей и, пройдя Босфор, вышло в Черное море. Появившись внезапно у самой южной части полуострова, судно с радостью встретили русские войска. Высадив на берег бывших галерников и дав отдохнуть им на твердой земле трое суток, капитан Хове повел «Родину» на запад, огибая Крым и сметая на пути редкие татарские укрепления. Так дошли до местечка Каланчак и встали на рейде, поджидая войска. Пауль, воодушевленный встречей с князьями, видел прекрасные перспективы в своем будущем. Служить под началом таких людей, а тем более иметь родственником блистательного князя Кошкина-Эльдорадо, считал провидением Божьим. Вывод один – семье Хове немыслимо повезло.
Русский экспедиционный корпус тяжелым катком прокатился по побережью Крыма, сметая вооруженное сопротивление. Выйдя к местечку Каланчак, обнаружили поджидавшую в заливе «Родину». Отчитавшись перед князьями об удачном морском походе, капитан Пауль Хове был тронут отеческой добротой и благожелательностью князя Кошкина-Эльдорадо. На капитана и его команду просыпался золотой дождь. Пауль получил, впрочем, как и все, тройное месячное жалованье плюс боевые, в итоге – тысяча золотых гульденов. Офицеры судна – по пятьсот гульденов, матросы – по сорок монет. Даже бывшим галерникам досталось по одной золотой монете на обзаведение. Кстати, бывшие рабы в полном составе вступили в ряды русского воинства, за исключением трех человек – они нуждались в лечении. Галерников отмыли в походной бане, подстригли, одели в новенькое обмундирование и выдали оружие.