Код предательства

Мужчина касается пальцами лица своей хорошенькой женщины. Своей? Средним пальцем проводит по левой её брови, как бы приглаживая её. Потом – по правой. Ещё – тыльной стороной пальцев, той, где тоньше, нежнее, чувствительнее кожа, проводит по щеке.

– Он тоже может так тебе делать?

– Да… И не только…

Рука мужчины медленно соскальзывает вниз. Она движется по телу женщины, приостанавливаясь, как бы задумываясь. Летняя кофточка. Джинсы – сначала ремень. Потом – жёсткий металлический замок-молния. Замок кончается. Пальцами слышно: да, он кончился. Можно найти, где он начинается, нащупать собачку, потянуть её вниз. Скобы разваливаются. Светлые, тонкие плавочки. Ладонь судорожно, требовательно уходит туда, плотно обхватывает лобок. Женщина вздрагивает, сжимает ноги от неожиданности, потом расслабляется. Да, да, можно. Нужно. Я этого хочу. Я всегда этого хочу. Я хочу, чтобы всегда твоя ладонь была здесь, была со мной…

С улицы доносится сигнал машины. Резкий. Недалеко окно. Хорошо слышно. Мужчина целует женщину и жадно, да, на этот раз, действительно, жадно, удерживает ладонью её лобок, сжимает его.

Женщина отстраняется. Прячет глаза: мне нужно идти… - Да, понимаю. Мужчина помогает ей привести себя в порядок, застёгнуть молнию. У него сумочка, пока женщина, держа перед собой маленькое зеркальце, подкрашивает губы, слегка припудривает лицо. Тушь расплылась. Да, нужно ещё поправить волосы. Так. Кажется, всё в порядке…

Часом раньше…

Малоэтажное современное здание. Внутрь входит молодая стройная женщина. Сколько ей? Да, лет двадцать пять, но – не более тридцати. Ну, в крайнем случае, тридцать один. Джинсики в обтяжку, батник и, если приглядеться – без бюстгальтера. Красивая грудь - зачем сковывать?

Женщина поднимается по лестнице. У неё подавленное состояние. А так вроде ничего. Поднимается уверенно, попка подчёркивает, вычерчивает: ах, какая прелесть, эта женщина! А женщине плохо. Виду она не подаёт, но это заметно. Подойти бы, отвлечь, развлечь. Увлечь. Шла бы в настроении, радостная - непременно бы кто-нибудь подошёл, спросил, который час, поделился бы соображениями насчёт погоды. – Вы к нам? А в какой отдел? Нет, не подошел никто. Мужчины, если и были на пути, просто цепко охватывали её взглядом, получали от этого своё привычное мимолётное удовольствие – и только. Много ли им надо для счастья, этим мужчинам?.. Нет, никто не подошёл. Никто не подошёл, не спросил, как её зовут, и не представился сам, распуская хвост.

Женщина прошла одна по коридору, остановилась у двери с табличкой. Нет никакой разницы, что на ней написано, табличка – и всё. Ясно, что кабинет. Женщина поправляет причёску, надавливает на ручку двери. Дверь открывается.

Кабинет. За маленьким столиком в креслах сидит знакомая нам женщина. С ней мужчина. Слегка элегантный, чуть солидный. Солидный по виду, не по комплекции. Видно – начальник, но этой женщине старший товарищ, даже, наверное, друг. Кофе, лимончик, раскрытая коробка шоколадных конфет. – Шампанское будешь? – Не знаю… Достаёт шампанское(из-под стола, из холодильника, а, может, у него и бар там есть). Потихоньку пьют из широких, плоских фужеров.

– Я приехала из командировки, было уже поздно, я сильно устала. Хотелось поскорее принять душ и лечь спать. Я уже под душем спала. Кое-как добралась до постели. А он начал приставать. Он, конечно, не спал, всё ждал меня. Ждал, когда приеду из командировки, ждал, когда выйду из ванной. А я хотела спать. Я не могла. Я очень устала…Он злился, лез, упирался ко мне в бёдра, в живот своим железным концом. Я стала плакать, просила его меня не трогать, умоляла подождать до завтра. Я понимала, я – жена, я только просила - завтра, давай завтра!.. Он стащил меня на пол, ударил. Потом насиловал долго и больно.

Женщина не выпускает из рук платочек и прикладывает его то к глазам, то к носу. К чёрту вся косметика. А духи… Какие приятные у неё духи…

Наверное, она пришла именно к тому мужчине, который может найти для неё слова утешения. Он их ей говорит, присаживается на корточки напротив, заглядывает в глаза. Видно, что ему нравится смотреть в эти глаза. Какие красивые у неё глаза – думает мужчина. Он говорит женщине: какие красивые у тебя глаза. Он гладит её колени, обтянутые тонкими эластичными джинсами. Поправляет волосы, которые, как ему кажется, скрывают от него лицо. А ему хочется без конца смотреть на это лицо. Он думает, что у женщины очень красивое лицо. Возможно, самое красивое.

Мужчина встает. Дальше происходит то, что, кажется, совсем неприменимо в данной ситуации. Может быть, в каких-то иных обстоятельствах. Но не сейчас, не здесь…

Мужчина поднимается, расстёгивает брюки. Женщина ещё раз прикладывает платочек к глазам и к носу. Откладывает его в сторону, на столик. Поднимает к мужчине глаза: у тебя дверь закрыта? – Да, конечно.

Мужчина ошибается. На самом деле он хотел закрыть дверь и забыл. Но и он, и женщина уже вне времени и вне замкнутого своего пространства. Вернее, незамкнутого. Как к роднику, как к животворящему источнику припала к мужчине его самая красивая, самая лучшая. Со стороны это выглядит, конечно, не очень. Да и не нужно, чтобы такое видел кто-то со стороны. Но по коридору идёт какой-то тип в костюме, возможно, даже начальник нашего начальника. В руках у него бумаги, их нужно занести именно в этот кабинет, посоветоваться…

А женщина всё никак не может успокоиться, не может утолить своей жажды. Она же не знает, что дверь кабинета незаперта. И её мужчине не до того. Ему сейчас хоть последний день Помпеи.

Хорошо, что типа, почти уже у самых дверей, останавливает, наверное, секретарша. Показывает ему какие-то другие бумаги. Тип уже взялся за ручку двери.

А любовники… Наверное, их уже можно так называть? – а любовники – вот-вот… сейчас… ещё минутку…

Секретарша густо накрашенными своими губами ещё что-то говорит типу, потом улыбается так, что он забывает про свои дела в кабинете. Тоже расплывается в улыбке и уходит за ней, которая, как фотомодель и проститутка в одном флаконе, и только мёртвый не пошёл бы за ней следом, куда бы она ни пошла, даже в ад, куда обычно и заводит мужчин природное отсутствие к таким женщинам бдительности, самомнение и сопливая доверчивость.

В кабинете же всё закончилось. Женщина вытерла губы платочком. Ещё раз промокнула глаза и покрасневший носик. Помадой поправила рисунок на губах. – Кофе? – Нет, мне уже нужно идти. Мужчина подходит к двери, чтобы её открыть и обнаруживает, что он и его прекрасная гостья, оказывается, минут двадцать, очень рисковали. Дверь незаперта, но, кажется, всё обошлось.

***

А это вообще бред какой-то.

Два мужика сидят в гараже, выпивают и закусывают. Обстановка самая обыкновенная: ящик, на нём пузырь водки, лук, куски хлеба, крошки, разумеется. Соль осыпавшейся горкой. Всё это интеллигентно, на газетке. В стаканы наливают по чуть-чуть, чтобы не просто нажраться, а и поговорить. Сами тоже на какой-то таре, укрытой тряпками для мягкости, сидят.

Над ними, прямо над ящиком, повешенный. Вернее, повесившийся. Время летнее, а он почему-то в пальто, но босиком. Вообще-то, он немного мешает. Потому что почти над закуской. Иногда приходится рукой эти бледные, с синевой, ноги чуть отодвигать, чтобы дотянуться до хлебной корочки, потом выпиваешь, разговариваешь на разные темы, а они, ноги, продолжают раскачиваться. Пусть не сильно, но с мысли сбивают. Один из мужиков то ли хозяин гаража, то ли родственник пострадавшего, наверное в курсе, почему в помещении такая обстановка случилась. Понятное дело, после второго-третьего захода вопрос этот и возник: нет, не почему в пальто, а почему у покойника сперма из ушей? Ответ прозвучал так (да, вообще, типа беседа получилась):

– Жену сильно любил, а она ему не давала.

– А что, в посёлке других баб больше не было?

– Были. Он эту, жену свою, любил…

Сны

Речка. На берегу, у костерка, опять-таки, мужики. Трое. Почти репинская картина. Только здесь рыбаки. У них при разговоре меньше, чем у охотников, агрессии, кровожадности. Мужики обыкновенные, ничего в них особенного. Правда, у одного из них рога. Пара стройных длинных рожек. В остальном он, как все: куртка, штаны, свитер, небритость на лице. Все мужики спокойненько так разлеглись, расположились к привычному рыболовному трёпу. Сказать, что без водки, значит, соврать, так же, как и тот, кто сейчас рассказывает. Однако, не про рыбу. Может, даже, и не врёт…