Код Атлантиды
Шрифт:
– Сварите-ка ему кофейку, – шепотом посоветовал он. – И положите побольше сахара.
– Это Тед! – провозгласила Ребекка, представляя всех друг другу. – Тед, это Сара и Джон. Тед – специалист по биологии моря. Изучает медуз.
– Ух ты! – воскликнула Сара, улыбаясь. – Должно быть, Ужасно интересные животные.
– По сути, это не животные, – заметил Тед ледяным тоном. – А планктонные морские организмы. Протоплазма. – У Теда были длинные жирные волосы, он носил сандалии. И с первого мгновения производил впечатление человека, не умеющего следить за собой. Кроме того, ему, видимо, и в голову не
– Ага, – ответила Сара, надеясь, что Тед поймет: теперь ей все ясно.
– Тед немного не в духе, я права, Тед? – произнесла Ребекка, пытаясь скрасить холодность коллеги.
Остальные биологи вообще держались в стороне. У всех были длинные волосы, покрытые щетиной подбородки, каждого намного больше интересовали споры в стеклянных колбах, нежели лазутчики из соседней лаборатории.
– Мы когда-то тоже изучали С-60, – мягко и довольно громко сказала Ребекка, подавая сигнал сотоварищам: опасаться нечего, все в порядке. Она подошла к компьютеру и ввела команду «Переслать». – Процесс пошел.
– Спасибо, – ответил Хаккетт несколько снисходительно, может, из подсознательного желания покрасоваться перед Сарой. – А… гм… Вы сказали, что тоже изучали С-60? Но вы ведь микробиолог, вам-то это зачем понадобилось?
– Фуллерены, – охотно начала объяснять Ребекка, – в состоянии посеять жизнь повсюду в космосе. Вы разве не знаете?
С губ Сары слетел вздох.
– Нет, – сказала она, вспоминая руку в туннеле и ежась.
– О-о-о, – нараспев произнесла Ребекка, наблюдая за цифрами наэкране. – Углерод – элемент необыкновенный. А С-60 – воистину поразительная молекула.
– Верно, – согласился Хаккетт. – Он есть и в чернилах, которыми мы пишем, и в нас самих. Может быть газом и присутствовать в человеческом мозге, то есть участвовать в осмыслении самого себя.
– Что кажется особенно удивительным, когда задумываешься о том, насколько углерод ординарен, – добавила Ребекка. – Он входит в состав сотен тысяч соединений.
– Но почему именно углерод-60 в состоянии посеять в космосе жизнь? – спросила Сара.
– Потому что его молекула имеет форму футбольного мяча, – ответила Ребекка с таким видом, будто Саре давно следовало об этом знать.
Та покачала головой.
– Не понимаю…
– На Земле существует три разновидности углерода, – сказала Ребекка. – Какой из них поспособствовал развитию человека? Графит слишком хрупкий. На поверхности алмаза водородный монослой. А сажа, хоть в ней и нет примесей, не имеет формы. С чего же тогда зародилась жизнь? Ответ один: с какого-то иного углеродного соединения. Беспримесного, но в то же время достаточно прочного. С-60 именно такой.
– У вас есть доказательства? – спросила Сара недоверчиво. Недоверчиво, потому что боялась ответа. Боялась, потому как уже этот ответ видела.
– Двадцать лет назад Ципурский и Бусек обнаружили природные фуллерены С-60 и С-70 в шунгитах, – сообщила Ребекка.
Хаккетт изумленно повел бровью.
– Это докембрийский камень, порода, содержащая скрытокристаллический углерод, – пояснила Сара. – Существовал и шестьдесят пять миллионов лет назад,
в ту пору, когда вымерли динозавры.– Совершенно верно, – подтвердила Ребекка. – Вот мы и отправили кое-кого из наших ребят в Институт Макса Планка. Они заставили углерод-60 врезаться в твердую поверхность на скорости семнадцать тысяч миль в час, как если бы он прилетел на астероиде. И что вы думаете? С-60 отскочил от препятствия. Не разрушился, не видоизменился! Уцелел.
– Что же появилось сначала? – протянул Хаккетт задумчиво. – Курица или яйцо углерода-60?
Ребекка оглядела его с ног до головы, как будто внезапно Увидела в новом свете.
– Забавная шутка, – сказала она, усмехаясь. – Знаете, почему я приняла ваши данные за биологические? Потому что в них просматривается симметрия, очень похожая на симметрию Жизненных форм. Потом до меня дошло, что речь об углероде, и я все поняла.
– Симметрия? – переспросила Сара.
– Жизнь на Земле представлена в двух основных формах, – ответила Ребекка. – В виде двойной спирали – нити ДНК в хромосомах человека и высокоразвитых животных, и футбольного мяча – это вирусы. Конечно, есть еще и брюхоногие моллюски…
– Но ведь молекулы углерода-60 имеют единственную форму – мяча? – перебила ее Сара.
– Вовсе нет, – возразила Ребекка. – Если углерод-60 поместить в электрическое поле, образуются так называемые нанотрубки. Спиралевидные.
Две формы С-60. Две основные формы жизни на Земле. И то и другое возникло на основе углерода.
– Взгляните.
Ребекка прикоснулась к экрану, и на нем появилось изображение молекулы в виде футбольного мяча, рассматриваемой под криоэлектронным микроскопом.
– Это С-60? – спросила Сара.
– Нет, – ответила Ребекка. – Вирус.
– Какой именно?
– Герпетический. Вирус герпеса человека.
– Герпес?
– Угу. Выглядит точно так же, как С-60.
Кристалл и низшая форма жизни. Чем объясняется такое сходство?
– Углерод, из которого развились мы, – загадка, – сказала Ребекка. – Уголь, алмазы – на Земле их до сих пор полным полно. Теоретически и С-60 должен бы был встречаться повсюду. Но его нет. Почему? – Она помолчала. – На мой взгляд, его и теперь более чем достаточно. Просто он видоизменен. Это мы.
– Джером? Хинкли? Какого черта вы там делаете?
Небо опять осветилось молнией, и Карвер успел разглядеть: то, что к нему приближалось, хоть и походило по очертаниям на человека, не было ни Джеромом, ни Хинкли.
С каждым шагом оно разрасталось, точно затвердевающая жидкость. Становясь гигантом.
Карвер, попятившись назад, передернул затвор винтовки, спустил курок и полил противника огневым дождем. Пули отскочили, не причинив и капли вреда.
Гигант двинулся дальше.
Карвер в отчаянии взглянул на выход, загороженный поддоном, на котором лежал углерод-60. На кристаллической поверхности кишела тьма прозрачных пауков с усиками и трубчатыми ножками и гигантских стеклянных многоножек. Карвер ужаснулся, заметив, что все это полчище на глазах тает, превращаясь в единый комок. Буквально за несколько мгновений комок принял форму человеческой головы. Его головы.
Она медленно раскрыла глаза, посмотрела на Карвера, а мгновение спустя разжала челюсти и зашипела. Внезапно из прозрачного рта вывалился язык – на нем было выгравировано единственное слово.