Код Бытия

Следующие три часа он еще держался, хотя и понимал, что на внимание положиться уже нельзя. Каждую страницу теперь приходилось просматривать дважды, но мысли все равно блуждали где-то далеко, а однажды Ласситер поймал себя на том, что перевернул страницу, даже не посмотрев на записи. Все его внимание растворилось в тумане усталости, но он усилием воли заставил себя возобновить поиск.

В половине четвертого Джо показалось, что он обнаружил несколько закономерностей, но он не хотел думать об этом до тех пор, пока имя последней пациентки клиники Барези не будет занесено в компьютер. Когда он перевернул последнюю страницу, небо за окном уже начало светлеть.

Ласситер чувствовал себя совершенно выжатым. Закрыв роскошный переплет кондуита, он потянулся так, что ребра отчетливо заскрипели, и отправился к себе в номер.

Там он проделал то, что не позволял себе делать ранее, а именно из двухсот семидесяти двух женщин выделил тех, что подвергались процедуре пересадки ооцита и оставались в «Акиле» больше месяца. Двойная пометка сослужила ему отличную службу – всего через пару минут на экране компьютера появился список из восемнадцати имен!

Кэтлин Ласситер

Ханна Рейнер

Матильда Гендерсон

Адриана Пенья

Марион Керр…

Пять женщин, которые точно умерли, как и их дети. И все они погибли в огне.

Ласситер прикрыл глаза и снова увидел Брэндона. «Дядя Джо! Дядя Джо! Посмотри! Я могу делать сальто! Смотри!» Мальчишка неуклюже перекувыркнулся. На сальто это похоже не было – карапуз просто катался по ковру, однако, закончив упражнение, он вскочил и со счастливой улыбкой вскинул руки вверх, точно победитель Олимпийских игр.

Ласситер еще раз изучил список. Женщины приезжали в основном из Соединенных Штатов и Европы, однако он нашел пациенток, прибывших из Гонконга, Токио, Рабата, Тель-Авива и Рио.

Перенеся компьютер на стол около окна, Ласситер подключил к телефону модем. Запустив шифровальную программу, он закодировал список и переслал его в свой рабочий кабинет в Вашингтоне. Затем составил записку для Джуди, включив туда имена и адреса восемнадцати пациенток, которых он выделил. Джо просил сообщить Риордану, что по меньшей мере пять женщин из списка погибли вместе с детьми, а остальным скорее всего грозит смертельная опасность. Детективу следовало связаться с властями и добиться постоянной охраны для женщин и их детей. Он сообщил также, что намерен вернуться через пару дней и все объяснить.

А пока Ласситер просил Джуди Ривкин открыть досье на покойного доктора Игнацио Барези из Монтекастелло, Италия. Пользу могут принести любые сведения о клинике Барези и технике искусственного оплодотворения, базирующейся на донорских ооцитах. Наконец, он велел ей уговорить Риордана вступить в контакт с тринадцатью женщинами из списка, потому что позже с ними нельзя будет встретиться из-за охранных действий полиции.

Записка получилась на две страницы, и, отправив ее Джуди, Ласситер почувствовал, что засыпает. Но наступал уик-энд, и вполне вероятно, что Джуди не увидит своей электронной почты до понедельника. Ласситер взглянул на часы. Почти половина шестого утра – половина двенадцатого ночи в Вашингтоне. Он потянулся к телефону и набрал домашний номер Джуди. После четырех гудков в трубке послышался голос автоответчика. Как только прозвучал сигнал, Ласситер отчетливо произнес:

– Джуди, говорит Джо Ласситер. Немедленно просмотри свою электронную почту. Это очень важно. Через пару дней встретимся.

Раздевшись, он растянулся на постели и, смежив веки, прислушался к своему дыханию.

Но его мозг никак не желал успокаиваться. Ласситер видел перед собой Мэри Сандерс с сыном, держащимся за ее руку. У мальчишки были глаза цвета черного дерева. Темные и бездонные, они смотрели на Джо как два озера. Затем перед ним возникло обугленное личико Брэндона, а в ушах прозвучал голос Томми Труонга: «В маленький мальчик совсем нет крови». Он вспомнил лишенный всякой надежды взгляд Иржи Рейнера и слезы Кары Бейкер.

«Боже мой, – думал Джо, натягивая на голову одеяло, – это же форменная бойня».

Глава 27

Ласситер выбрался из постели в начале двенадцатого и тут же подумал, что ему нужен полноценный отдых, а не эти несколько часов беспокойной дремоты. Но душ быстро привел его в чувство, обдав лицо струями горячей воды, промассировав спину и смыв всю нечисть. Вначале Ласситер не хотел тратить время на бритье, но быстро передумал. Священники – люди своеобразные. Во всяком случае, такими он их представлял. Правда, опыта по части общения со служителями Господними у него не имелось.

Накинув кожаную куртку, Ласситер спустился в вестибюль. Найджел, пожаловавшись на похмелье, махнул рукой в направлении площади, где «без труда можно найти церковь и кафе».

На улице было холодно, около четырех градусов по Цельсию, и воздух казался сырым. От «Акилы» Ласситер свернул налево и двинулся по узкой, мощенной булыжником улице. Здесь не было ни тротуаров, ни автомобилей. Справа и слева тянулись лишь серые стены домов с наглухо закрытыми ставнями окнами и крепко запертыми дверями.

Здешняя обстановка действовала на нервы. Зимой Монтекастелло выглядел не гостеприимным, а угрожающим. За многие века фундаменты зданий немного сместились, и создавалось впечатление, что дома склонились друг к другу, нависая над улицей. Когда Ласситер свернул в первый переулок, а за ним в другой, он сообразил, что этот город – своего рода лабиринт, место, где легко затеряться, но трудно по-настоящему спрятаться.

Он миновал одну безликую лавчонку, затем вторую. Никаких вывесок и рекламы – скорее всего хозяева не видели в этом необходимости. В таком городке наверняка все знали, кто чем торгует. За окнами лавочек шипели прикрепленные пластиковыми лентами флуоресцентные лампы. Внезапно одна дверь со скрипом распахнулась, и на улицу вышел старик с пакетом зелени, упаковками мяса и батоном хлеба в руках. Пробормотав «пока», он засеменил прочь, уперев взгляд в землю.

Еще один поворот, и Ласситер, выбравшись из паутины узеньких улочек, оказался на главной площади Монтекастелло – пьяцца ди Сан-Фортунато. Цель его похода – церковь Сан-Джованни Дезоллато – занимала всю ее северную часть. Это было простое, даже аскетическое здание, возведенное из того же серого камня, что и остальные постройки в городе. Ласситер уже начал подниматься по ступеням храма, но учуял аромат кофе и повернул назад.

Напротив церкви расположилось крошечное кафе, перед входом в которое прямо на мостовой стояло несколько металлических столиков и стульев. По всей вероятности, это был монтекастелльский центр греха. За дверями, занавешенными цветными шнурками с крупными бусинами, посетителей ждали закусочная, газетный киоск, игровая галерея, салун, кофейня и табачный киоск. Причем все это размещалось в одной-единственной комнате. Несмотря на холод, Ласситер занял место за уличным столиком и заказал эспрессо.

Прохладный воздух казался неподвижным. Этому покою могла бы сопутствовать и тишина, если бы из кафе не доносились электронные попискивания – в зале кто-то яростно гонял на игровом автомате Пакмена. Площадь с трех сторон защищали здания, четвертая сторона была частью городской стены – парапета в четыре фута высотой, с которого открывался вид на равнину Умбрии.

За соседним столиком играли в карты двое мужчин пролетарского вида. На них были плотно облегающие, застегнутые на все пуговицы вязаные жакеты, под которыми, очевидно, скрывалось еще несколько слоев одежды, поскольку фигуры игроков напоминали набивные игрушки. Потягивая поочередно кофе и бренди, они то негромко ругались, то шутили по поводу очередного карточного расклада.