Код Нибелунгов. Власть богатства и механизмы власти
Шрифт:
А король Гунтер решает не вмешиваться в женские распри — по вполне понятным причинам, — и Брунгильда, испытывая страшные душевные муки, обращается за помощью к Хагену. Именно Хаген уговаривает короля решиться на убийство Зигфрида. Вдова героя понимает, что именно Хаген оказался убийцей, когда тот подходит к гробу Зигфрида и раны убитого вновь начинают кровоточить. И это только начало череды кровавых событий.
Как свидетельствуют северные легенды, после убийства Зигфрида не остается ни одного героя, чья судьба не стала бы фатальной и обошлась бы без жестоких последствий. И невинную вдову, и «заказчицу» преступления, и его исполнителей — всех ожидает чудовищная, кровавая смерть. Самая старая из песен, посвященная данной теме, — «Старшая песня о Зигурде» — говорит следующее. Во-первых, ворон пророчит заговорщикам гибель при дворе Атли. Во-вторых, Брунгильде
Дальнейшая судьба Гудрун-Кримхильды воспевается в трех коротких «Песнях о Гудрун». Первая — самая ранняя из них — описывает непомерное горе Гудрун. Женщины при королевском дворе пытаются утешить ее историями о собственных великих страданиях. Но Гудрун остается безутешна, и наступает тот самый момент, когда горе превращается в страшный гнев. Своему старшему брату Гуннару она бросает в лицо, что недолго тому радоваться сокровищам Нибелунгов: «Тебя кольца златые жизни лишат, ибо клятву Зигурду давал ты». Ее соперница Брунгильда называется несчастьем королей и народов. В конце концов Гудрун покидает королевский двор своих братьев и избирает долгое изгнание. В «Песне о
Нибелунгах» отец Зигфрида принимает у себя безутешную невестку.
Во второй «Песне о Гудрун» вдова оказывается при дворе гунна Атли, повелителя дикого и воинственного племени и — по исландской традиции— брата Брунгильды. С удивлением слушатели этой песни узнают о том, что Гудрун там буквально осыпана золотом с ног до головы, что она… жена Атли. И как только безутешная вдовица могла выйти замуж за брата своей злейшей неприятельницы? Ответ прост: она вкусила напитка забвения, который дала ей мать, Гримхильда. Да здравствует напиток забвения — панацея от всех средневековых бедГ
А вот в старонемецкой «Песне о Нибелунгах» упоминаний о родстве Атли и Брунгильды уже не сыщешь. Здесь Этцель (Атли) спустя семь лет после вдовства Кримхильды просто сватается к ней.
Зато скандинавская версия, как водится, исполнена чудес истинного коварства. В ней Атли с самого начала вынашивает зловещие планы. Приведу краткий рассказец в прозе под названием Dcap Niflunga — «Смерть Нибелунгов».
После убийства Зигурда Гуннар и Хегни овладевают сокровищами Нибелунгов. Атли же обвиняет их в… самоубийстве (!!!) Брунгильды. В качестве откупа братья-короли отдают, свою сестру Гудрун в жены гунну Атли. На свадьбу Атли приглашает братьев Гуннара и Хегни в свою страну. Гудрун подозревает зловещие планы своего жениха и пытается предостеречь братьев.
Что стало дальше с братьями, мы уже помним.
Рассказ об Атли и гибели бургундских Нибелунгов — старый и в то же время последний эпизод в авантюрной истории интриг и катастроф.
Корабль Зигфрида, груженный золотом с островов, приближался к Вормсу.
— Что-то я не вижу крыш, покрытых золотом, — зевнула Брюнгильда, всматриваясь в туман. Спустя четырнадцать дней на корабле ей уже начало казаться, что они никогда не пристанут к суше. — И белоснежных стягов я тоже не вижу!
— А ты помнишь слова приветствия? — нервно спросил ее Зигфрид.
— Я… радуйся… что здесь… есть… благородные господа, — с запинкой повторила она, и Зигфрид глянул на нее со злобой.
— Что случилось? — невинно отозвалась она.
— Что случилось? — закричал Зигфрид, — Вот уже десять дней мы учим одну и ту же фразу, одну лишь фразу, и ты не можешь произнести ее! Этого я никак не понимаю!
— Ах, вот как? — взъярилась уже и Брюнгильда, — А знаешь ли ты, чего не понимаю я? Я не понимаю, отчего не плывем мы в Ксантен, если там твоя родина. И с каждым днем я все меньше понимаю, в какой земле ты все-таки король.
Зигфрид уже терял последние крохи терпения.
Две недели его жизни ушло на непредсказуемую женщину с севера, что задавала вопросы и выискивала в его словах противоречия.
Ты должна сказать: «Я — очень — рада, — проговорил он, едва владея собой, — что — я…»
— Зигфрид! — раздался с укрытого туманом берега женский голос. — Зигфрид! Я иду!
— Это кто? — в ужасе спросила Брюнгильда.
Горе и вина в «Жалобе» — реакция мира на Нибелунгов
Спустя несколько лет после появления «Песни о Нибелунгах» священнослужитель из Пассау по имени Мастер Конрад создает продолжение песни — «Жалобу». Текст этот пользовался огромным успехом: почти во всех поздних копиях «Песни…» «Жалобу» переписывают в качестве эпилога эпического произведения. В чем же секрет ее популярности?
Название данного произведения отражает, потребности средневековых слушателей и читателей. Страшная гибель Нибелунгов, смерть почти всех героев и главных действующих лиц, трагичность отдельных судеб, как, например, Рюдигера Бешеларского, утрата всех рыцарских ценностей — все эти обстоятельства буквально потрясли души читателей. И в «Жалобе» предпринята попытка сгладить, смягчить подобное впечатление. Слушателя подталкивают к сочувствию: «Swer ez zeinem mal vemimt, der muoz ez jaemeriche klagen» («Кто сие услышит впервые, тот долго будет сетовать над этим»). Следующие 500 стихов — это собственная трактовка Мастера Конрада событий «Песни о Нибелунгах». Так, Дитрих сначала побеждает Гунтера, а уж затем Хагена. В самой «Песне о Нибелунгах» герой из Берна сначала одолел Хагена.
Подобный ход мысли Мастера Конрада далеко не случаен. В героической поэзии действовал принцип нарастания. Именно поэтому создатель «Жалобы» как бы обесценивает короля бургундов — его советник Хаген гораздо интереснее для Мастера Конрада.
Вторая часть «Жалобы» посвящена последующим событиям в крепости Этцеля. Огромный зал и весь двор крепости усеяны телами. Этцель, Дитрих Бернский и Хильдебранд-оружейник замерли на поле битвы. Медленно появляются на сцене другие уцелевшие в битве персонажи. Туг-то и начинается плач по мертвым. «Плакальщики» размышляют о роли, поведении и вине каждого из героев.
По сравнению с самой «Песней о Нибелунгах» в произведении Мастера Конрада все диалоги христианизированы. В самом эпосе христианская атрибутика по большей части совершенно декоративна; героев на тот или иной поступок толкают некие рыцарские представления, но отнюдь не религиозные мотивы. В «Жалобе» же оценка событий носит типично христианские масштабы — здесь есть все: небеса, преисподняя и огонь чистилища. «Господь нам утешенье даровал: кто жизнь свою в чести утратил, тому на небеса и отправляться».
В первую очередь Дитрих Бернский оценивает роль Кримхильды: он вспоминает о том, что schoene wip («прекрасная вдова») сделалась беспощадной мстительницей после жестокого убийства Зигфрида. А посему никто не смеет осудить ее; над нею будет вершить свой суд лишь сам Господь. Это реакция на критические слова Хагена и Хильдебранда. Первый называет Кримхильду valandinne, то есть дьяволицей, а второй осуждает безжалостное отношение Кримхильды к своим братьям и дяде.
Простой же народ тем временем совершенно не озабочен христианскими рассуждениями. Его удивляет лишь то, как знаменитый Хаген, совершивший множество чудесных деяний, мог умереть от руки женщины.
Длинные монологи Дитриха и Этцеля живописуют безнадежное положение, в котором находятся все уцелевшие после великой битвы герои. Дитрих сочувствует Кримхильде, Этцель сетует на потерю жены, сына и брата. В нестерпимой душевной муке прежний язычник обращается к христианскому Богу: «Так оставляю истуканов я моих, ибо Всемогущий гнев явил мне свой сурово».
Точно так же, как языческую основу «Песни о Нибелунгах» в эпоху 1200 года переделали по рыцарской моде того времени, так и поэты духовного чина XIII столетия переиначили ее на свой «христианский лад».
В поисках причин разыгравшейся катастрофы Мастер Конрад говорит о ubermout — о человеческом высокомерии. Высокомерие — причина поведения Зигфрида, обманувшего несчастную Брунгильду; высокомерие толкнуло Хагена на убийство Зигфрида, высокомерие заставило Кримхильду заманить братьев и сородичей в смертельную ловушку. Особенно часто подчеркивается, насколько высокомерен Хаген. В нем автор «Жалобы» видит главного виновника катастрофы. Яснее ясного скажет обо всем оружейник Хильдебранд: «То дьявол всех на деяния преступные толкал. Но Хаген повинен в том, что не смог гордыню усмирить. Вел он себя надменно крайне и лишил Кримхильду всего, чем та владела».